Оставив свои вещи в машине, я открываю ее дверцу и украдкой целую, прежде чем схватить ее за руку.

— Мэгги, наконец, надоело, что Дерек валяет дурака? — спрашиваю я.

Ее голова поворачивается ко мне.

— Ты знал?

Я притягиваю ее ближе.

— Не уверен, но все признаки были налицо. С другой стороны, она, казалось, спокойно относилась к отношениям без обязательств. Вот почему я ничего не сказал.

Тротуар блестит от песчинок, когда мы идем по нему.

— Да, ну, она была готова стать моногамной, а он нет, поэтому она с ним и рассталась.

— Хорошо для нее, — говорю я.

— О, смотри. — Макайла указывает на красный «Мерседес» с откидным верхом на подъездной дорожке. — Кэтрин здесь.

Мать Мэгги, должно быть, одна из самых крутых женщин, которых я знаю.

Макайла взволнована и спешит мимо открытых ворот в открытую парадную дверь.

Рука об руку мы пробираемся сквозь толпу. Играет музыка. Все, с кем мы с Мэгги работаем, здесь. Повсюду валяются пивные бутылки. И бутылки вина тоже. Настоящая спонтанная вечеринка.

— Я не вижу ни Мэгги, ни Кэтрин, — говорит мне Макайла, как только мы заходим на кухню и видим Бруклина, засунувшего блокнот в передний карман, как будто он сделал вид, что записал речь той, что, должно быть, является еще одной поклонницей MTV. Все они выглядят одинаково. Их можно распознать за милю по их фальшивым улыбкам и таким же фальшивым сиськам. Они всегда загорают в дизайнерской одежде, такое нельзя пропустить. И эта тоже не та, даже когда она уходит.

У Бруклина в руке миска с чем-то отвратительно выглядящим.

— Что это, черт возьми, такое? — спрашиваю я его.

— Нут с карри, — отвечает он с набитым кашицей ртом.

И тут до меня доходит, что нас окружает запах карри.

— Чувак, это просто отвратительно.

— Нет, это действительно вкусно. Попробуй, — предлагает он, протягивая миску в мою сторону.

Я тут же отодвигаю ее от себя.

Бруклин предлагает ее Макайле.

Она выглядит испуганной.

— Ммммм… нет, спасибо.

Этот взгляд сводит меня с ума.

— Тоже не фанат?

— Абсолютно. Один лишь запах вызывает у меня отвращение.

— Кажется, я тебя люблю, — говорю я, не осознавая, что именно сказал, пока Бруклин практически не роняет миску из своих рук. — Я имею в виду, потому что ты так похожа на меня, — уточняю я, хотя это неправда. Я просто люблю ее.

Макайла пристально смотрит на меня.

Я смотрю в ответ и ничего не говорю, чтобы сгладить возникшую неловкость.

— Выпьем? — спрашивает она.

Что касается меня, то я, черт возьми, не знаю, что делать, поэтому, как тупица, отвечаю:

— Да, звучит заманчиво.

— Тупица, — бормочет Бруклин.

Макайла подходит к холодильнику и достает мне пива, а затем передает одно Бруклину. Наливая себе бокал вина, она смотрит в окно.

— Черт возьми, братан, я думаю, она нравится мне больше, чем ты, — говорит Бруклин, ставя свою миску, чтобы открыть бутылку. — По крайней мере, она знает, как справиться с неловкой ситуацией. Если ты любишь ее, скажи ей об этом по-настоящему — не относись к этому легкомысленно.

— Ты даешь мне советы по отношениям?

— Да, даю, чувак, потому они нужны тебе.

Когда я бросаю взгляд в сторону Макайлы, она выходит за дверь.

Я выхожу за ней.

— Куда ты идешь?

— Я увидела Мэгги и Кэтрин на твоей кухне. Я собираюсь выяснить, что происходит.

— Я иду с тобой. — Я беру ее за руку и иду впереди, используя тропинку, чтобы добраться туда, что не только быстрее, чем на пляж, но и более уединенно.

Примерно на полпути по выложенной камнем дорожке я останавливаюсь и прижимаю ее к дому.

— Я знаю, мы никогда не говорили о том, что происходит между нами, и я понятия не имею, что ты чувствуешь ко мне, но я на самом деле имел в виду то, что сказал. Я знаю, что сделал вид, будто этого не говорил, но это так. Я люблю тебя, Макайла Александер. Я люблю тебя. — Я обхватываю ее лицо ладонями. — Я люблю тебя.

Слезы текут по ее лицу, и когда она ничего не говорит, я начинаю думать, что она не испытывает ко мне тех же чувств, что я к ней. Я выставляю себя на всеобщее обозрение и ничего не получаю. Ничего. Я должен был бы смириться с этим. Но это не так. Я отрываюсь от нее и пристально смотрю на нее. Я не знаю почему, но я начинаю отдаляться от нее.

Она стоит неподвижно.

Я продолжаю отходить.

Как только я дохожу до конца дорожки, ведущей на задний двор Мэгги, она бросается ко мне.

— Я тоже люблю тебя, Камден Уотерс. Я тоже тебя люблю.

Ошеломленный, шокированный и чувствующий себя самым счастливым парнем на свете, я спотыкаюсь, и мы оба падаем на землю. Я лежу на спине, она сверху — именно там, где ей самое место.

Ее губы прижимаются к моим, и я беру ее за затылок и провожу рукой по волосам. Клацающие зубы. Губы сливаются воедино. Сливаются рты.

Раздается звук хлопков.

Мы оба поворачиваем наши головы.

Там стоит Бруклин.

— Браво, чувак, именно так это делают по телевизору. Я так чертовски горжусь тем, что могу называть тебя другом.

— Пошел ты, — говорю я ему, поднимаясь на ноги и поднимая Макайлу за собой.

— В любое время, братан, в любое время. — Он смеется и уходит.

Плач из открытого окна на кухне моего дома отвлекает наше внимание от наших признаний в любви и возвращает к тому, к чему мы стремились до того, как все это началось.

Макайла поднимает на меня глаза, и я киваю ей. Она идет на кухню, я следую за ней.

У меня на кухне Мэгги выглядит слегка потрясенной, а ее мать держит ее за руку, пытаясь успокоить.

— Все в порядке? — спрашивает Макайла.

Я закрываю дверь и встаю у нее за спиной.

Мисс Мэй — красивая женщина, высокая, с короткими светлыми волосами. И она всегда разодета просто в пух и прах. Сегодняшний день ничем не отличается. На ней черный костюм и туфли на высоких каблуках.

Она улыбается Макайле.

— Привет, Макайла. — Она отпускает руку Мэгги, чтобы обнять ее.

— Привет, я не знала, что ты приедешь, — говорит Макайла.

— Это не было запланировано. Я просто хотела поговорить с вами обеими, пока это не стало достоянием общественности.

— Что не стало достоянием общественности? — спрашивает Макайла, и ее голос полон беспокойства.

— Привет, Кам, — машет мне мисс Мэй.

Я прочищаю горло.

— Привет, мисс Мэй. Оставлю вас троих поговорить.

— Нет, все в порядке. Ты можешь остаться, — говорит она.

Я смотрю на Макайлу, затем на Мэгги.

Они обе кивают, давая мне понять, что я могу остаться.

— Пожалуй, присядем, — предлагает Кэтрин.

Как только мы все рассаживаемся, она садится тоже.

— Я уже говорила Мэгги об этом, Макайла. У «Саймон Уоррен» финансовые проблемы. Я не знаю, что произойдет, но я собираюсь остаться с ним, а это значит, что мне, возможно, придется вернуться в Нью-Йорк.

— Мам, я уже говорила тебе, но я думаю, что следует все обдумать. Ты ненавидела город, когда мы там жили. — Голос Мэгги мягок. — Возьми то, что у меня осталось в моем фонде. Ты можешь использовать те деньги, чтобы продержаться, пока не найдешь новую работу.

У мисс Мэй на глазах слезы.

— Я ценю это, но не могу их принять. Это твои деньги, и когда-нибудь они понадобятся тебе. Я не хочу, чтобы ты беспокоилась обо мне. Со мной все будет в порядке.

Макайла и Мэгги встают и обнимают ее.

— Мы знаем, что так и будет, — слышу я шепот Макайлы ей на ухо. — Ты самая крутая женщина, которую я знаю.

Примерно через десять минут все, кажется, достаточно успокоились, чтобы вернуться на вечеринку.

Макайла достает из холодильника бутылку вина, которую открыла ранее, и «Корону».

— Пойдем со мной, — говорит она.

Я поднимаюсь за ней по лестнице в ее комнату.

Оказавшись внутри, она снимает свое фиолетовое платье, а затем трусики и лифчик, а затем и леи, которые я ей подарил.

— Вот кто я есть, — говорит она.

Мои глаза оглядывают ее с головы до ног.