Она уставилась на свою тарелку.

— Так и было. Настолько хорошо, что, веришь или нет, я предложила ему стать официальной парой. — Она сделала паузу и улыбнулась. — Однако он ответил мне, что ему нравятся вещи такими, какие они есть, — без ярлыков. Другими словами, он хотел продолжать просто трахаться.

Ее голос надломился, и я знаю, что обнимающий нуждается в объятиях. Встав, я обхожу стол и заключаю ее в объятия.

— Мне жаль. Это действительно отвратительно, но, по крайней мере, он был честен.

Сжимая меня в ответ, она делает глубокий вдох.

— Да. Я могла бы продолжать встречаться с ним, но это больше не казалось правильным. Я просто так устала спать с мужчинами, которые спят с другими женщинами.

Возвратившись на свое место, я смотрю на нее через стол.

— Погоди, Мэгс, не хочу портить твою вечеринку жалости, но разве это не то, что ты делаешь постоянно? Спишь с другими мужчинами, пока встречаешься с парнями? Это и есть определение того, чтобы не навешивать на это ярлык, не так ли?

Она испускает тяжелый вздох.

— Да, я знаю, но я так устала от этого. Я больше не хочу этого делать. Я просто хочу познакомиться с хорошим парнем, потусоваться и повеселиться. Знаешь, как у тебя с Камом.

Я улыбаюсь этому заявлению.

— И ты можешь, Мэгги. Парни увиваются за тобой все дни напролет. Ты должна найти того, кто тебе подходит.

— Да, я знаю. Но легче сказать, чем сделать.

— Верно.

Она смеется.

— Что?

— Посмотри на себя! Ты даешь мне совет по моим отношениям.

Я беру ягоду из своей миски и отправляю ее в рот.

— Что ж, теперь, когда я закончила список, я официально свободна от тревог.

Салфетка летит через стол в меня.

— Макайла, ты никогда не была чопорной; просто такой ты себя видела из-за Себастьяна.

Я могла бы поспорить, но, возможно, она права. Общение с Камом позволило мне быть веселее, свободнее и, возможно, просто возможно, быть самой собой.

Наконец, Мэгги откусывает кусочек своего холодного бургера с черной фасолью, разложенного по тарелке.

— Мммм… так вкусно. Ты должна это попробовать, — говорит она.

Грусть расставания недолговечна, когда дело касается Мэгги, и я думаю, что моя работа здесь закончена.

— Нет, я наелась, — говорю я ей, отодвигая свою еду в сторону. Кстати, это был не йогурт. — Я должна встретить Кама в аэропорту.

Скомкав салфетку, она бросает ее на свою тарелку.

— О, точно! Я почти забыла, что он сегодня возвращается домой. — Она указывает на меня. — Мне следовало бы догадаться, учитывая, что коэффициент привлекательности твоего платья составляет около пятнадцати по шкале от одного до десяти.

— Оно старое, — смеюсь я.

— Ложь! Оно новое. Я знаю, что моя мама оставила его для тебя на днях, когда заходила, а тебя не было рядом. Кстати, тебе очень идет.

Я заправляю волосы за ухо.

— Да, так что, возможно, это «Саймон Уоррен» и новинка. Я просто очень взволнованна встречей и хочу хорошо выглядеть для него, — признаюсь я.

В его отсутствие, мы не так уж много разговаривали по телефону. Он был занят со своей сестрой и матерью. Тем не менее он отправил несколько непристойных текстовых сообщений, а также несколько милых. И, как я и думала, я скучала по нему.

Мэгги внезапно хлопает в ладоши.

— О боже мой, как раз вовремя. Бруклин попросил меня приготовить ему немного карри, и вы, ребята, тоже можете прийти. Я даже приглашу еще кое-кого. Будет что-то типа званого ужина.

Ладно, ничто в этом предложении не звучит аппетитно, начиная с того, что готовит Мэгги, и заканчивая карри.

— Подожди, Мэгги, вернемся назад. Почему ты готовишь для Бруклина? — Я подозрительно смотрю на нее.

Ее взгляд блуждает, как будто что-то ищет, но затем возвращается к моему.

— Ничего подобного. Ты же знаешь, что мы просто друзья. Он хорош собой, но немного слишком молод и слишком напорист для меня.

Я не могу не рассмеяться. Ей определенно нравится, так сказать, верховодить, а у Бруклин, похоже, действительно есть некоторые альфа-наклонности. Кроме того, она всегда предпочитает легкие костюмы. Всегда.

— И он не просил меня готовить для него, — продолжает она. — На днях мы вместе прогуливались по командному центру, и он увидел, как кто-то ест миску нута с карри в комнате отдыха из индийского ресторана дальше по дороге, и спросил меня, каково это на вкус. Я не могла поверить, что он никогда этого не пробовал, поэтому сказала ему, что приготовлю карри для него.

— Но ты не готовишь.

— Знаю, — говорит она, держа чашку в руке и устремляя взгляд на магазин, пристроенный к ресторану. — Держу пари, я смогу найти здесь все, что мне нужно. Если нет, то я все равно сегодня закончила с работой, так что у меня есть время сходить на индийский рынок.

Какой бы решительной она ни была, ее не переубедить, поэтому, вставая, чтобы направиться на выход, я просто соглашаюсь с этим.

— Классно, — говорю я ей, ориентируясь на логотип в меню. — Мы будем там.

Сделав последний глоток через соломинку, она практически давится смехом.

— Не так, — передразнивает она и смеется еще громче.

Освободившись от напряжения, я делаю знак мира и направляюсь к двери.

— Это каменные рога, — кричит она.

О, ладно, мне нужно еще немного изучить диалект хиппи.

И все же, я думаю, что я классный котенок.

Или это кошка?

Да, это кошка.

Я жаркая кошка.

Прямо сейчас.

Кам

Аэропорт округа ориндж такой знакомый.

В этот раз перелет был совсем не похож на мой предыдущий, и воспоминание о том, что я чуть не вступил в клуб «Майл Хай» только подстегивает мою потребность увидеть Макайлу. Она и Лагуна-Бич поселились в моем сердце. Каждый раз, когда я возвращаюсь в Нью-Йорк, я все меньше и меньше чувствую себя там, как дома, и все больше и больше влюбляюсь в это место.

Пройдя мимо статуи Джона Уэйна, я оглядываюсь. Осматриваюсь. Затем снова. Макайлы нигде нет. Это место не такое огромное, в сравнении с «Ла Гуардиа», но оно достаточно большое, чтобы привлечь довольно многочисленную толпу. Семьи ждут объявления посадки в самолет. Бизнесмен в костюме проверяет свой «Блэкберри». Пожилые дамы с сумками апельсинов и в футболках с изображением пальм обнимают своих внуков на прощание. Но ни одна из них не Макайла.

Наконец, я замечаю ее улыбку и длинные каштановые волосы, поднимающиеся по эскалатору, и она выглядит чертовски сексуально в коротком фиолетовом платье. Я никогда раньше его на ней не видел. Оно без рукавов и с вырезами по бокам. Я уже представляю, как провожу языком по швам и облизываю ее сквозь них, чтобы добраться до ее сладкой киски.

Я стою на месте, пытаясь отдышаться, как слабак. Как раз в тот момент, когда я собираюсь послать все к черту и наброситься на нее, как это делают в кино, она бросается ко мне. Она оказывается рядом со мной прежде, чем я успеваю даже двинуться в ее сторону.

Поймав ее, когда она прыгает в мои объятия, я кружу ее, как это делает каждая счастливая, слащавая пара в кино. Черт, я смотрю слишком много романтических комедий. Нужно выделить время для страха и запекшейся крови.

Наслаждаясь ее мягкостью, ощущая ее в своих объятиях, я утыкаюсь лицом в ее шею и вдыхаю ее запах. Я крепко сжимаю ее, и она так же крепко сжимает меня в ответ.

Через несколько мгновений я отстраняюсь, чтобы посмотреть на нее. Прошла всего неделя, но в то же время прошло слишком много времени. У меня на шее леи (гавайское цветочное ожерелье (гавайские бусы), которое носят на шее. Традиционное гавайское украшение в виде надеваемой на шею гирлянды в виде бус; современные леи изготавливают из цветов (чаще с запахом) или листьев, реже — плодов, семян и других материалов), которые я купил в сувенирном магазине в «Ла Гуардии». Я думаю, это для тех людей, которые хотели бы поехать на Гавайи, но оказались в Нью-Йорке. Нелепо, правда? Кто бы стал покупать что-то подобное? И все же я поймал себя на том, что делаю именно это. Я снимаю их со своей и оборачиваю вокруг ее шеи.