Он схватил меня за руку. — Конечно, брат. Я сделаю, как ты просишь.

— Это могло бы вернуть и твою жизнь, — сказал я. — Возможно, это будет достаточной платой за всех нас.

Фабиан стиснул зубы. — Возможно, — пробормотал он, отводя взгляд.

Мы прошли несколько миль, углубляясь в лес, пока не вышли к краю большой пещеры, расположенной на изгибе реки.

— Ты уверен насчет этого? — Спросил Фабиан. — По крайней мере, сначала проведи со мной вечер.

Я покачал головой. — Сейчас, Фабиан. Это не может ждать ни дня. Мое покаяние должно начаться до того, как от моей руки произойдет еще больше смертей.

Я начал собирать большие камни, возводя стену перед пещерой и не обращая внимания на колющую боль от порезов по всему телу. Фабиан присоединился ко мне, помогая возводить стену, которая могла бы удерживать меня в этом месте до тех пор, пока Андвари не сочтет мои страдания достаточными.

Было почти утро, когда в стене осталось только небольшое отверстие, достаточно большое, чтобы я мог через него пролезть.

Я шагнул к нему, и Фабиан взял меня за руку. — Не делай этого, брат.

Я обхватил его сзади за шею и притянул в объятия, наши семейные узы вспыхнули между нами. — Позволь мне заплатить этот долг. Не отказывай мне в этом.

Он вздохнул, отпуская меня и жестом приглашая войти внутрь. — Делай, как должен.

— Навещай меня каждую неделю, — попросил я, и он натянуто кивнул.

Я пролез через узкое пространство, морщась, когда моя кожа натянулась на ранах. Я упал в сырую пещеру за стеной, и страх замерцал на краешках моей души, но я не позволил ему овладеть мной. Я был рожден воином. И я умру таким же. Но не раньше, чем мое человеческое тело будет восстановлено.

— Фабиан! — Я позвал его из-за стены. — Не выпускай меня, пока я не стану человеком. Позволь мне прозябать здесь, пока долг не будет выплачен.

— Это безумие, Эрик, — прорычал он. — Я отпущу тебя в тот момент, когда это станет невыносимым.

— Даже если я буду умолять, не выпускай меня, — потребовал я. — Если ты любишь меня, ты сделаешь то, о чем я прошу. Я требую этого от тебя как от своего брата. Моей родни. Пожалуйста, Фабиан.

Он замолчал так надолго, что я подумал, что он, возможно, оставил меня, но потом он начал заделывать отверстие камнями и продолжал, пока оно не была плотно закрыто, удерживая меня внутри в одиночестве.

Я опустился на камень в абсолютной темноте.

И здесь я должен ждать.

Д

еревья окружали меня, клубясь, как туман. Темнота окутала мир и заставила меня прищуриться, пытаясь найти что-нибудь твердое, на чем можно было бы сосредоточиться.

В поле зрения появилась фигура в странном одеянии, похожая на воина из одной из папиных историй. Высокий и озорной, с копной темных волос.

Мир содрогнулся еще раз, и он внезапно оказался ближе. Его глаза сияли, как расплавленное золото, и мое сердце сжалось от боли и тоски по его прикосновениям.

Мир задрожал вокруг меня, и внезапно я оказалась верхом на лошади, раскачивающейся из стороны в сторону. Холмы расстилались передо мной, переходя в луга и деревья.

Солнце согревало мои щеки, а ветер играл моими волосами.

Руки сжались вокруг моей талии, и я посмотрела вниз, обнаружив, что руки незнакомца крепко обнимают меня.

Голос заполнил мой разум, такой же знакомый, как мой собственный. Голос Келли.

— Я иду за тобой.

Прохладная ладонь на моей щеке разбудила меня, и я дернулась назад, полностью проснувшись, подумав о Вульфе, но обнаружила Эрика, присевшего перед бархатным креслом, в котором я свернулась калачиком.

Он убрал руку, улыбнувшись мне, его пепельные глаза были теплее, чем обычно. — Добрый вечер, бунтарка.

Вечер? Я проспала весь день? Срань господня.

Мой разум кружился от паутины снов, которые пронеслись через мою голову: о путешествии бок о бок с воином, о грубых прикосновениях его рук. Это казалось таким чертовски реальным…

— Что на самом деле произошло с Фабианом? Куда он делся? — спросил он.

— У него были какие-то дела в городе. Очевидно, умер канцлер, — сказала я.

Глаза Эрика заблестели. — А, в этом есть смысл.

Я нахмурилась, когда он отошел, затем присел на кровать напротив меня. На нем все еще был темно-синий костюм, в котором он был с Брианной, безупречный, как всегда, его темные волосы были уложены так идеально, что я задалась вопросом, может ли он когда-нибудь выглядеть растрепанным.

— А тебя это не беспокоит? — Спросила я.

— Нет. — Он пожал плечами. — Это я приказал его убить. — Он мрачно ухмыльнулся, и мое сердцебиение участилось.

— Почему?

Эрик откинулся на матрас и лег на него, не отвечая.

Я встала с кресла, прошла вперед и осторожно села рядом с ним, выражение его лица было непринужденным, как будто убийство кого-то было для него совершенно обычным делом.

— Если ты сказал мне об этом, то мог бы также сказать почему, — настаивала я.

Его взгляд сузился, и он потянулся назад, чтобы подложить одну руку под голову, в результате чего его пиджак распахнулся, открывая плоскость мускулистого тела под белой рубашкой. — Канцлер Торин слишком долго совал нос в мои дела. Я решил, что пришло время навсегда убрать его нос куда подальше. Кроме того, он не единственный, кого убили в последнее время. На моих союзников нападают, так что я имею право нанести ответный удар.

У меня пересохло во рту, когда я восприняла эту информацию. Было странно знать, что у вампиров были свои собственные распри и они даже были готовы убить друг друга. Я не знала, как много я могла спросить, и еще меньше была уверена, что Эрик даст мне какие-либо ответы.

— Твои союзники? — Я нахмурилась.

— Те, кого я обратил, — сказал он. — Существует определенная преданность, которая формируется между вампиром и его новым созданием.

Я сморщила нос. — Что ж, я добавлю это к длинному списку причин, по которым я никогда не хочу становиться одной из вас.

Эрик схватил меня за руку и потащил к себе, а у меня в легких перехватило дыхание, когда он перевернулся на бок, его взгляд уперся прямо в меня. — Такая болтливая сегодня.

Мое сердце бешено заколотилось, когда он поднял ладонь и убрал прядь волос с моего лица, и по какой-то причине я не оттолкнула его. Его кипарисовый аромат был подобен наркотику, на который я подсела, но у меня всегда была сильная воля, и я была полна решимости не впадать в зависимость. Особенно с кровососом, который привязал меня к этой самой кровати и объявил своей пленницей.

Мои мысли пришли в порядок, и я задала свой следующий вопрос, пока он все еще был в настроении поделиться со мной информацией. — Ты сам убил его?

Вампиры в любом случае были холодными, неживыми существами, так что я не была уверена, что это делает Эрика убийцей.

Он рассмеялся. — Конечно, нет. В наши дни у меня есть люди для этого.

В комнате повисла долгая тишина, и я решила, что лучше не переходить к вопросу о том, скольких людей он, возможно, убил за свою жизнь, потому что было ясно, что он не возражает против кровопролития. — Это из-за Фолкнера? Ты выяснил, кто его убил?

— Да. И нет, я не выяснил. Во всяком случае, не конкретно, — прорычал Эрик, темнота наполнила его глаза, открывая живущее там смертоносное существо. — Я уверен, что за этим стоял Фабиан. Я обратил Фолкнера. Он был верен мне и никому другому. — Он сжал челюсть, наблюдая за мной, как будто раздумывая, продолжать ли. — Фолкнер выполнял для меня кое-какую работу, собирая информацию о людях Фабиана. Я подозреваю, что мой брат узнал об этом и решил отправить мне сообщение. У меня, по крайней мере, хватило вежливости быстро покончить с жизнью Торина. То, как был убит Фолкнер.… ясно, что Фабиан хотел, чтобы он страдал.