Глава 30

Он

Пересекаем порог нашего дома, я держу Ксюшу за руку. Кажется, прошла целая вечность с того момента, как она решила уйти от меня, узнав о ребенке на стороне. Судьба подкидывала одну задачку за другой, ребенок оказался не моим, и сам я — не сын своих родителей. Чтобы докопаться до истины, понять, кто прав и кто виноват, пришлось пройти через немалые испытания и проверки на прочность и доверие.

Внутри меня до сих пор подтачивает виной за то, что моей Ксюше пришлось через многое пройти из-за меня. Носить ее на руках, любить до беспамятства и быть верным — меньшее из того, что в моих силах. Хочу заботиться о ней, окружить уютом и теплом, создать такие условия, чтобы она забыла о страхе, и чтобы в ее душе поселилось умиротворение.

Мне хочется верить, что однажды Ксюша проснется, и в ее сердце не останется ни тени сомнений во мне, я приложу для этого все усилия, буду стараться…

— Я скучала по нашему дому, — выдыхает Ксюша.

Она гуляет из комнаты в комнату, берет незатейливые вещи, касается стен, растений, полок… Очерчивает все кончиками пальцев, и я любуюсь ею в этот момент. Мой дом выглядел иначе без нее, был стильным, но холодным и пустым. Когда мы начали жить с Ксюшей вместе, она создала уют, наполнила эти стены теплом и светом.

— Я больше не хочу оставаться один. Без тебя невыносимо.

— Больше и не придется. Я твердо намерена остаться и занять свое место.

Этих слов я ждал, они нисходят на меня горячей, приятной волной. Как я ждал этих слов, боже!

— Я просто счастлив, что у меня есть ты.

Подойдя к Ксюше, обнимаю за талию, она хрупкая, невесомая, но такая сильная, я ею горжусь безумно, люблю до безумия.

Хочу ее, словно проклятый, только ее хочу.

Пальцы потряхивает от желания.

Такая податливая, гибкая. Сильная, родная, нежная.

Восхитительная моя.

Смотрю в ее глаза и голову теряю… Глубоко и сильно ее люблю, всем своим сердцем, которое долго считал неполноценным, даже запрещал любить себе на полную…

Больше не хочу терять ни одной минуты.

Ксюша подается ближе, медленно обнимает меня за шею. Я смотрю на ее лицо, у нее дрожат ресницы, эти взгляды из полуопущенных век, жаркое дыхание. Губы немного приоткрыты, от этого мне просто сносит крышу.

Ксюша сама тянется к моим губам, я приникаю к ее рту жадно, словно пью из чистого источника. Ласкаю языком ее губы, язык, впитывая вкус. Мы плавимся в объятиях друг друга, гладим ладони, зарываемся пальцами в волосы, помогаем друг другу снять одежду и ожидаемо оказываемся на кровати в спальне.

Я принес туда Ксюшу и не помню, как делал эти шаги. У меня помутнение рассудка от страсти.

— Безумно хочу тебя.

— И я тоже…

Ксюша обнимает, надавливает на мой затылок, целуемся. Одновременно с этим я приникаю к ней ближе, всем своим телом. Жена разводит ноги, меня ведет к жаркой развилке. Медленный толчок выжигает кислород из легких, горячая теснота со всех сторон мягко обхватывает мою плоть, из глаз сыплются искры. Быть в ней, целовать, обнимать — высшая награда. Я чувствую, что она хочет меня не меньше, срываемся, жадно любя друг друга.

Теперь уже без тени секретов и недомолвок. Между нами больше нет ни одной преграды, все разрушены…

Есть только любовь, желание быть вместе и ясное будущее…

***

Немного позднее

Просыпаюсь, рядом со мной — пустое место. Ксюши нет. Меня пронизывает страхом: неужели она все-таки ушла?! Мы любили друг друга ненасытно, заказали ужин, снова были в постели, занимались любовью…

И тут вдруг — ее нет!

Быстро натянув трусы, встаю с кровати. Сердце бешено колотится, когда иду по коридору. Тусклый свет доносится из гостиной.

Замечаю облако пушистых волос, выдыхаю.

— Ксюш…

Из меня будто вынули все кости. Я обессиленно приникаю к дверному косяку, наблюдая за тем, как Ксюша сидит в кресле, под пледом и читает что-то.

Обернувшись, жена смущается.

— Привет.

— Эй… Тебе не спится, что ли?

— Я проснулась от того, что хотела пить, споткнулась о сумки, с моими вещами, которые мы так и не разобрали…

Да, это правда. Мы забрали вещи Ксюши из квартиры ее отца, перевезли сюда и… ничего не разобрали.

— Так что ты читаешь?

Делаю несколько шагов, присаживаюсь на подлокотник кресла. Ксюша показывает старый блокнот.

— Это старые записи отца, я их читала, но не смогла прочесть дальше тех страниц, где он рассказывает о договорном браке.

— Есть еще что-то?

— Надо было прочитать все эти страницы раньше. Тогда я бы не злилась на папу так сильно, он любил меня и хотел, как лучше, потому что видел, как нас тянет друг к другу.

Целую жену в макушку.

— Я проснулся, тебя нет рядом. Подумал, что ты снова ушла, а я и не заметил, не почувствовал, как ты вставала, вот болван!

— Нет. Нет-нет, прекрати! Я больше не уйду! — сжав мое лицо ладонями, Ксюша обнимает меня и целует в губы. — Теперь ты от меня не избавишься. Я еще надоем тебе беременными капризами и буду испытывать твою нервную систему на прочность…

— Я буду рад, только останься со мной.

— Навсегда.

— Навсегда…

***

Отношу жену в постель, накрываю одеялом, Ксюша устраивается на моем плече поудобнее. Я чувствую, как она задумывается о чем-то снова и лежит без сна.

— В чем дело?

— Я думаю о Давиде. Ты называл его своим сыном, навещал, у тебя привязанности были, а теперь… ты все отрезал… Столько лет виделся с ним и… Все. Как ты смог?

Признаюсь, мне непросто. Мальчишку жаль, он маленький, любит бабушку с дедушкой, но безумно скучает по маме и был рад видеть меня… В сердце будто засела заноза, но я готов ее терпеть, лишь бы не делать больно любимой.

— Все просто, я хочу быть с тобой.

— И готов пойти на сделку с совестью?

— Давид — чужой мне по крови…

— Но ты долго считал его своим.

— Отец считал, что я буду заботиться о его сыне, как о своем! Ему не хватило духу признаться. Я никогда не смогу сказать ему все, что думаю об этом. Наверное, я бы даже прописал предателю по лицу несколько раз!

— Но мальчик не виноват, правда? Его мамаша вообще красотка, бросила его. Он тоже обманут… и покинут всеми.

— Я не ожидал, что ты поднимешь эту тему.

— Сама от себя не ожидала. Терпеть не могу Карину, гадина, каких поискать, но, может быть, потому что у нас самих тоже скоро будет маленький, это все не дает покоя…

— Я не собираюсь больше изображать перед Давидом того, кем не являюсь. Но не представляю, как рассказать обо всем четырехлетке.

— Уверена, ты что-нибудь придумаешь. У Давида есть бабушка и дедушка, но и ты можешь его навещать время от времени.

— Не хочу делать тебе больно.

— А я хочу верить, что вышла замуж за достойного мужчину, с большим сердцем. Мне было сложно смириться с мыслью, что у тебя ребенок, потому что все тогда было искажено, перевернуто. Но сейчас я понимаю, что нас всех запутали и оставили, ничего не объяснив. И мы не должны делать точно так же, они.

— Ты будешь замечательной мамой, самой лучшей. Наши дети будут тебя обожать.

— Дети? Притормози, Илья, у меня еще большие планы о реализации.

— У нас все будет, Ксюш. Все, что мы захотим, главное, быть вместе.

Эпилог

Через неделю мы навестили Давида вместе с Ксюшей, она хорошо ладит с детьми, смогла растопить его испуг и недоверие, заинтересовала мальчишку рисованием. Не сразу получилось объяснить, что его папа — не я, а совсем другой мужчина, которого уже нет в живых.

— А кто ты мне теперь? — удивляется мальчишка.

Я назвался его другом, очень надеясь на то, что в нашей жизни больше не будет лжи, которая портит все, к чему прикасается.