Последнее слово заставляет меня переполниться ревностью.

— С другим? Кто он?! Уже присмотрела?

— Нет, — отмахивается.

С той самой детской непосредственностью, оставшейся у нее в жестах. Искренность, порыв, сила… что-то такое, неуловимое, особенное и горячо любимое мной.

— Никого не присмотрела. Но присмотрю, если с тобой не выйдет. Как говорят французы, селя ви.

***

Разговор получился сложный, изматывающий.

Мне так и не удалось убедить Ксюшу вернуться в нашу квартиру. Она твердо решила остаться жить в квартире своего отца, и я знал, что буду навещать ее теперь каждый день, если не поселюсь с ней рядом. Просто не могу себе представить ни дня без нее. Командировка в Пекине стала пыткой, я не могу насмотреться на Ксюшу. Теперь не могу…

Но впереди — обычный рабочий день. Ксюша меня почти прямым текстом отсылает прочь. По глазам вижу, ей дико сложно со мной, и хочется ближе, и колется.

Я уезжаю в раздрае.

Меня на клочья раздирает тем, как повернулась ситуация.

Но одно я знаю точно: Ксюша зря боится, что, выбрав ее, я однажды ее же и возненавижу, потому что отдаляюсь от своего сына.

Если я кого и возненавижу сильнее, чем прежде, это помеху, вставшую на пути к моему счастью.

Карину…

Для таких, как она, прущих по головам, в аду должен быть приготовлен отдельный котел!

***

У меня получается отвлечься на работу, погрузиться в нее с головой. Это напоминает своего рода бегство… Внезапно четко так бьет п голове этим осознанием: что я делал всегда, кроме того, что убегал?

В работе все четко, слаженно. Даже если возникают сложности и нестандартные ситуации, я ощущаю, что мне под силу что-то изменить, сделать, улучшить ситуацию или усугубить ее. Я держу все под контролем на работе, но в личной жизни мне небесами предоставлены исходные данные, с которыми приходится жить, не имея возможности на них как-то повлиять.

Это убивает — понимание, что от тебя мало что зависит. Поэтому все так… в подвешенном состоянии.

Поэтому Ксюша решила уйти? На работе — ас, но в личной жизни такую неразбериху устроил, черт подери, Илья!

Все время чего-то опасался, боялся, запутал до невозможности.

Еще и это уведомление о разводе через суд. Мне прислали дату, на которую назначили заседание…

Смогу ли я до наступления этой даты уговорить Ксюшу остаться?

***

Начинается новый этап жизни. С Ксюшей видимся каждый день, чаще за ужином, болтаем обо всем, иногда смотрим фильмы, я наблюдаю, как она работает над очередным портретом, испытывая дикую смесь восторга и желания, такого сильного, что трусы кажутся слишком тесными.

Ксюша всегда неуловимо выскальзывает из моих объятий и не отвечает на попытки поцеловать! Ждет от меня согласия на ультиматум, выставленный ею?

Какая она… упрямица! Сложная натура…

***

Неожиданно получаю от мамы сообщение, что она собирается прилететь в скором времени. Таинственно сообщает, что у нее есть потрясающие новости.

Понятия не имею, что это может быть. Мы созваниваемся нечасто, разговоры у нас далеки от теплых родственных. Поневоле чувствую, как внутри все натягивается перед встречей с ней.

Поедет ли Ксюша? Она долго колеблется, но все-таки соглашается.

— Я пока не говорила своим, что мы разводимся.

— Я тоже не говорил маме, — отвечаю Ксюше, чувствуя себя так, словно мы с ней одного возраста, нашкодили и не можем в этом признаться значимому взрослому.

***

Встречаю маму в аэропорту. Как всегда, она выглядит прекрасно и утонченно, принимает от меня цветы и поздравления, обнимает Ксюшу, выразив сожаления, что она на костыле.

Я замечаю мужчину, остановившегося неподалеку. С маленькой девочкой, он держит ее за ладошку. Годика три, не больше.

— Илья, познакомься. Георгий — мой супруг. Милана — наша дочь.

— Мам…

— Мы удочерили ее, Илья. Взяли из детского дома.

Встреча неожиданная, знакомлюсь с новым мужем мамы. Разумеется, мама достойна счастья и вольна выбирать, выходить ли замуж снова.

Но больше всего я думаю не о новом муже мамы, а о девочке, которую она удочерить решила.

Это наталкивает меня на мысль. Почему она не приходила мне в голову раньше.

— Ксюш… — зову жену.

Пока еще она — моя жена. И я не хочу, чтобы это заканчивалось.

Беру пальцы Ксюши в свои руки, сжав.

— Мы тоже могли бы… — смотрю на маму с приемной дочерью. — Могли бы попробовать так... Взять ребенка.

Глава 20

Она

Я застываю, словно стала каменным изваянием, и отнимаю руку из цепкой хватки пальцев Ильи. Притянув к себе сумочку, я принимаюсь рыть в ней, якобы в поисках гигиенической помады.

Все, что угодно, любой предлог!

Лишь бы не прикасаться к мужчине, который настолько упорен в своем нежелании иметь детей, что не видит простых истин и иных вариантов.

Вроде бы Илья прояснил: дело не во мне, дело в нем.

Но каждый раз, когда он отказывает, я все-таки начинаю сомневаться в его искренности.

Пытаюсь сдержаться, быть благоразумной, но меня душит, душит…

В итоге я не выдерживаю и встаю, опершись на костыль. Ох, как ловко получается! Скоро смогу и танцевать с ними.

— Ты куда? В туалет?

— Нет. Подальше от такого эгоиста, как ты, Илья! Больной или нет, но у тебя есть родной сын. Родной, без всяких сомнений, он твоя вылитая копия. И ты эгоистично отбираешь у меня возможность завести детишек. Ты так уперся… Уперся рогом в свои болезни и дурную наследственность, что не замечаешь ничего! А ведь мы могли бы попробовать эко, могли бы проконсультироваться с генетиком, могли бы… Да черт знает что! — голос дрожит. — Мы могли бы… Многое! Но вместо этого ты предлагаешь мне взять чужого ребенка из дома малютки! Выбрать его, словно тортик на витрине! А где гарантии, что у него будет хорошая наследственность, а? Или что не будет отката в развитии? У моей троюродной сестры родился внешне здоровый ребенок, но к третьему году ему поставили аутизм! Так что… Оставайся. Со своими болезнями, наследственностями и уже имеющимися детьми! Оставь меня в покое…

Илья порывается встать за мной, но я зло бью его вторым костылем по косточке щиколотки и спешу уйти, как можно быстрее.

На нас смотрят те, кто сидят за столом. После аэропорта мы поехали в ресторан, где и произошла эта некрасивая сцена.

Но мне уже все равно, даже если родня Ильи считает меня истеричкой. Надоело…

Просто… надоело!

Не вижу я в нем любви, о которой он говорит. Разве любящий человек не хватался бы за каждую соломинку?!

Приехав на квартиру отца, я первым делом вызываю слесаря и прошу его сменить замки. Объясняю ситуацию, прошу купить самый надежный. Он скидывает фото товара из магазина, я отправляю ему деньги на карту и жду приезда специалиста.

Хватит.

Достаточно у меня в гостях бывали незваные гости, вроде Ильи, который сделал себе из благих побуждений запасной комплект ключей.

Самое ужасное, что винить его и просто, и сложно одновременно.

Ведь он все делает из благих побуждений, с заботой, не хочет обрекать меня на страдания, но делает еще больнее.

Как его разлюбить? Как?!

***

Он

— У Ксении дурное настроение? — интересуется мама.

— Извини, что мы портим твой праздник, но у нас тоже своя жизнь.

Ответ выходит немного грубоватым.

— Если на этом все, я пойду, — добавляю.

Надо было бежать за Ксюшей сразу же, но я остановился. Иначе бы мы снова поругались, у нее был такой вид, словно она готова накричать на меня, а я не хочу, чтобы она нервничала.

Выхожу, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, родительница увязывается следом за мной.

— Что случилось, Илья? — продолжает спрашивать мама. — Вы всегда казались такой влюбленной парой.