Черт возьми, испытывать что-то к этому индивиду, это определенно мое наказание за годы игнорирований и даже насмешек над, вертящимися около меня словно мухи-прилипалы, парней и мужиков. И как теперь быть, ума не приложу.

Ловлю на себе заинтересованный взгляд Руслана и понимаю, что вот он ответ на мой вопрос. Прекрасный экземпляр для ответных действий. Когда как не сейчас использовать его ради своей выгоды, учитывая, что он чувствует себя виноватым за то, что притащил меня на озеро. Великолепный кандидат не только в личные таксисты.

И тут же одергиваю себя, стоило только взглянуть на, разговаривающих явно уже не о деле, Потапова и безвкусно одетую сучку. Ну уж нет, показывать говнюку, что я к нему неравнодушна, путем таких дешевых приемов, не буду. По крайней мере не сейчас.

Когда заведующая уходит, Потапов садится ко мне за свой рабочий стол.

– Попридержи язык, если не хочешь снова проблем на нижние девяносто. И не так демонстративно криви носом, реально перебор даже для тебя. Это мой тебе последний дельный совет по доброте душевной.

– Вы о чем?

– О твоем осмотре заведующей, – не понимаю, радоваться или огорчаться. Если он заметил, что я брезгливо осматриваю заведующую, значит, он все же смотрел на меня. Ну да, поменьше надо пялиться на эту бабень, тогда бы и приметила.

– Не понимаю о чем вы. Я сама тактичность.

– Да ладно?

– У вас в носу козявколадно. Была бы я не тактичной, непременно сделала ей замечание по поводу ее вонючих духов. Не говоря уже о вкусе, который у нее напрочь отсутствует. Раскритиковала бы ее ужасную кофту, из которой вываливается не самая красивая грудь и выглядывают бретельки некачественного бюстгальтера. И будь я не такой тактичной, как есть, не смогла бы смолчать про помаду, которая ее дешевит. Так что, вы не правы, Сергей Александрович. Кстати, не подскажете, где мои трусы? Что-то я не обнаружила их в прихожей.

– Они в большом контейнере.

– Не поняла. Каком контейнере?

– Большом. Мусорном. Уличный зовется, – вот же гад. – Итак, Ариэль Константиновна, сначала набирай две выписки. У тебя есть на это сорок минут. Дальше ты идешь принимать новых больных, а потом мы на обход.

– А может, сначала новеньких? Где логика? Может, они за это время умрут.

– Не умрут, потому что сначала их буду смотреть я, без тебя. За работу.

Видимо, сегодня очередной не мой день. Мало того, что все валится из рук, так я еще и конкретно облажалась перед Потаповым, принимая пациента. Не увидела ничего на ЭКГ и это конкретно меня подкосило. В итоге я выгляжу, как неумеха второкурсница, неспособная выполнить даже аускультацию на мужчине худощавого телосложения. Но самое удивительное, что Потапов ничего мне не говорит. Лишь в своей манере хмурит брови и пропускает меня первой из палаты.

– Если ты захотела притвориться дурой, чтобы я обратил на тебя внимание и поругал, то нет, это не сработало.

– Чего?! – я сейчас не ослышалась? – Обратить внимание? Да нужно мне твое внимание как собаке пятая нога.

– Иди заполняй дневники, раз не можешь придумать ничего дельного.

Поразительная сволочь с завышенным самомнением. Так и хочется запустить в него чем-нибудь тяжелым.

***

Если день не задался с самого начала, ждать от него чего-то хорошего не стоит. Но уж чего я точно не ожидала, так это того, что, зайдя в кабинет старшей медсестры, вместо печати, получу Анастасию, мать ее, Игоревну, по-хозяйски положившую руку на шею Потапова. Сам же скотина приобнимает крысу за талию. Кажется, теперь я понимаю, что такое удар под дых. Ни вздохнуть, ни выдохнуть не получается. Это какие-то миллисекунды, но чувство такое, что проходит целая вечность.

Каким-то чудом я оживаю, когда позади меня появляется хозяйка кабинета. Эта парочка уже перестает не обниматься.

– Я пришла к вам за печатью, – протягиваю старшей медсестре документы, не отводя взгляда от ее рук.

– Ксюш, мы там тоже тебе оставили папку, завтра заберем, – мы? Ты с ним тут папки разносила? Это теперь так называется?

Боже, дай мне сил и ума не смотреть Потапову в лицо. И как бы нацепить дежурную улыбку, чтобы эта сволочь не осознал, что меня задел. И все же никак. Никак ее не нацепить.

Молча наблюдаю за тем, как старшая подписывает мне документы и пулей вылетаю из душного кабинета. К черту Потапова, у меня завтра первая рабочая смена и там я не должна ударить лицом в грязь.

***

Кто бы мог подумать, что лишиться метрополитеновской девственности труднее, чем не облажаться в первый рабочий день в качестве медсестры. Чувствую себя всемогущей, после идеальной первой смены и очередного прохождения препятствия, в виде турникета и толкучки за кусочек места в переполненном и душном метро.

В отделение, несмотря на дележку места в вагоне, прихожу донельзя счастливая в цветастом летнем платье. Кажется, мне все по плечу. Даже оставаться равнодушной при виде Потапова.

– Элечка, ну нельзя же так с мужским населением планеты. Ты своими нарядами всех мужиков с ума сведешь, – Боже, какой же Руслан все-таки липкий. И ведь грубить нельзя, еще может мне понадобиться. – Да и нехорошо это, особенно в метро. Там тебя наверняка затоптали и облапали все, кому не лень. Не передумала ездить сама?

– Не передумала. И представьте себе, не затоптали. И мне даже место уступил мужчина лет пятидесяти. Ни секунды не стояла. Он как взглянул на мои верхние девяносто, так сразу и уступил место, чтобы обзор был лучше.

– И не стыдно пользоваться благами природы?

– А мне не жалко, пусть смотрит, – как можно беззаботнее бросаю я и принимаюсь надевать халат.

Сажусь за рабочий стол Потапова и понимаю, что он неотрывно смотрит на меня. Так и хочется рявкнуть «что надо», но тогда это будет означать очередное возрождение препираний, после двухдневного штиля наших отношений сугубо в качестве руководителя и практикантки. Которые, кстати, меня полностью устраивают.

Надо признать, что говнюк не только дотошный врач, но и как руководитель, несмотря на отвратительный характер, не плох. Про меня, в качестве студентки, не забывает. И не воспринимает, как ненужный хвостик, на который можно поручить разве что измерить давление и пульс.

Он действительно показывает мне то, что другие и не подумают показать. Однако, сейчас именно я хочу ему кое-что показать. Например, средний палец. Ну так долго неприлично смотреть, даже этому оборзевшему. И все же не выдерживаю и перевожу на него взгляд.

– Вы что-то хотите мне сказать, Сергей Александрович?

– Да. Хочу поздравить тебя с лишением еще одной транспортной девственности, – придурок. Бегло осматриваю ординаторскую. Слава Богу, только пару человек это, скорее всего, услышали.

– Спасибо за поздравление. Это все, что вы хотите мне сказать?

– Не все, – спокойно произносит он и пересаживается на свободный, рядом стоящий с его рабочим столом, стул. – Сегодня нет выписок и даже ни одного поступившего больного по нашу душу.

– И? Я чувствую есть еще концовочка. Продолжайте, Сергей Александрович, без театральных, никому ненужных, пауз.

– И это значит, что сегодня в свободное время я уделю тебе больше внимания в той области, где ты полный профан.

– Таких областей нет, Сергей Александрович.

– Девичья память снова в деле?

– Нет. Я серьезно. Где-то что-то я, естественно, не знаю, но прям областей – нет.

– Мы будем заниматься ЭКГ.

– Да, пожалуйста. Но знайте, что больше я не буду вам подыгрывать и притворяться неумехой в этом деле.

– А, так ты подыгрывала? И в понедельник с мужиком тоже, когда не смогла сказать даже маломальской информации по его пленке?

– В понедельник нет. Увы, такое со всеми бывает. Но больше такого не будет. А в моей квартире, да, я подыграла, когда вы мне предоставили пленки. Я сказала, что ни черта не знаю ЭКГ, чтобы потешить ваше самолюбие и показаться тупой. Это все, о чем вы хотели поговорить?

– Нет. Если ты соврала и в итоге разбираешься в ЭКГ, я сделаю тебе кое-что приятное, чему ты будешь очень рада. Не угадывай что, все равно не догадаешься.