Я вздрогнула. Я почувствовала что-то по-настоящему темное в Фабиане и была далека от того, чтобы доверять ему или любому из монстров в этом месте.

Папа как-то сказал: «Человек, который доверяет вампиру, — дурак. А дурак в этом мире в конце концов станет мертвым дураком».

Если бы он мог увидеть меня сейчас, лежащую на кровати с одним из них, он был бы в ужасе.

Мой живот покалывало от чувства вины, и я заставила себя выпрямиться, напоминая себе обо всем, что Эрик делал до этого момента. Я была всего лишь его маленьким человеческим доверенным лицом и пешкой в его следующей игре против брата. Это была политическая, варварская игра, и я не хотела принимать в ней никакого участия, не в последнюю очередь потому, что если Эрик был прав насчет того, что Фабиан послал кого-то убить его человека, то и моя смерть могла быть на волоске, если Фабиан когда-нибудь заподозрит, что я работаю на его брата.

Я двинулась, чтобы встать, но Эрик поймал меня за запястье, и я удивленно обернулась, когда он сел рядом со мной. — Ты ведь не передумала насчет нашего плана, бунтарка?

— Ты уже освободил моего отца? — Резко спросила я.

— Я сделаю это, когда ты выполнишь свою часть сделки.

— Так ты продолжаешь говорить. Но я подыгрывала тебе снова и снова, и ты не сделал ничего, чтобы убедить меня, что сдержишь свое слово. — Я попыталась вырвать свою руку из его хватки, но он не отпустил.

— Что с тобой происходит? — прорычал он.

— Я же только что сказала тебе, — прошипела я.

— Нет, дело не только в этом. Что-то тебя встревожило.

У меня перехватило дыхание, я подумала о Вульфе и удивилась, как, черт возьми, Эрик смог понять, что я взволнована. Я считала, что у меня довольно серьезное лицо, но он явно почувствовал во мне изменения.

— Это Фабиан? Он что-то натворил? — он зарычал.

— Нет.

— Тогда в чем дело? — потребовал он ответа, его пальцы до боли сжали мое запястье.

— Ты делаешь мне больно, — выдохнула я, и он опустил взгляд на свою руку на моей коже, отпустил и уставился на красные отметины, которые он там оставил.

— Ты такая чертовски хрупкая, — пробормотал он, нахмурив брови.

— Я человек.

— Я прекрасно понимаю. — Его взгляд на долю секунды переместился на мою шею, затем он вскочил на ноги, проводя рукой по лицу. — Фабиан тебе что-то сказал? Он пытался настроить тебя против меня? Потому что, если ты посмеешь предать меня…

Он резко обернулся, и я в гневе вскочила на ноги, встав перед ним. — Моя семья на кону. Я бы ни за что не стала рисковать их жизнями.

— Тогда доверься мне, — яростно сказал он. — Я уже позаботился о том, чтобы твою сестру доставили сюда, как только она будет схвачена, и я выполню остальную часть своего обещания, как только ты выполнишь свое. В тот момент, когда твой отец покинет «Банк Крови», у тебя будет гораздо меньше причин выполнять мои приказы.

— Ты всегда можешь освободить его и вернуть, как только моя часть будет выполнена, — с горечью предложила я.

— Это не так просто. Твой отец нарушил закон, поэтому его освобождение должно быть произведено надлежащим образом, деликатно. Не говоря уже о том, что, если Фабиан пронюхает, что я нарушаю его законы, у него, скорее всего, возникнут подозрения.

— И сколько мне еще ждать? Я могу попытаться шпионить за Фабианом, я могу делать все, о чем ты просишь, но чем это закончится? Когда ты посчитаешь, что моя роль выполнена?

— Когда ты выйдешь за него замуж, — сказал он суровым тоном, который пробрал меня до костей.

Воцарилась тишина, и на его челюсти задвигались желваки, когда он наблюдал за развитием моей реакции. Я натянуто кивнула, чувствуя, как прутья моей клетки снова смыкаются, и эта участь неизбежна.

Он сделал шаг ко мне, его поведение внезапно смягчилось. — Это всего лишь политика.

Я не смотрела на него, скрестив руки на груди, понимая, как глубоко я убедила себя, что до этого не должно было дойти. Но Эрик не предлагал мне уйти из этой жизни, мы так не договаривались. Брак — это одно, но кульминацией должно было стать нечто гораздо худшее. Обращение. Это была судьба, которой я собиралась найти способ избежать, несмотря ни на что.

— Прекрасно, — пробормотала я.

Он провел пальцем по моему подбородку, приподнимая мою голову, чтобы я посмотрела на него. — Я защищу тебя от него. Если он что-нибудь заподозрит или причинит тебе боль, ты должна сказать мне.

— И зачем тебе это делать? — Я усмехнулась.

— Потому что я привел тебя сюда и дал клятву оберегать тебя. Эта клятва останется в силе, даже когда ты станешь его по закону. Я ее не забуду.

— Как благородно. — Я цокнула языком. — Подвергнуть меня опасности, а потом пообещать защитить меня от нее.

— Я думал, что все это будет проще, — признался он, нахмурившись. — Я не ожидал… — он замолчал.

— Чего? — Я надавила на него, и в пространстве между нами поднялся жар.

— Ничего, — натянуто ответил он. — Весь этот ритуал просто морочит мне голову.

— Не тебе приходится терпеть компанию монстров, жить с воспоминанием о том, как один из них меня поцеловал, — сказала я, желая причинить ему боль после всего, что он мне сделал, и его черты исказились от гнева.

— Уверяю тебя, у меня больше нет желания предъявлять права на твой ненавистный ротик, бунтарка. Я провел свой день с женщиной, гораздо более покладистой, чем ты, и ее поцелуи были намного слаще твоих. В конце концов, я почти испытываю искушение жениться.

Мои легкие перестали пропускать воздух, а ярость пробралась сквозь кожу, выйдя за пределы разумного. Я даже не знала, почему эти слова причинили такую боль, но они каким-то образом разорвали меня на части и оставили во мне боль.

Я вся вспыхнула от его слов, смущенная и сердитая, обиженная и взбешенная на себя за то, что отреагировала на его ядовитую речь. Я ненавидела его. Из глубин моего существа до краев земли. Я чертовски ненавидела его.

Мои щеки выдавали меня, становясь все более алыми с каждой секундой.

Эрик начал смеяться, чувствуя все это, от прилива моей крови до бешеного стука моего сердца.

— Значит, тебе не все равно, — сказал он, и в его глазах блеснула победа.

Я стиснула зубы и прокляла себя за то, что так отреагировала.

— Зачем ты меня поцеловал, придурок? — Выпалила я, чувствуя себя игрушкой, которую заставляют танцевать для его развлечения.

Он наклонил голову, чтобы посмотреть на меня, веселье все еще отражалось на его лице. — Зачем ты поцеловала меня в ответ?

Я уставилась на него, не зная, что ответить, и презирая себя за это. Может быть, я была пьяна от каких-то вампирских феромонов, которые он выделял, но я знала, что это была просто ложь, в которой я пыталась убедить себя. Правда была в том, что я поцеловала его в ответ, потому что мне казалось невозможным не поцеловать его. Как будто весь хаос в мире внезапно стало немного легче переносить. Потому что по причинам, которые выходили за рамки всякого здравого смысла, поцелуй с одним из монстров, которые преследовали меня всю мою жизнь, был подобен тому, как будто облака расступились и впустили солнечный свет. Всего на мгновение я украла что-то дикое и свободное в том поцелуе, и я не чувствовала себя бессмысленным существом. Я чувствовала себя замеченной, желанной и вожделенной. Но почему именно мой похититель заставил меня так себя чувствовать?

Я не позволила ничему из этого отразиться на моем лице. И, учитывая его насмешливый тон, я позволила холодному фронту окутать себя и произнесла слова, которые, как я надеялась, могли ранить его так же, как он ранил меня. — Ты создан, чтобы заманить меня. Я не знала, что у меня на уме. Ты действительно думаешь, что я захотела бы поцеловать тебя, если бы у меня был выбор?

Его челюсть напряглась. — Я все равно только хотел поставить галочку в своем списке дел.

— Что такое — список дел? — Мои глаза сузились.

— Это нечто для людей, у которых есть надежды и мечты. Знаешь, например, пункт номер один в твоем списке был бы вывести из себя королевского вампира. Кстати, можешь поставить большую галочку рядом с ним.