Не так, чтобы было видно мои трусики, но близко.

К счастью, водитель, похоже, не замечает этого.

— Куда? — спрашивает он.

— Аэропорт Ньюарк, — отвечаю ему и откидываюсь на спинку сиденья, чувствуя себя немного печальнее, чем я думала.

Как только водитель въезжает в туннель Линкольна, я начинаю сомневаться в своем решении покинуть город, в котором выросла. Начиная с финансовой обеспеченности в течение первых девяти лет и практически полной противоположности в течение последних пятнадцати, город по-прежнему всегда был для меня неизменным.

Наблюдая, как исчезает горизонт, как только мы выезжаем из туннеля, я не могу не вспомнить, каким трудным был тот период.

Деньги, несомненно, меняют то, как люди ведут себя вокруг вас.

Мой отец потерял все в пузыре доткомов (экономический пузырь, существовавший с 1995 г. до начала нулевых — именно в этот период акции интернет-компаний, которые были включены в индекс NASDAQ Composite, показали рост цен более чем на 400 %. В 2002 г. пузырь лопнул, стоимость акций упала примерно на 77 %, и не все компании смогли пережить этот крах). Он был одним из тех, кто построил империю, прожил жизнь на широкую ногу, а потом сбежал от меня и моей матери, когда все это рухнуло.

По сей день я понятия не имею, где он, и мне все равно.

К счастью для моей мамы и меня, примерно в то же время калифорнийский ритейлер «Саймон Уоррен» решил открыть свое женское подразделение на Восточном побережье и перевел своего руководителя операциями, Кэтрин Мэй, в Нью-Йорк. Кэтрин отчаянно нуждалась в помощи, и она наняла мою мать в качестве своей личной помощницы.

Так я познакомилась с Мэгги. Кэтрин — ее мама.

Такая удивительная женщина.

Затем, когда мне исполнилось шестнадцать, моя мать неожиданно умерла от расслоения аорты — аневризмы. Я осталась одна. И это мама Мэгги вмешалась и приняла меня. Я понятия не имею, где сейчас была бы, если бы не она. Вероятнее всего мне бы пришлось переехать к какому-нибудь дальнему родственнику, которого я никогда не видела. Слава Богу, этого не произошло.

Я жила с семьей Мэй до окончания средней школы. Как только мы с Мэгги переехали в общежитие колледжа, Кэтрин уехала обратно в Лос-Анджелес. Я думаю, она продержалась в городе дольше, чем того хотела. Ради Мэгги и меня. Я стольким ей обязана.

Как только водитель такси подъезжает к аэропорту, звонит мой сотовый и вырывает меня из воспоминаний. Когда я достаю его из сумочки, на экране мелькает имя Мэгги.

— Привет, — отвечаю я.

— Эй, — говорит она. — Где ты?

Раздается звуковой сигнал, пока такси мчится по дороге.

— По пути в аэропорт. — Я отвечаю с улыбкой, держа при себе секрет со вчерашнего вечера, о котором я решила рассказать ей лично при встрече. Она взбесится, когда я расскажу ей, что была в одной комнате с парой, которая, ну, делала то, что они делали.

— Хорошо, у тебя есть еще немного времени, — говорит она.

Настороженно я проверяю время на своем телефоне.

— Не так уж много, — отвечаю я ей с небольшой икотой. Мне не следовало делать тот глоток содовой, который я выпила для дополнительного кофеина непосредственно перед выходом из дома. Газировка действительно творит с моим организмом странные вещи.

По какой-то странной причине этот звук заставляет меня думать о Каме. Был ли он действительно мудаком или Меган с буквы Б сделала что-то, что причинило ему боль? В нем есть что-то такое, что я не могу выбросить из головы. Прошлой ночью на мгновение мне показалось, что я разделяю чувства Меган на букву Б, но, возможно, на самом деле это было с Камом. Звук его голоса, сердитый и сломленный одновременно, от которого я не могу избавиться. Наверное, напоминает мне меня саму.

Мэгги смеется, и я выбрасываю из головы мысли о мужчине, которого никогда не встречу.

— Хорошо, я думаю, можно с уверенностью сказать, что у тебя есть пять минут.

Глядя на мили задних фар впереди, я отвечаю:

— Уверена, что успею. Наверное?

— Ты составила тот плейлист, о котором я тебе говорила?

Я прикусываю язык, чтобы не отпустить язвительный комментарий.

— Да, Мэгги, я составила.

На линии доносится звук, похожий на смешок.

— Дай мне послушать одну из песен.

Она не верит мне.

Но я-то знаю.

Мэгги — девушка, которой ты никогда не скажешь «нет», потому что, если ты это сделаешь, она будет пытать тебя до тех пор, пока ты не ответишь «да».

Постукивая по экрану, я открываю ее бесполезное задание, которое она поручила мне выполнить, чтобы вывести меня из ступора, а затем нажимаю кнопку «Воспроизвести».

Голос Мадонны наполняет такси. Немного испугавшись, я быстро нажимаю «Стоп».

— О, эта хорошая, — говорит она. Затем добавляет: — Я надеюсь, та ужасная песня не включена в плейлист?

Она имеет в виду «Полное затмение сердца». Я пропускаю ту часть, где рассказываю ей о том, что эта песня была моим первым выбором вчера в караоке.

— Нет, не включена, но должна признать, что было нелегко составлять этот плейлист.

— Что?

— Я знаю, почти невозможно поверить, что я когда-либо употребляла слова «трудно» и «лист» в одном предложении. — По крайней мере, я это признаю.

Подозревая что-то, она задает вопрос:

— Сколько песен ты выбрала?

— Двенадцать, — говорю я себе под нос. — Ты сможешь их услышать, когда я буду у тебя.

На этот раз она хлопает в ладоши.

— Юху-у, не могу дождаться. Пришло время двигаться дальше.

— Двигаться дальше?

О нет.

— Да, я собираюсь отправить тебе кое-что по электронной почте в самое ближайшее время, и хочу, чтобы ты приступила к выполнению немедленно.

Нежелание проходит сквозь меня.

— Что это?

Мэгги и я были не только подругами детства, но и соседками по комнате в колледже Технологического института моды. Противоположности во многих отношениях, но похожие в других. Я думаю, именно поэтому мы так хорошо ладим, даже несмотря на то, что последние двенадцать месяцев нас разделяли тысячи миль. Дело в том, что она не изменилась, а я изменилась, и не в лучшую сторону.

Мэгги после колледжа изо всех сил старалась задержаться в Нью-Йорке, но в душе она была калифорнийкой, и, потеряв свою десятую работу в розничной торговле, она бросила все и переехала в незанятое бунгало, которое оставила ей бабушка на Лагуна-Бич. Теперь она спасатель и живет ради удовольствия.

Не совсем повзрослела, но ей это подходит, во всяком случае, пока. И я люблю ее, несмотря ни на что. Она не только моя лучшая подруга, она мой величайший защитник.

Но это также означает, что она знает обо мне все, и иногда у нее возникает потребность вытолкнуть меня за мои границы

— Я думала над твоими словами, — начала она издалека.

Зная ее, я не купилась на это.

— Как-то расплывчато. Я много чего говорила.

— Ты знаешь, о чем я говорю, Макайла Александер. О том, что ты беспокоишься, что все подумают, что ты чопорная городская девчонка.

Из меня вырывается тяжелый вздох.

— О, это.

Она хихикает.

— Да, это. И у меня есть решение, которое облегчит твои переживания.

На этот раз смеюсь я.

— У тебя есть решение? Что? Ты думаешь, что сможешь починить меня?

— Макайла, ты не сломана. Все это дерьмо у тебя в голове из-за Себастьяна, того ублюдка.

Склонив голову набок, я зажмуриваю глаза и пытаюсь не расплакаться при упоминании моего бывшего жениха.

— Мэгги, мы уже говорили об этом. Это не в моей голове. Это факт, и независимо от того, что я делаю, все это поймут.

Она не спорит, но ее голос становится мягче.

— Вот именно поэтому, юная мисс, ты собираешься доказать самой себе, что ты не такая чопорная стерва, какой себя считаешь.

Таксист жмет на тормоза, и меня бросает вперед. Заброшенность города имеет свои преимущества, потому что прямо сейчас его сумасшедшие навыки вождения меня нисколько не беспокоят

— И как именно я должна это сделать? — спрашиваю я, снова икнув. Чертова содовая.