Он опустил взгляд на изображение и улыбнулся.

— Это Бритни Бенедиктус.

— Она прекрасна. И мне так жаль. Я не могу себе этого представить.

— Она была любовью всей моей жизни. Неважно, что это длилось всего несколько месяцев. Никто и никогда не заменит ее. — Он прижал руку к груди. — Она будет жить здесь вечно.

Я покачала головой.

— Я не могла понять, почему ты так изменился. Теперь я понимаю.

— Понимаешь, почему я ходячая катастрофа… — Он усмехнулся. — Спасибо.

— Я этого не говорила.

— Все в порядке. Это правда. — Он выдохнул и положил телефон обратно. — В конце концов, я справлюсь. Потому что она бы этого хотела. Так что я заставлю себя. Ради нее.

— Ты справишься, — заверила я его.

Меня удивило, что вместо того, чтобы замять эту тему, он продолжил разговор.

— Лечение, которое она проходила, — поскольку оно было экспериментальным, — не покрывалось страховкой. У ее родителей закончились деньги. Лечение не помогало, но мысль о том, что есть хоть крошечная надежда, поддерживала ее дух. И когда пришло время решать, остановиться ли нам из-за отсутствия денег или найти способ продолжать лечение, на помощь пришел Лео. Он оплатил оставшуюся часть и проживание ее родителей. Я никогда этого не забуду. И я никогда не смогу вернуть ему этот долг.

— Вот почему ты работаешь бесплатно моим сторожевым псом. — Я улыбнулась.

Зиг покрутил свой бокал.

— Наконец-то я понял, почему мой кузен не мог забыть тебя, сколько бы раз я его ни попрекал. Невозможно понять, пока это не случится с тобой.

— Тогда ты можешь понять, почему мне так тяжело… быть здесь.

— Ты лучше меня, Джинджер… потому что остаешься здесь.

— Я не хочу. Я делаю это, потому что он попросил меня, но после сегодняшнего дня мне кажется, что больше я не вынесу. — Мой голос дрожал. — Я не могу попрощаться с ним снова. Потому что я знаю, что на этот раз это будет навсегда. Раньше всегда оставался проблеск надежды, что мы каким-то образом сможем вернуться друг к другу. Но я знаю, что когда он отпустит меня в этот раз, это будет конец.

— Что ты хочешь мне сказать?

— Я говорю, что мне нужно домой. Я не хочу больше испытывать эту боль.

Зиг испустил долгий вздох.

— Фелисити, если ты хочешь уехать, ты же знаешь, что я не буду тебя останавливать? Он просто должен понять. И он поймет. Потому что он любит тебя. Если я что-то и знаю, то именно это. Он знает, что тебе больно. Он просто не может быть тем, кто скажет тебе уйти.

Я вытерла глаза, как мне показалось, в сотый раз за сегодня.

— Ты отвезешь меня в аэропорт?

— Ты хочешь, чтобы меня убили, да?

Опустив глаза, я покачала головой.

— Ты прав. Я прошу слишком многого.

— Джинджер, я шучу. Конечно, я отвезу тебя.

Обрадованная его поддержкой, я кивнула.

— Я еще не решила. Приму решение вечером.

От мысли об отъезде у меня свело живот, но не так сильно, как от мысли о том, чтобы остаться. Не похоже, чтобы Лео собирался бросать свою жену ради меня. Ничем хорошим это не закончится, и не было причин затягивать.

Позже вечером Зиг решил сбегать в продуктовый магазин, а Лавинии все еще не было дома, и я впервые за сегодня осталась одна. После долгих раздумий я приняла решение заказать билет на самолет на утро. Я только открыла ноутбук, чтобы забронировать билет, как раздался звонок в дверь.

Я знала, что Лавиния дала Зигу ключ, так что единственным человеком, который мог звонить, был Лео. Бабочки запорхали у меня в животе, когда я подошла к двери. Но когда я открыла ее, это был не Лео.

Это была Дарси.

Лео

Трек 23: «American Girl» by Tom Petty & The Heartbreakers.

После расставания с Фелисити моя совесть не позволяла сразу отправиться к Дарси. Во мне бурлило слишком много чувств, и я знал, что стоит ей взглянуть на меня, как она увидит их все. Мне нужно было успокоиться, прежде чем ехать домой. Поэтому я позвонил жене и сообщил, что отвез Фелисити и Зигмунда, а по дороге домой собираюсь навестить бабушку. Она лежала в элитном реабилитационном центре, и нам сказали, что ей осталось недолго. Я часто навещал ее, и каждый раз ее состояние было разным. Сегодня я молился, чтобы у нее хватило сил поговорить со мной, потому что я нуждался в этом как никогда.

Когда я вошел в ее комнату, бабушка выглядела дремлющей.

— Привет, ба.

Открыв глаза, она протянула дрожащую руку.

— Здравствуй, мой мальчик. — Ее голос был слабым.

— Как ты себя чувствуешь?

— Конечно, бывали дни и получше, но этот — не самый худший.

— Хорошо. — Я улыбнулся. — Мне нужно поговорить с тобой, но я не хочу отнимать у тебя силы.

— Ничто не заставляет меня чувствовать себя более живой, чем общение с тобой, внук. Я, может быть, и слаба, но мои уши все еще в полном порядке.

Я присел у ее кровати.

— Моя мама рассказывала тебе что-нибудь в последние пару дней?

— Нет, я с ней не разговаривала.

Я был удивлен, но, возможно, мама знала, что не смогла бы рассказать об этом, не расстроив ее. В нынешнем состоянии бабушки это было бы неразумно. Я гордился мамой за то, что она сдержалась ради бабушки.

— Помнишь Фелисити?

Глаза моей бабушки расширились.

— Конечно. Американка. А что с ней?

— Она здесь.

Бабушка сжала мою руку.

— О боже!

Я рассказал ей о событиях последних нескольких дней. Хотя она знала, что через год я вернулся в Штаты, чтобы найти Фелисити, я никогда не рассказывал ей о письме, которое отправил перед женитьбой на Дарси. Поэтому я начал с него и закончил тем, что Фелисити приехала на мой зов.

Моя бабушка, казалось, была глубоко потрясена, и я почти сожалел, что рассказал ей об этом. Ее здоровье не позволяло испытывать слишком сильные эмоции.

— Это просто ужасно, Лео. Для всех, кто в это вовлечен.

— Я знаю. Очевидно, я не ожидал, что это произойдет.

Бабушка дышала с трудом.

— Любовь моя, ты же знаешь, что у меня осталось не так много времени. Поэтому я особенно осторожна со всем, что говорю тебе, потому что никогда не знаю, будут ли это мои последние слова. — Она попыталась выпрямиться. — Мне нужно, чтобы ты выслушал меня очень внимательно. — Она пристально посмотрела мне в глаза. — Я была не права.

— Что ты имеешь в виду?

Она сглотнула.

— Когда несколько лет назад ты спросил меня, не лучше ли тебе отказаться от мысли быть с девушкой, которую ты явно любишь, я посоветовала тебе пренебречь своими чувствами ради сохранения твоей репутации. Я беспокоилась, что, несмотря на то, насколько сильные чувства ты испытываешь, пристальное внимание, которому ты подвергнешься, будет гораздо хуже, чем жизнь без нее. Чего я не знала тогда, но осознаю по мере того, как приближаюсь к смерти… так это то, что в этой жизни нет ничего важнее любви.

Я ошеломленно молчал, а она продолжила.

— Ты всегда так боялся вызвать неудовольствие своего отца. Но я могу заверить тебя, где бы он сейчас ни был, он смотрит на вещи с другой точки зрения. Твой отец больше не является частью этого материального мира, его больше не волнуют деньги или власть. Теперь он понимает, что всеобщая цель всего нашего существования — это любовь. — Ее тон стал настойчивым. — Мой совет тебе сегодня не тот, что был тогда. Если бы я могла вернуться назад, я бы посоветовала тебе следовать за своим сердцем. — Она сделала паузу. — И все же ты женился на замечательной женщине. Она этого не заслуживает. Но любое твое решение будет несправедливым к ней — уйти от нее или остаться, когда твое сердце ей не принадлежит. — Она заговорила снова, прежде чем я успел ответить. — Лео, ты должен понять, что твои решения не меняют того, что у тебя на сердце. Ты можешь решить остаться женатым на Дарси, чтобы защитить ее, но это не изменит того факта, что ты явно любишь Фелисити.

— Откуда ты знаешь, что я все еще люблю ее? — спросил я. — Я не говорил тебе об этом.