Перевод: Дарья Паздникова

Редактура: Алина Карташова

Вычитка: Алена Крутько

Обложка: Ленчик Кулажко

Макайла

Одно только упоминание о караоке заставляет сердце каждого учащенно биться. Происходит ли это от волнения или чистой, слепой паники, зависит от конкретного человека и его настроения в тот момент.

Правда в том, что большинство людей поют в караоке по тем же причинам, по которым они ходят в боулинг, — это веселое занятие и возможность выпить.

Учитывая все вышесказанное, возможно, некоторые из присутствующих здесь людей могут встать и уверенно исполнить свою самую любимую песню, не беспокоясь о барабанных перепонках окружающих или о нотах, которые они сфальшивят. К сожалению, я не отношусь к числу таких людей.

Честно говоря, я не могу поверить, что вообще согласилась на это.

С другой стороны, бар — это не то место, где я хотела бы оказаться сегодня вечером. Этот бар в Чайнатауне битком заполнен завсегдатаями, жаждущими исполнить свои хиты, но мы с подругами не из таких. Мы оказались здесь после того, как выпили слишком много напитков в ресторане чуть ниже по улице.

Пробираясь сквозь толпу, я останавливаюсь после того, как кто-то хлопает меня по плечу. Думая, что это кто-то из моих подруг, я оборачиваюсь и вижу высокую, длинноногую брюнетку с самыми яркими зелеными глазами. Ее лицо завораживает. Она похожа на Меган Фокс. На секунду я задаюсь вопросом, не она ли это.

Она подходит ближе, и я сразу замечаю, что эта девушка немного моложе, я бы сказала, что моего возраста.

— Не возражаешь, если я пройду вперед? — спрашивает она одним из тех сочных голосов, которые я слишком хорошо знаю, работая в частной организации.

Определенно не Меган Фокс.

Не дожидаясь моего ответа, она протискивается мимо, в спешке наступая на мои туфли с открытым носом.

Ауч!

Я свирепо провожаю взглядом ее красные «Лабутены», которые пробираются к передней части бара.

— Идем, — окликает меня моя коллега через плечо, нисколько не обеспокоенная девушкой, которая также прошла мимо нее. — Сандра нашла для нас столик.

Индия идет впереди, а я следую за ней, стараясь не наступить никому на ноги в толпе. Наконец, она останавливается у единственно свободного столика, достаточно большого для нашей компании, который, так уж получилось, находится прямо у сцены.

Превосходно.

Белая кожаная банкетка залита неоновым светом, исходящим от букв в человеческий рост на дальней стене, составляющих название заведения. Свет почти ослепляет. Я смотрю на Сандру.

— Ты уверена, что хочешь сидеть так близко?

Она протягивает мне список песен.

— Да, будет круто.

«Посыпь меня сахарком» заканчивается, и как только я занимаю место, проскользнув по длинной скамье, поднимаю глаза и вижу группу очень довольных парней, которые спрыгивают со сцены. Подражатели «Деф Лепарда» уставились на нас.

Должно быть это их столик.

Парни опрятные, все чертовски горячие, примерно моего возраста. По их походке я могу сказать, что они определенно жители Верхнего Ист-Сайда. Элитная частная школа для старшеклассников, где готовят к поступлению в престижный колледж, подобная бунт-клубу, впоследствии сделавшая их волками с Уолт-стрит. Знаете, они те парни, о которых предупреждает тебя мама.

Тот тип, от которого мне следовало бы держаться подальше.

У ближайшего ко мне парня повязан красный галстук, а его черный пиджак перекинут через плечо. Остальные также одеты в темные костюмы. Хммм… они либо одеты по случаю, либо все еще так одеты после этого случая. Это не свадьба, так как сегодня четверг. Может быть, корпоративная вечеринка? Или, возможно, эта группа пьяных мужчин пришла сюда на прощальную вечеринку, подобную моей. Кто знает? В любом случае парень с красным галстуком осматривает быстрым взглядом нас — восьмерых девушек — и не перестает улыбаться.

Он милый. Действительно милый.

Во всяком случае, он, кажется, не возражает, что мы заняли их столик. С другой стороны, он также слишком сосредоточен на парне без пиджака, который находится от меня дальше всех.

— Кам, — зовет он. — Не беспокойся о ней.

Однако его замечание запоздало, потому что этот Кам, чья белая, помятая рубашка и темные волосы — это все, что я могла видеть, — уже позволяет оттащить себя от своей компании девушке, похожей на Меган Фокс, которая практически задавила меня несколько минут назад.

Очарованная ее настойчивостью, я наблюдаю за ними. Мне приходится вытягивать шею, чтобы разглядеть их, но вскоре они исчезают в толпе. Прищурив глаза, жалея при этом, что не сменила свои контактные линзы на новые, я ищу их. Однако виной происходящего является не мое плохое зрение, а Сандра, которая мешает мне определить их местонахождение. Она стоит передо мной с огромной улыбкой на лице.

— Какую песню ты выбрала?

Бросив быстрый взгляд на представленный список, я вижу идеально подходящую песню.

— «Полное затмение сердца», — выпаливаю я и одновременно взволнованно показываю пальцем. Эту песню я знаю, и знаю ее слишком хорошо.

Сандра — моя соседка, и она более чем осведомлена обо всех моих бедах. Ее теперь уже грустная улыбка, которой она меня одаривает, граничит с жалостью.

Больше не желая быть той девушкой, у которой разбито сердце, я хватаю Сандру за руку, прежде чем направиться к караоке-кабинке.

— Знаешь, что, забудь об этой песне. Почему бы тебе не выбрать ту, которая олицетворяет перемены, грядущие в моей жизни?

При этих словах ее глаза загораются.

Через несколько минут мои подруги и коллеги вытаскивают меня на сцену, и судя по экрану, я буду петь вместе с ними песню «Нью-Йорк, Нью-Йорк».

Ладно, я могу это сделать.

Я знаю эту песню. Не так хорошо, как «Полное затмение сердца», но хотя бы что-то. Кроме того, насколько сложной она может быть? Я пела ее миллион раз — хотя, по общему признанию, в основном, когда была пьяна.

И сегодня я выпила много.

Давление нарастает. Мы в восьмером собираемся вокруг микрофона. Свет в зале приглушен, нас освещает луч прожектора. Я вроде как чувствую себя звездой. Нет, я чувствую себя самим Фрэнком Синатрой, только без его проницательных голубых глаз.

Но когда караоке-оператор спрашивает:

— Вы готовы?

Внезапно я окаменеваю от страха. Я не смогу вытянуть высокие ноты на Божьей зеленой земле.

Начинается музыка. Слишком поздно отступать. Вначале звучит пианино, но затем к нему присоединяются труба и кларнет. Странно, но знакомый звук успокаивает мои нервы. Когда слова песни окрашиваются передо мной, все мои тревоги исчезают, и мне становится все равно.

Я отпускаю все свои скрытые причины нервозности и пою.

То, что я делаю прямо сейчас — это смотрю на прежнюю себя. Где-то между колледжем и реальным миром я потеряла ту веселую девушку, и я надеюсь, что снова смогу ее найти.

Не волнуйтесь. У меня есть план, как именно это сделать. Я не только уезжаю из города, в который так долго была влюблена, но и собираюсь переехать далеко-далеко, понятия не имея вернусь ли когда-нибудь обратно.

Это то, как я надеюсь найти себя.

Мои подруги сжимают мои плечи, и мы продолжаем петь песню. Неожиданно, они заменяют слова, и вместо того, чтобы петь о том, как сделать это в Нью-Йорке, они поют историю о том, как сделать это где угодно — в моем случае в Калифорнии. Тронутая их добрым жестом, я проглатываю печаль и присоединяюсь к их словам, что совсем не соответствует темпу песни. Впрочем, это не имеет значения, потому что они правы: если я могу сделать это здесь, я могу сделать это где угодно.

Боже, надеюсь, что это правда.