Османские купцы, одетые в темные бархатные одежды, с невозмутимым спокойствием сновали туда-сюда, заключая сделки и осматривая товары. Их взгляд был острый, словно лезвие ятагана, а руки двигались с ловкостью и грацией хищника. Они были искусными торговцами, знающими цену каждого слову и каждого жеста. В их глазах слышалась история великой империи, которая не так давно владела этими землями, и в их сердцах теплилась надежда на возвращение былого величия.

Люди ганзейских гильдий и цехов, одетые в строгие костюмы, с усердием выискивали на рынке новинки для своих клиентов. Их глаза были заметны опытом и практичностью, а руки уверенно трогали ткани и дерево, оценивая качество и цену. В них чувствовался запах моря, дерева, труда и процветания. Они были строителями мирового торгового пути, и их вклад в этот город был не меньше, чем вклад других.

И в этой пестрой толпе незаметно пробирались испанские проповедники. Их лица были исполнены веры и страсти. Они несли с собой слово божие, рассказывая о далекой вере, о любви и милосердии. Их голос звучал громко и уверенно, проповедовал о спасении и божьем милосердии. Их слова рассеивались в суматохе рынка, но некоторые все же останавливались, чтобы послушать. «Бог любит всех!» — кричали они, и в их глазах горел свет истинной веры.

Констанс был городом, в котором сочетались разные миры. Город, где восток встречал запад, где вера переплеталась с торговлей, а мечты о счастье и богатстве сливались с желанием обрести истину. Город, который был полон противоречий, но в то же время был красив и необыкновенно живой.

А ведь, казалось бы, отлучился совсем ненадолго, и вот те раз. Уже построил город. Констанс. Весь из белого камня, будто вырос из самой пустыни, блестит на солнце. Не успел я подумать о том, что мир уже устаканился, как Зара уже переносит столицу в это новое место, как бы говоря: «Смотри, что я сотворил, вот мой мир, мой порядок!»

Качаю головой. Вечно за этими царями нужен глаз да глаз. И не только за ними, но и за тем, что они творят. Ведь кто знает, что таится за блеском этого нового города? Зачем ему нужна была эта столица? Зачем он перенёс центр своей власти на берег Красного моря? В чём его истинные цели? Зара всегда был человеком загадочным, непредсказуемым. Его мысли были непостижимы, как бескрайняя пустыня.

Видимо, в этом и был план Зары, но зачем? Пока остаётся загадкой. Но ничего, моя миссия выполнена. Я принес мир в Африку, укротил чуму, убедил многие племена жить в согласии. И теперь осталось лишь подчинить Нубийские царства, чтобы завершить этот нелегкий путь. Но за это время ситуация могла кардинально измениться. Мир хрупок, как абиссинское стекло, и никогда не знаешь, какой удар может его разбить.

Я уже покидал рынок, пробираясь через гущу людей, что теснились на улицах Констанса. Воздух был насыщен запахами пряностей, шумом торговли и грохотом колес повозок. Но внезапно шум утих, и я почувствовал на себе множество взглядов.

— Святой чудотворец и его ученик здесь! — произнёс кто-то из толпы, и в следующую секунду все повернулись ко мне с Умкой. Я остановился, не веря своим ушам. В моих глазах отразилось удивление и недоумение. Ведь я просто хотел сделать мир лучше. Я не был святым, не был чудотворцем. И мне совершенно не нужна вся эта слава.

Но люди уже шли ко мне, их лица были исполнены почтения и надежды. Они хотели видеть чудо, хотели увидеть, как исцелится их болезнь, как уйдет их страх. Они считали меня спасителем, тем, кто принёс им мир и избавил от бедствия.

Умка стоял рядом со мной, его большие глаза смотрели на толпу с нескрываемым интересом.

Мы двигались в сторону царского дворца Зары, окруженные живым океаном из страждущих. Они теснились вокруг нас, словно волны, накатывая на берег. Их лица были исполнены надежды, страха, печали и любви. Они тянулись ко мне, как к свету в темноте, прося внимания, благословения, чуда.

Некоторые плакали, рассказывая о своих бедах, о своих болезнях, о своих потерях. Другие молились, склоняя головы и скрещивая руки на груди. Третьи просто смотрели на меня с удивлением и почтением, не зная, что сказать или спросить.

Я шел вперед, не останавливаясь. Ибо не мог ответить на все их мольбы, не мог излечить все их болезни, не мог удовлетворить все их надежды. Ведь был просто «человеком». И я не являлся чудотворцем, не был богом. Но я не мог отвернуться от их боли, от их страданий. Молча двигался вперед, словно айсберг в океане, пробиваясь сквозь толщи льда. И чувствовал на себе их взгляды, их мольбы, их надежды.

И в конечном итоге мне всё надоело. Эта бесконечная толпа, эти мольбы, эти надежды… Они давили на меня, как непрерывный поток воды. Я чувствовал себя запертым в этом океане страданий, не мог ответить на все их мольбы, не мог излечить все их болезни.

Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох. В моей душе зародилась мысль, которая была опасной, но в то же время и освобождающей. Я выпустил вокруг себя волну живительной маны, не ограничивая ее ничем. Это была не магия, а чистая сила моего духа, которая могла излечить, но могла и при этом разрушить.

В следующую секунду вокруг меня появилась сфера сияющего света. Люди, окружавшие меня, замерли, словно статуи. Их лица преисполненны удивления, их глаза устремлены внутрь себя, поглощенные собственными проблемами.

Я слышал блаженные стоны, перемешанные с болью ломающихся конечностей, что вставали в правильном положении. Те, кто страдал от болезней, чувствовали, как их тела наполняются силой, как уходит боль, как возвращается здоровье. Но я не винил их за это. Я понимал, что они не могут видеть ничего, кроме своих страданий. Такова их эгоистичная натура.

Моя, возможно, тоже. Но всё это не имело значения. Я добился свободной зоны вокруг себя. И спокойно зашел во дворец, не встретив никакого сопротивления. В компании Умки я направился в тронный зал, готов встретиться с Зарой и понять, что же таит в себе его новый город и провозглашенная империя.

Тронный зал дворца Констанса был огромным и величественным. Стены были украшены мозаикой из драгоценных камней, а потолок был покрыт золотом. В центре зала стоял трон из слоновой кости, украшенный резными фигурами львов и орлов. На нем восседал Зара, великий император Абиссинии, одетый в пурпурные одежды, украшенные золотой вышивкой.

Его лицо было спокойным, почти ленивым, но в его глазах таилась острая проницательность. Он слушал доклад от одного из придворных, его губы были слегка приоткрыты, а брови были нахмурены. Я не сразу узнал придворного, но по скривившейся гримасе, которая промелькнула на лице Зары, я понял, что царь царей отнюдь не рад услышанному.

Спустя пару секунд изучения я-таки узнал в придворном казначея. И картина стала еще более любопытной. Казначей был известен своей честностью и преданностью. Он никогда не осмелился бы лгать императору. А значит, то, что он рассказывал, было правдой, и Зара был действительно недоволен.

Впрочем, крах одного — возможность подняться другому, так что из этой обрывочной сцены я также поимею свой интерес. Ибо проблемы с бюджетом я умею решать. Особенно когда на границе есть слабая Каффа и её золотоносные копи. Нужно лишь предложить монарху «помощь». Однако за всё приходится платить, и список долгов царя царей всё пополняется, и вскоре придётся взять свою «плату», однако монарху может совсем не понравиться, но это уже, как я и сказал пять лет назад, не мои проблемы, ибо сделка есть сделка.

Солнечный свет лился в зал совета, освещая позолоченные лепнины и пышные ковры. Зара, опираясь на трость, стоял перед нами, его глаза не отрывались от моего лица. Царь царей был бледен, морщины на его лице казались глубокими и резкими, но в глазах еще теплилась оживленная надежда.

— Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть, Крид. — Зара неожиданно тепло улыбнулся. — И я крайне наслышан о твоих успехах. Ты с достоинством оправдал моё доверие, «советник». И большое спасибо за все эти спасённые жизни. — Он с неожиданным уважением опустил голову в поклоне, признавая свои ошибки.