Так, например, 23-го днем или 24-го вечером он был в полном разгаре, вчера же ничего не было слышно, а сегодня, вот когда я пишу эту черновую, сила эта чудит и разгуливается в полном блеске, швыряя вещи и барабаня до того сильно, что приподнимается кровать жены, несмотря еще на то, что ее заклинает какой-то заехавший по своей охоте знахарь-колдун Иван Федорович, рассказывавший с вечера о своем могуществе над духами и излечивший многих будто бы от разных болезней, так что сделался известен чуть ли не "всему миру", о чем просит навести, однако, справку в г. Барнауле Томской губернии. Это тоже последовательно, нечего сказать!

В заключение скажу одно, что надо слышать все это собственными ушами и видеть, чтобы составить себе ясное понятие обо всем этом, а рассказом, даже в десять раз лучшим моего, не произведешь и сотой доли настоящего впечатления. Так это действительно все странно и непонятно, что непроизвольно, отбросивши в сторону малознакомое нам и электричество, и еще менее понятный магнетизм, невольно веришь в чертовщину.

Надеемся, впрочем, что с помощью просвещенных наукою (узнавших теперь об этом) людей рано или поздно найдем разгадку. А я буду продолжать наблюдения и сообщать их по мере надобности.

С моим к вам почтением имею честь быть ваш покорнейший слуга Василий Щапов. Хутор Измайловский, 26 января 1871 года»…

Но вернемся к Полонским. Едва ли не каждую ночь у них в доме теперь стучали — в окна, в дверь. Помещик, взяв топор, открывал. Но в дверь стучали уже будто бы с внутренней стороны. Полонский часто отсутствовал: надо было следить за валкой леса. Закрытая за ним дверь сама собой открывалась, открытая — захлопывалась. И почему-то пропадали книги.

Но вдруг нашлась книга Парацельса, по которой избавлялись от всех других напастей… С загнутой страницей, как будто бы объяснявшей и эту напасть: «Есть в нашем поразительном мире некие полуматериальные сущности — достаточно эфирные, но в действиях своих подражательные».

Странное позвякивание как будто походило на звук подсчета монет в Тверском банке, куда заезжал Полонский с лесоповала. Где-то и в доме считали деньги, как в банке, и топорами работали, как на лесоповале? Поди разберись!

Как-то в отсутствие помещика, когда уже светил полный месяц, попросилась на ночлег цыганка с озябшими цыганятами, уселись пить чай. Видя, что хозяйка на сносях, цыганка спросила, как собираются назвать ребенка, заговорили о детях: мол, «имечко — что медаль, да с обратной стороны ее видит не каждый». Раздался словно «громкий шлепок», каким наказывают детей, который хозяйка не только услышала, но и почувствовала.

Цыганка говорила о том, что имя может уберечь ребенка, а может и обидеть, но теперь хозяйка вслушивалась, как с разделочной доски на столе доносится стук ножей. Впрочем, вскоре она стала записывать, чтобы не позабыть. И может быть, записанное и потерялось бы, но цыганка-то и спасла дом от нашествия полуматериальных сущностей.

«Назвать Антоном — станет послушным и сделается отцу помощником… А вот Григорием — будет непослушным, — бормотала цыганка. — На Дениса пойдет везение. Захара не успеет хозяин поставить на ноги, поскольку уже немолод, а тот и женится, да на вдове с ребятами». Забили часы. Как в ответ простучало из сундука. Хозяйка писала дрожащей рукой: «Анной назвать — будет утешительница. Еленой — может полюбить несчастного, убогого. И Софьей лучше не называть, потому как останется в одиночестве».

Стучали на разделочной доске, приподнялась, хлопнула крышка в погреб, цыганята испуганно заплакали. И тогда цыганка откинула крышку, положила колоду карт на ступеньку лестницы в погреб и, сказав что-то, закрыла. Стук прекратился. «Книги-то твои им скучно читать, — бормотала она над разделочной доской, глядя в окно на месяц. — Свет месяца, цыганского нашего солнца! Как тупишь у поссорившихся цыган ножи, так пусть затупятся и на этой доске». Заглянула под крышку в погреб: «Нет уже карт! Теперь игра пойдет… В положенном месте, где-то там… У черта на куличках…»

А ведь у черта на куличках — это было конкретное место — уже упомянутая богадельня храма Всех Святых на Кулишках, куда еще в 1666 году «вселились черти и сотворяли там зело пакости». В книге «Крылатые слова» С. Максимов рассказывает: в 1666 году демон-невидимка объявился в Москве, в богадельне на Кулишках, что размещалась близ Ивановского монастыря. Сохранились летописные источники, повествующие об этом.

«В женской богадельне появился демон и никому не давал покоя ни днем ни ночью: стаскивал с лавок, с постелей, по углам кричал и стучал, говоря всякие нелепости. На борьбу с ним вышел старец Илларион из города Суздаля и начал одолевать его обычным способом молитвы. Но лишь начнет вечернее чтение, бес с полатей кричит: «Не ты ли, калугере, пришел выгонять меня?» Начнет старец ночью читать молитвы на изгнание беса, а черт кричит ему: «Еще ты и в потемках расплакался!» И крепко застучит на полатях, и устрашает: «Я к тебе иду, к тебе иду».

Но Илларион был столь незлоблив, что вскоре даже сам враг похвалил его: «Хорошо этот монах перед Богом живет», и в заключение неравной борьбы принужден был сознаться, что зовут его Игнатием, что он «был телесен и княжеского рода», но мамка послала его к черту; а из богадельни он выйти не может, так как не по своей воле пришел сюда…» Несмотря на это заявление, дух через несколько дней вдруг прекратил свои переругивания с Илларионом и куда-то из богадельни сгинул. Так все и стихло.

И в доме у помещика Полонского сделалось тихо. Где-то играли в карты? Кто? Невидимые существа, элементалы (как называют их некоторые оккультисты). Стюарт Гордон утверждает: «Считается, что отношения человека с ними — и тесные, и отдаленные. Если хорошо относиться к ним, то они помогают людям, но — очень капризны, требуют к себе уважения».

А вот другие, современные истории.

Отыскать дом Валентины в городе Болграде Одесской области проще простого. Любой встречный назовет адрес, да еще и проводит до самого крыльца. И неудивительно. Этот с виду ничем не примечательный добротный дом — очень популярная достопримечательность города. Сама хозяйка — симпатичная женщина средних лет — измучена и растеряна до крайности. Нет покоя от любопытных, нет конца слухам, вопросам, догадкам. Даже милиция интересовалась. Но, хотя случившееся здесь, наверное, и можно подвести под статью о злостном хулиганстве, разгул невидимок не подпадает под действие человеческих законов. А в том, что в этой истории замешана нечистая сила, уверены все участники и свидетели событий.

…В Преображенском соборе как раз отслужили вечерню, когда к настоятелю, отцу Василию, обратилась испуганная и взволнованная женщина — Валентина. В тот день, рассказала она, ее племянник-подросток, приехавший погостить на лето, спустился в подвал, чтобы достать таз для варенья. Услышав грохот, Валентина решила сходить посмотреть, что же там вытворяет мальчишка. Но тот оказался ни при чем. В подвале шел настоящий погром. Вдребезги сами по себе разлетались пустые банки и бутылки. Старая колодезная цепь, словно живая, обмоталась вокруг руки мальчика и удерживала его в подвале. С трудом освободившись от нее, тетка с племянником забежали в дом.

А там уже творилось нечто невообразимое. Разлетались оконные стекла, посуда, вазы, с треском рвались оконные занавески, словно разодранные невидимыми гигантскими когтями. И тогда Валентина решила бежать в церковь за помощью.

Отец Василий, взяв с собой 13-летнего сына, тоже Василия, который уже знает многие молитвы и церковные обряды, отправился вместе с Валентиной изгонять бесов из ее дома. В комнатах горел свет и работал телевизор, хотя все было выключено, когда хозяйка уходила. Прихожая была еще в сносном состоянии, но в кухне царил страшный беспорядок: пол усеян осколками стекла и фаянса, везде лужи воды, варенья. Дверь в соседнюю комнату открыть оказалось невозможным: она была придавлена упавшим с той стороны шкафом.