Я вернулся к своей задаче — собрать каркас. Время от времени Мэтт приносил мне подходящие по размеру куски досок, и я притворялся дружелюбным, оценивая его.

После того как работа была закончена, мы с Фелисити уселись в мой арендованный грузовик, а остальные уехали на джипе Стюарта.

Когда мы выехали на дорогу, я повернулся к ней.

— Думаю, мы много успели сделать для первого дня, да?

— Гораздо больше, чем я ожидала.

— Чего хотел Мэтт, когда остановил тебя? — спросил я. — Я видел, как ты разговаривала с ним, пока я качался с Тео.

— Он спросил, чем я занимаюсь, и сказал, что мы должны встретиться, когда я перееду в Пенсильванию, но я отмахнулась от него. Я не собираюсь этого делать.

Я так и знал.

— Не стоит этого делать, если он уже причинил тебе боль в прошлом, — сказал я, сглотнув комок в горле. Он вернулся в ее жизнь всего на несколько минут и сразу попытался восстановить отношения. — Надолго он здесь?

— Точно не знаю. Он в отпуске в Наррагансетте, навещает свою семью. Полагаю, он должен вернуться в Пенсильванию, у него там работа. — Она повернулась ко мне. — Он поинтересовался, встречаемся ли мы.

— И что ты ответила?

— Я сказала ему, что это зависит от того, как пойдут дела.

— Это правда, я полагаю. — Я крепче вцепился в руль. — В любом случае мне жаль, что он появился, если это хоть немного омрачило твое сегодняшнее настроение. — Снова взглянув на нее, я сделал паузу. — Тот факт, что его присутствие повлияло на тебя, заставил меня задуматься, может, у тебя сохранились чувства к нему?

Она покачала головой, покрутив серебряное кольцо на пальце.

— Я расстроилась, когда увидела его, потому что вспомнила о том, как все закончилось, — о том, что почти все отношения обречены. Сейчас я не увлечена никем, кроме тебя, Лео, если тебе это интересно. И это очень хреново для меня.

Напряжение, весь день нараставшее во мне, начало спадать.

— Похоже, мы в одной хреновой команде. Потому что все, о чем я мог думать, — как ему повезло жить там, где будешь ты. И от того, как он на тебя смотрел, мне стало не по себе, хотя я и не имею на эти чувства никакого права.

Фелисити несколько секунд молчала, глядя в окно.

— Мэтт был моим первым… всем. Я отдала ему слишком много себя в очень юном возрасте. Именно поэтому, когда другие отношения, которые у меня были в колледже, закончились, я почти не расстроилась. Я уже пережила это с Мэттом и к тому времени потеряла способность чувствовать боль.

— Ты действительно перестала чувствовать или просто блокируешь ее?

— Я определенно хорошо блокирую эмоции. Это отработанный навык. — Она грустно улыбнулась. — Тебе когда-нибудь разбивали сердце?

Я покачал головой.

— У меня были только одни серьезные отношения… в средней школе. В итоге я ей изменил. В то время я был слишком молод. Сегодня я бы не стал встречаться с кем-то, если бы допускал такую возможность. Но тогда я был просто глупым подростком.

— И после нее у тебя не было девушки?

— Я встречался со многими, но ничего серьезного, нет.

— Ты плейбой. Я права?

— Да, был. Но это не так уж плохо, если ты ни с кем не состоишь в отношениях, верно?

— Ты сказал — был… в прошедшем времени. Ты больше так не считаешь?

— С тех пор как я приехал сюда, я не веду образ жизни плейбоя, и в данный момент мне это не интересно.

— Похоже, для тебя очень важно мнение твоих родителей. Их не волнует твоя легкомысленность в этом вопросе?

— Там, откуда я родом, есть негласное правило — все, что ты делаешь до брака, никого не интересует, если ты не придаешь это огласке. Но чем ближе я к тридцатилетию, тем сильнее на меня давят в вопросе семьи.

— Почему именно тридцать?

— В моей семье это всегда было магическим числом. Каждый мужчина женился к тридцати годам. Мой отец, похоже, ожидает того же от меня.

— Тридцать — это еще так рано.

— Я не говорил тебе об этом, но мой отец уже несколько лет борется с раком. Он считает, что ему осталось не так уж много времени. Иногда я чувствую, что должен сделать то, что от меня ожидают, хотя бы для того, чтобы он мог спокойно умереть, зная, что есть кому продолжить его дело.

— Мне жаль это слышать. Я не знала. — Она сделала паузу. — Почему его так волнует твоя женитьба, если ты продолжаешь работать на него?

— Это связано с сохранением фамилии. Он хочет быть уверен, что я действительно когда-нибудь женюсь и произведу на свет ребенка мужского пола. Похоже, это все, что его волнует. Все члены семьи моего отца убеждены, что от меня не будет никакого проку, если я не произведу на свет потомство. Не говоря уже о том, что одна из сестер моего отца и ее дети очень недовольны тем, что семейное наследство достанется мне, а не им. Это не мой выбор, так написано в завещании. Поэтому они стараются сделать мою жизнь невыносимой, когда могут.

— Например?

— Одна из моих кузин очень гадкая. Однажды, когда я был в отпуске, она сообщила об этом прессе, и они напечатали мои фотографии, на которых я загораю голышом.

— Фу. — Она поморщилась. — Это ведь не семья Зига?

— Нет. Зигмунд — мой кузен по материнской линии. Они гораздо более приятные, но и более сумасшедшие.

— Мне жаль, что тебе приходится иметь с этим дело.

— Бывает и хуже. Я знаю, что нахожусь в привилегированном положении. Я не имею права жаловаться.

— Нет, но это личное. Даже если этот поступок не идет ни в какое сравнение с тем, через что приходится проходить многим людям в этом мире, ты имеешь право злиться или расстраиваться, особенно когда речь идет о том, что твоя собственная семья предала твое доверие.

— Спасибо, что заставляешь меня смотреть на вещи иначе. — Я потянулся к ее руке. — Именно поэтому я хочу быть рядом с тобой. — Я подумывал пригласить ее на ужин сегодня вечером, но не хотел перебарщивать, ведь мы провели вместе весь день. Я отдернул руку. — Сегодня был длинный день. Уверен, тебе, как и мне, очень хочется принять душ.

— Ты хочешь сказать, что от меня плохо пахнет? — Она хихикнула.

— Нет, ты пахнешь восхитительно, даже когда потеешь. — Я бы слизал каждую унцию пота с ее тела прямо сейчас, если бы мог.

Когда мы подъехали к дому Фелисити, мне захотелось потянуться к ней и поцеловать. Но это был странный день, когда неожиданно появился ее бывший, и все такое, и я не хотел давить на нее. Поэтому, как я ни жаждал снова ощутить вкус ее губ, я просто сказал:

— Я позвоню тебе.

— Ну… хорошо. — Она нерешительно улыбнулась.

Она расстроилась?

Ее взгляд упал на мои губы, и мне пришло в голову, что, возможно, она ожидала, что я ее поцелую. Но, прежде чем я успел что-то исправить, Фелисити выскочила из грузовика. Я подождал, чтобы убедиться, что она вошла в дом, прежде чем уехать.

Когда я вернулся к себе, Зигмунд был на кухне.

— Где, черт возьми, ты был? Я писал тебе весь день.

— Прости. Я был занят и не проверял телефон.

Я забыл, что сегодня он должен был вернуться из поездки в Ньюпорт.

— Занят? Чем, черт возьми, ты занимался? — спросил он.

На долю секунды я задумался о том, чтобы оставить свое примирение с Фелисити в тайне, но мой проницательный и назойливый кузен и так скоро обо всем догадается.

— Я был с Фелисити.

Его глаза расширились.

— Джинджер? Она снова в деле? — Он закатил глаза. — Я должен был догадаться.

— Почему?

— Ну, ты явно был на грани помешательства, когда я уехал, судя по твоей живописи и поглощению ирисок. Я знал, что ты долго не протянешь, сдашься и побежишь умолять ее дать тебе еще один шанс.

— Вообще-то, я не планировал снова с ней встречаться. Мы столкнулись вчера в магазине, и одно привело к другому.

— Ты переспал с ней?

— Нет. Этого не будет. Она ясно дала мне понять. Но у нас был момент. Мы поцеловались на парковке.

— Ради всего святого, ты не мог выбрать другое место, чтобы осыпать ее поцелуями?