Спустя несколько часов Клайв крепко спал в своей каюте, когда какое-то смутное ощущение опасности разбудило его. Его чувства были обострены годами осторожной жизни, и он мгновенно понял, что в каюте кто-то есть. Не Люси, которая восхитительно обнаженной спала с ним рядом, но кто-то другой. И если интуиция его не обманывала, этот кто-то сейчас подкрадывался к кровати.

В каюте было темно, как в преисподней. Он ничего не видел.

Рука Клайва пробралась под подушку, сомкнулась на рукоятке пистолета, вытащила его и прицелилась в того, кого он скорее ощущал, чем видел.

– Кто бы ты ни был, оставайся на месте, или я…

Договорить он не успел. В тот момент, когда его глаза наконец различили темную тень, крадущуюся во мраке, когда он вскинул пистолет и заговорил, разверзся ад кромешный. Еще одна тень материализовалась с пола рядом с кроватью, где, как ему казалось, никого не было, и с хриплым проклятием надвинулась из темноты. Вздрогнув от неожиданности, Клайв отреагировал моментально. Он резко сел, рывком нацелив дуло пистолета в сторону новой опасности. Но прежде чем он сумел оправиться от шока этой второй угрозы, скользящий отблеск света сверкнул на блестящем лезвии ножа, которое опускалось все ниже, ниже…

– А-а!

Клайв вскрикнул, когда нож прошел сквозь руку, держащую пистолет, почувствовав лезвие, вначале холодное как лед, а потом горячее как огонь, когда оно пригвоздило его руку с дрожащими пальцами ладонью вниз к матрасу.

– Клайв! – Лежащая рядом с ним Люси, вздрогнув, проснулась.

– Скорее!

Необходимости соблюдать тишину больше не было, и мужчина, который находился ближе к двери, распахнул ее и выскочил в коридор, зовя своего сообщника, который оставил борьбу и побежал за ним. В сером предрассветном сумраке, вливающемся в открытую дверь, Клайв узнал во втором мужчине Халтона. И увидел очертания собственного сапога с высоким голенищем, который Халтон крепко держал в руке, – сапога, в котором был спрятан выигрыш.

– Ад и преисподняя! – выругался он, не слыша испуганных криков Люси, выбирающейся из постели, и не ощущая боли, когда ухватился за все еще вибрирующую рукоятку и выдернул нож из руки. Деньги! Он должен вернуть свои деньги…

Как только рука освободилась, Клайв тут же бросился в погоню, подхватив пистолет с кровати здоровой левой рукой, и погнался за ворами, ограбившими и чуть не убившими его. Кровь текла из раненой ладони, капая на ноги и ступни. Он не замечал этого, как не замечал боли и своей наготы. Преследуя парочку, сбежавшую на нижнюю палубу, он перепрыгивал через две ступеньки и что-то кричал. Позади него бежала Люси и тоже что-то пронзительно кричала. Вахтенный офицер выглянул со своего мостика, чтобы посмотреть, откуда шум, но был слишком далеко, чтобы помочь Клайву. У ублюдков был приготовлен ялик, привязанный к поручню.

– Эдвардс! – прокричал Халтон своему сообщнику, который был в каких-нибудь двух ярдах впереди него. Первый оглянулся, не замедлив стремительного бега. Клайв вскинул руку, целясь в Халтона, но секунду промедлил, ибо не умел стрелять левой рукой так же хорошо, как и правой, Халтон бросил сапог. Бегущий впереди сообщник поймал его.

Первый был уже у поручня и собирался запрыгнуть в ялик.

Клайв отвел дуло пистолета от своей первоначальной цели и прицелился в мужчину, который теперь держал сапог. В сапоге были деньги.

Пистолет выстрелил. Мужчина с сапогом вскрикнул, покачнулся назад и повернулся, тяжело повалившись на палубу. Клайв попал точно в цель: он прострелил проклятому ублюдку голову.

Перепрыгнув через корчащегося в предсмертных судорогах сообщника, Халтон сдернул веревку с поручня и, перескочив через поручень, запрыгнул в ялик. «Красавица Миссисипи» катила вперед. Халтон, лихорадочно гребя в обратном направлении, исчез в туманной серой мгле предрассветной реки.

Клайв подбежал к поверженному. Позади него по палубе загремели шаги, но он не обращал внимания, как не замечал и побега Халтона.

Сапог. Где же сапог?

На палубе его не было, но парень точно держал его, когда Клайв выстрелил. Поминая дьявола, Клайв подтолкнул тело, переворачивая мужчину лицом вверх. Кровь струилась по лицу трупа из открытой раны над правым глазом, заливая волосы, почти такие же черные, как у Клайва. Голубые глаза невидяще смотрели вверх. Клайв едва удостоил покойника взглядом. Ему нужен был свой сапог – и он нашел его: на него упало тело. Обнаружив его, Клайв испытал невероятное облегчение. Присев на корточки, чтобы достать свои деньги, он впервые почувствовал боль в руке. О проклятие! Как же больно!

Но это было ничто в сравнении с тем потрясением, какое он испытал, заглянув в сапог и на всякий случай сунув туда левую руку, – внутри было пусто.

– Проклятые ублюдки! – взвыл он, отбросив пустой сапог в сторону и вскочив на ноги. Он подбежал к поручню, свесился, в бешенстве вглядываясь в серую мглу, в которой уже исчез ялик. Было совершенно очевидно, что Халтон бросил сапог лишь как приманку, а деньги вытащил заранее…

– Вы застрелили его насмерть, – послышался голос молодого офицера, в котором прозвучали благоговейный страх и некоторое беспокойство.

– Ублюдок! – прорычал Клайв, имея в виду покойника. Он знал, что, если сам не решит отправиться в погоню за своими деньгами, никакой погони вообще не будет. Развернуть пароход – дело отнюдь не простое. На это требуется час, а то и больше, и даже при хороших условиях это сложная работа. И вообще «Красавица Миссисипи» не поплывет в погоню за вором. Лучшее, на что мог надеяться Клайв, – это что судно остановится в следующем городе, чтобы он мог сообщить о воровстве властям. Сильно это ему не поможет.

Отвернувшись от перил, Клайв подошел к мертвому, с трудом удерживаясь, чтобы не пнуть труп голой ногой.

– Вот, милый. – Люси, тяжело дыша, прибежала вслед за офицером, который уже склонился над телом. Она протянула Клайву простыню. Клайв увидел, что сама она завернута в одеяло, которым они накрывались, и только теперь до него дошло, что он стоит совершенно голый на предрассветном холоде, на открытой палубе и головы любопытных начинают высовываться из дверей ближайших кают. Он взял простыню и обернул ее вокруг пояса, и тут же кровь закапала на белую ткань, оставляя на ней алые пятна.

– О, Клайв, твоя рука…

– К черту руку! Эти ублюдки украли мои деньги. Халтон и этот… Кто он, дьявол побери? Я никогда в жизни его не видел.

– Полагаю, его зовут Эдварде. Стюарт Эдвардс. Он взошел на борт в Сент-Луисе. – Офицер встал. – Мистер Макклинток, мне ужасно не хотелось бы говорить об этом сейчас, но что касается вашего пистолета…

Мужчина, либо безрассудно храбрый, либо не слишком сообразительный, протянул руку ладонью вверх. Несколько мгновений Клайв недоверчиво смотрел на него. Потом, покачав головой, отдал пистолет, не произнеся ни слова.

– Благодарю вас. Я уверен, у вас не будет никаких неприятностей из-за этого…

– Неприятностей? – Клайв рассмеялся хриплым, неприятным смехом. Его правая рука, из которой все еще капала кровь, висела как плеть и болела так, словно сам дьявол тыкал в нее своим трезубцем, но это была последняя из забот Клайва. Он хотел свои деньги! – Неприятностей? У меня только что украли сорок пять тысяч долларов, и вы думаете, меня волнуют неприятности из-за того, что я застрелил сукина сына, который это сделал? Меня волнует только возвращение моих денег!

– Да, но…

Кто-то, очевидно, вызвал капитана из его каюты, потому что он шагал к ним по палубе, на ходу застегивая рубашку.

– Мистер Смидерз! Мистер Смидерз, что, Бога ради, здесь происходит?

На лице мистера Смидерза, молодого офицера, явственно обозначилось облегчение при виде вышестоящего чина. Он не закончил то, что намеревался сказать, и поспешил шепотом поведать капитану о происшествии. Люси подошла и встала рядом с Клайвом, успокаивающе поглаживая его голую руку, пока он, гневно сдвинув брови, смотрел на убитого им человека.