— Черно-вочерно в свет обратишься… — повторили хором Видана, Брита и Яра, выстраиваясь у крыльца. На белом полотне, держась каждый за свой край, четверо мужчин вынесли Бергена. Старшие вэринги шли с серьезной торжественностью, Мошка то и дело бросал суетливые взгляды то на бледное лицо раненого богатыря, то на баб в тонких нательных рубахах, а вцепившийся двумя руками в край полотна Есень от натуги раскраснелся, но ткани не выпускал. Возгара Видана так и не пустила ни в избу, ни к раненому товарищу:

— Спутаешь ты мне все. Тот, кто сам себя не ведает, легкой добычей Кривде с дурным глазом стать может. Да и не готова я по души твои разговор вести. После в бане свое внесешь, а пока не лезь.

Недовольный и толком ничего не понявший из ответа наемник высказался домовику, на что Зимич лишь хмыкнул в бороду:

— Я же тебе советов не даю, как лук держать и стрелу пускать? Вот и ты в то не лезь, где толком не разумеешь. Коль Видана Бергена с того света вытащит, я ей до конца дней в рот смотреть буду и по прихоти любой до земли кланяться.

С несправедливостью Возгара смирил только Ярин вид — замершая меж Бритой и Скёль, едва заметно шевелящая губами, повторяя заговор рунопевца, отмеченная огнем буквально сияла в лучах догорающего солнца. Тонкая до земли рубаха не скрывала очертаний ни вздернутой груди, ни покатых бедер, босые ноги утопали в жухлой мураве и языках трипутника* (подорожник), янтарное золото и рыжая медь волос струились до пояса, а в глазах, внезапно поймавших Возгаров взгляд, таился такой жар, что у наемника вмиг горло пересохло и дыхание сбилось. Предвкушение общей на двоих бани терзало тело. Только разум мучился одним вопросом: «Неужто и толпа эта вся с нами за компанию мыться пойдет?!»

Возгар ревностно оглядел собравшихся мужчин и с подозрением уставился на Бриту и Скёль. Старуха с певцом тоже в соглядатаи спровадятся?

Но сомнениям лучника пришел конец, когда, занеся Бергена внутрь, вэринги с Сенькой покинули баню, а одноглазая приживалка подхватила скальда под руку и увела в дом.

— Ваш черед, — Видана поклонилась Яре и Возгару, отворяя перед ними дверь мыльни* (помывочное отделение в бане). — Разожгите огонь.

— Печь-то уже растоплена. Про какой огонь речь? — шепнул лучник, пропуская рыжую вперед. Яра лишь лукаво глянула в ответ и одарила улыбкой, от которой любые вопросы в миг из головы улетучились.

— Первые идите. Я по следам на ваш свет Бергена проведу, — Видана с богатырем остались в предбаннике.

— Как самой-то не надоело загадками вещать? — Возгар споро скинул и повесил на крючок снаружи верхнюю одежду, оставаясь в тонких портках и нательной рубахе. Привычно сжал в кулаке янтарные бусины и коснулся губами черного когтя, будто не с девкой в баню намылился, а благословения на большое дело испрашивал. Оберег отозвался ласковым теплом.

— Долго с ноги на ногу мяться будешь? Иль боишься, что она тебя съест? — Видана прервала раздумья, раскуривая вкруг лежащего на лавке Бергена пучки каких-то трав. — А то может, подсобить чем? Есть у меня снадобья на медвежьей крови, с корнем первоцвета да водным орехом, как примешь, так девки наутро с трудом ходить смогут.

— Без помощи обойдусь, — воин огрызнулся и, откинув раздумья, вошел во влажный полумрак мыльни. Яра как его ждала — последний лучи солнца из слухового окна обнимали ее со спины, пронизывая насквозь легкое одеяние, превращая на просвет и вовсе в нагую. Алым ореолом полыхали вкруг головы рыжие волосы, а глаза горели таким задором, что на мгновение замер Возгар, в немом восторге любуясь. Мига этого краткого хватило красе-девице, чтобы облить наемника с головы до ног ледяной водой из ушата, а самой разлиться задорным смехом.

*

— Не попутала ли — мы огонь разжигать должны, не тушить! — мужчина отфыркивался, точно вынырнувший на поверхность молодой щенок, чем еще больше веселил девушку.

— Ты бы рожу свою серьезную видел! Весь день кислый ходил, будто живот скрутило. Скажи спасибо, я тебе жабу за шиворот не кинула — смеялась рыжая, согнувшись и уперев ладони в колени.

Возгар откинул с лица мокрые волосы и, скрестив на груди руки, уставился на Яру.

— Вот умора! — не унималась та, хохоча пуще прежнего.

— ЧуднАя ты баба. Понять не могу только шальная, иль чуток скудоумная?

— Будь я в своем уме, мы бы с тобой не встретились Возгар, сын Гордара, потомок Светозара, — внезапно посерьезнев, ответила Яра, распрямляясь. — Да сделанного не вернешь, а грядущее мы лишь принять можем.

— И что же уготовило нам грядущее? — наемник шагнул вперед, сокращая расстояние, придумывая как отомстить девке за шалость.

— Веники дубовые, да парилку знатную. По глазам вижу — не прочь ты меня хорошенько веничком отходить, — Яра подмигнула и, вытащив из ведра замоченную связку молодых дубовых ветвей, кинула Возгару. Тот ловко поймал, чуя, что готов уже не только отстегать неугомонную, но и другие желания удовлетворить в полную силу. Девка же, как ни в чем не бывало, потянула низкую дверь и скрылась в клубах густого влажного пара. Не раздумывая боле, воин шагнул следом.

В тумане парной ни зги было не разглядеть. Попривыкнув, Возгар приметил ступенями поднимающиеся под потолок полати и каменку, исходящую жаром в углу. Слабый свет проникал лишь через узкую щель под самой крышей.

— Яра, — позвал осторожно, словно громкий окрик мог местным мыльникам и домовикам неуважительным показаться.

— Прямо шаг и пару направо, тут я, — раздалось приглушенное в ответ.

Она лежала нагая на лавке, расстелив под собой мокрую рубаху.

— Яри! — скомандовала, переворачиваясь на живот и подставляя ягодицы.

— Прям так?! — Возгар хоть и сдерживал себя с трудом, но от подобного предложения опешил.

— Веником, дурашка! Да не тем, что промеж ног болтается.

Звонкий шлепок по мягкому округлому месту возвестил согласие наемника с предложенными условиями.

— Бей-бей, не жалей! — подначивала Яра, чередую довольные стоны с протяжным мурлыканьем, от чего Возгар терял себя и мечтал оказаться на месте дубового веника, так по-хозяйски обхаживающего все тело хапуньи с головы до пят.

— Сильней-то можешь? Пройдись со всей драконьей, а то словно голубка крылом гладит, — рыжая выгнулась в пояснице, и воин застонал от рвущихся наружу хотеек. Ох, и показал бы он ей сейчас всю удаль богатырскую, да отчего-то жаждал не просто девку подмять, но в глаза ей смотреть и любиться до взаимной истомы, до общего жара, чтобы себя не помня, лишь об одном его молила…

— Еще! — ворвалась в мысли требовательным приказом, и лучник не выдержал — сдернул с лавки и развернул к себе.

— Почто мучаешь меня, бесстыжая?!

Яра выгнула бровь, но вырываться и не подумала.

— Неужто не видишь, что с первой встречи взять тебя хочу?! — сильные пальцы воина сжались на узкой талии. От раскаленного дыхания в парилке стало еще жарче.

— Так возьми. В этот раз не сбегу.

Дважды приглашать не пришлось. Возгар впился в дерзкий рот, вобрал непокорные губы, подчинил своевольный язык, норовящий и сейчас вести свою пляску. Сквозь его мокрую налипшую на тело рубаху упирались упругие девичье груди, а молодое, гибкое, ладное тело жило, ластилось, подставлялось мужским рукам. Не покорной голубицей принимала его Яра, но равной по силе, одаривая страстью в ответ. Не чураясь и не ведая стыда, сама запустила ладонь под завязку портков и сомкнула пальцы кольцом на восставшем уде.

— Могуч, богатырь, — усмехнулась меж поцелуев, до того глубоких и жарких, что дыханье сбилось на хриплый стон.

— Не ты ль стручком с коротышом величала? — наказывая и мстя он терзал пальцами ее влажную плоть, покрывал шею лебяжью укусами, сминал твердые маковки сосков.

— Раздутый огонь только пуще в крови горит, — Яра поддавалась, сама насаживаясь глубже, вонзаясь ногтями в широкие плечи, припадая долгими поцелуями к груди.

Не выдержав боле, Возгар подхватил ее, упирая в стену, пригвождая на всю глубину:

— Такого огня ведьма просила? — рыкнул, терзая девичий рот языком, а удом толкаясь в жаркое податливое нутро.