Чем ближе я подхожу, тем быстрее бьется мой пульс. В темноте отчетливо видна тень мужчины, которая кажется очень знакомой.

Очень высокий, очень красивый мужчина, который делил со мной постель все лето.

Мое сердце замирает при виде стоящего там Камдена Уотерса. Мои шаги замедляются, дыхание учащается, мой разум погружается в оцепенение небытия.

Он вернулся.

В костюме, который идеально облегает его фигуру, он выглядит очень сильным. Его рубашка расстегнута вверху, а галстук свободно болтается. Похоже, он занимался чем-то важным.

Чувствуя, как миллион крошечных крылышек бабочки тычутся мне в живот, я открываю дверь. Мне приходится ухватиться за ручку, чтобы не упасть и не подогнуть колени. Я медленно, беззвучно вздыхаю с облегчением, потому что он стоит там, прислонившись к дверному косяку, опустив голову и держа что-то в руке.

Эта улыбка, которой он одаривает меня, зажигает меня изнутри.

— Привет, — говорит он.

— Привет, — отвечаю я.

Дрожь.

Неопределенность.

И все же я так взволнована, увидев его.

С ухмылкой он протягивает мне руку. В ней находится мерный стакан.

— Я надеялся, что смогу одолжить чашку сахара.

Стараясь не улыбнуться в ответ, я тянусь за чашкой.

— Я не уверена, что у меня он есть.

— Пожалуйста, — умоляет он.

Ладно. Я не могу отказать ему сейчас. Я склоняю голову набок.

— Раз уж вы так любезно попросили, позвольте мне проверить.

— Я был бы признателен, — отвечает он.

С этими словами я закрываю дверь. И да, он находится по другую сторону ее. Поставив чашку на стол, я вцепляюсь в одеяло и притворяюсь, что роюсь в шкафчиках, а мое сердце все это время бешено колотится.

Он вернулся. Он здесь. Что теперь?

Несколько секунд спустя Кам снова стучит в дверь.

Сдерживая улыбку, я подхожу к двери и, сжимая одеяло в одной руке, другой широко распахиваю ее. На этот раз, когда наши глаза встречаются, тепло разливается по всему моему телу, когда мы улыбаемся друг другу.

— Извините, но у меня нет сахара.

Медленно его пристальный взгляд восхищает мое лицо, и все чувства, которые он испытывает ко мне, вспыхивают в его глазах.

— Давай я попробую по-другому. Мы можем поговорить?

Нет.

Нет.

Нет.

И все же, вместо того, чтобы сказать «нет», я киваю и отхожу в сторону. Я просто не могу отказать ему. Честно говоря, я не хочу этого делать.

Это его длинное, худощавое тело входит так, словно он никогда и не уходил, и я почти жалею, что он этого не сделал. Потом я вспоминаю, что у нас обоих были дела, которые нам нужно было уладить, и мой желудок тревожно сжимается при мысли о том, что Кам приехал только для того, чтобы сказать мне, что он возвращается в Нью-Йорк.

На его лице появляется настороженность, и он прислоняется к стойке.

— Макайла, мне так жаль, — начинает он хриплым от эмоций голосом.

Все мое тело трясется.

— Я никогда раньше не встречал никого, похожего на тебя. На самом деле, нет никого похожего на тебя. Ты — все, чего я только мог желать, и я все испортил. Я никогда не хотел причинить тебе боль или игнорировать тебя; я только пытался найти себя. Сможешь ли ты простить меня?

— Кам, — шепчу я, ошеломленная тем, что он вернулся, и не желая вспоминать тот день, когда мы оба поступили опрометчиво.

Он отталкивается от стойки и делает один маленький шаг ко мне.

— Тссс… Пока не отвечай на этот вопрос. Позволь мне объяснить тебе то, что я должен был объяснить в тот день у себя на кухне, хорошо?

Вцепившись в одеяло, я киваю и сглатываю слезы, грозящие пролиться.

На меня смотрит сложная смесь уверенности и неуверенности.

— Ты — самое важное для меня. Я всегда буду ставить тебя на первое место, я могу тебе это обещать, но ты была права — мне нужно было взять себя в руки. Я уже понял это. Я просто не знал, с чего начать, но я разобрался в этом, и это то, чем я занимался в течение последнего месяца. Я хочу вернуть компании к жизни. Я купил «Саймон Уоррен» и работаю с Кэтрин над планом ее оживления.

Мои руки взлетают ко рту, и я больше не могу сдерживать слезы. Он действительно искал себя, и это то, чем он должен заниматься, то, что он любит, то, что ему предназначено делать.

— Всю свою жизнь я хотел заниматься бизнесом, и я отказался от этой мечты после смерти Брэндона. Страх перед твоей беременностью заставил меня осознать, что мне нужно что-то делать со своей жизнью. И наблюдая, как ты добиваешься того, чего хочешь, я понял, что моя мечта тоже все еще жива. Я просто должен был найти это похороненным под всем этим гневом.

Он нашел себя. Он действительно нашел себя.

Кам подходит еще на шаг ближе, и теперь в маленькой кухне-камбузе нас разделяет всего фут.

— Макайла, — говорит он, — мы были соседями по сиденьям, закадычными врагами, партнерами по книжному клубу, друзьями, учителем и ученицей и любовниками, но я надеялся, что прямо сейчас ты могла бы быть просто моей.

Слезы катятся по моим щекам, но в моем движении нет колебаний, когда я делаю тот единственный шаг, который разделяет нас, и бросаюсь к нему. Одеяло падает на пол, и мне просто все равно.

Поймав меня, он обхватывает мою попку и шепчет мне на ухо:

— Мне так жаль. Ты прощаешь меня?

— Да, я всегда буду прощать тебя. Я люблю тебя, — выдыхаю я, прижимаясь к его теплой груди. — И мне тоже жаль: я не должна была так себя вести. Сможешь ли ты простить меня?

В ответ Кам мягко отстраняется, но держит ладони прямо на кружевной ткани моих трусиков, откидываясь назад ровно настолько, чтобы он мог заглянуть мне в лицо. Я без макияжа, измученная и подавленная. Полный беспорядок. Но он смотрит на меня так, словно я самое красивое существо, которое он когда-либо видел. Его голос напряжен, когда он говорит мне:

— Я тоже люблю тебя, Макайла Александер, чертовски сильно.

Мои руки сжимаются вокруг него, и я никогда не хочу его отпускать.

Как раз в этот момент включается таймер паузы на телевизоре, и на кухню доносятся звуки зомби.

Веселье приподнимает уголки рта Кама.

— Ты смотришь «Ходячих мертвецов»?

Я тревожно прикусываю губу и смотрю в его сияющие глаза.

— На самом деле, так и есть.

— Я знал, что ты сдашься, — смеется он.

Самоуверенный ублюдок.

Наши взгляды встречаются, и кажется, что проходят минуты, но это всего лишь секунды. Это электрическое притяжение налицо, оно сильнее, чем когда-либо.

Я чувствую себя так, словно на мне малиновый берет.

Нет, я Мадонна, танцующая во всех своих драгоценностях.

Более того, я чувствую себя счастливой, настолько счастливой, что мне хочется аплодировать вместе с ними.

Кам улыбается — не полной улыбкой, а полуулыбкой. Его сочные губы умоляют меня поцеловать его, и я не хочу терять ни минуты, когда обвиваю руками его шею и прижимаюсь губами к его губам. Он кладет одну руку мне на шею, а другую — на поясницу. Мы оба широко открываем рты, когда наши губы соприкасаются, и я чувствую связь между нашими душами.

Мы целуемся.

И целуемся.

И целуемся.

После того как он перекидывает меня через плечо, держа мою задницу одной рукой, которая теперь у меня под трусиками, он несет меня вверх по лестнице в мою спальню.

Очень по-пещерному с его стороны.

Втайне мне это нравится.

Оказавшись внутри, он садится на мою кровать, сажает меня к себе на колени, и я обхватываю его ногами.

— Прости, — снова шепчет он.

Я делаю долгий выдох.

— Больше никаких извинений, ладно?

Он кивает, и его глаза загораются.

— Я так чертовски сильно скучал по тебе и твоему телу.

— Это тело скучало по тебе, — мурлычу я. — Я даже не выдержала и купила новый вибратор.

— Я каждый день дрочил на твою фотографию в обнаженном виде, — признается он.

Теперь я рада, что так и не удалила ее с его телефона.

Я извиваюсь в предвкушении при мысли о его длинном, толстом члене.