Думал еще рассказать про метод пальпации и направить лейб-медика на путь новаторства в медицине, но… Боюсь, как бы все сказанное мной не было забыто уже через минуту после окончания разговора. Людям, особенно состоявшимся в профессии, сложно за истину принимать слова о новшествах даже коллег, не то, что… Сперанского. Впрочем, не начнет Самюэль Роджерсон работать в области кровяного давления, найду того, кому это станет интересно.

На само же деле, инсульт в этом времени — это очень, ну очень частая причина смертей. Нет действенных методик борьбы с этим недугом. Да что говорить, если и в будущем в каждом доме с пожилыми людьми, порой и у молодых, есть тонометры и они, как правило не пылятся.

После у меня были встречи с Николаем Борисовичем Юсуповым, который все-таки вложился в дело кругосветного путешествия. Не ради самого мероприятия, а чтобы его имя прозвучало в прессе. Ну и я расстарался, написал статью не без пафоса звучащую.

Была встреча и с Паленым. Петр Алексеевич все выпытывал у меня, о чем шел разговор с Безбородко. Тут получилось прикрыться тем, что канцлер решил наделить меня полномочиями и просил уговорить Суворова прибыть в Петербург, чтобы склониться и покориться воле императора. Пален был несколько нервозным и дерганным, видимо, что-то у него подгорает в связи с действиями канцлера Безбородко.

Кроме того, «помахал платочком» и смахнул скупую мужскую слезу, провожая «Юнону» в Америку, а заодно и всю кругосветную экспедицию. Очень надеюсь, что они пройдут Европу до того, как все узнают о подготовке Российской империи к началу боевых действий в Северной Италии, что французы не отправят свои корабли в догонку.

В итоге к берегам Америки отправлялись сто пять колонистов, большое количество инструментов и оружия, включая десять пушек. Благодаря Юсупову удалось дать Николаю Рязанову денег, чтобы он, если получится, то нанял еще один корабль в Соединенных Штатах и закупил скотину и, может даже отобрал еще с пару десятков специалистов, лучше всего моряков. В Калифорнию плыли в том числе и корабелы, чтобы на месте быстро начать строительство пакетботов, способных ходить вдоль берегов и по реке Сакраменто, ну а кому ходить в такие разведывательные рейды, не озаботились. Нет опытных моряков у нас, чуть-на-чуть собрали команду на Юнону.

Так же я дал последние наставление и заклинал Богом, чтобы Рязанов не ссорился с Крузенштерном и будь с кем, чтобы присмотрел за Толстым. Поговорили о том, что и как нужно сделать, чтобы калифорнийский губернатор позволил устроить русский форт и начать разработку земли серебро и золото на взятку выделено. Тут был очень важный момент, когда может просто не получиться с разрешением от испанцев. Кстати, одним из обещаний могло было стать, что по достижении совершеннолетия Кончита Мария станет женой кого-нибудь из русских вельмож. Женю к чертовой бабушке Толстого. А провинциальный дворянчик, пусть и губернатор Богом забытого дикого края должен согласится породниться с аристократом.

Далее последовали встречи с архитектором Андрианом Дмитриевичем Захаровым, чтобы уговорить его отправится в Надеждово и построить там наш с Катей дворец. Выделила же княгиня Оболенская целевые средства на это дело, нужно освоить.

Брату уже знаменитого химика не дали развернуться. Он предоставил эскиз и подробные чертежи со сметой строительства Исаакиевского собора. Все красиво, грандиозно, но, что вполне обосновано, государству будет сложно одновременно строить и Казанский и Исаакиевский соборы. Бюджет выдержал бы, можно было придумать и какой сбор, благотворительный вечер, поговорить с митрополитом Гавриилом, чтобы он призвал паству собрать деньги. Однако, не так, чтобы и много в Петербурге грамотных строителей, не откуда взять умельцев работать с мрамором, или других специалистов. Тем более, что еще строится и Михайловский замок. Так что «Исаакий» появится чуть позже, но точно раньше, чем в иной истории.

Ну и Катя… Я изматывался до опустошения, но изыскивал силы и на то, чтобы пару часов в сутки надиктовывать текст «Графа Монте-Кристо» и на то, чтобы молодая супруга не надумала каких глупостей, что она перестала интересовать меня, как женщина. И три часа сна, не больше.

Вот потому я и думал, что в дороге высплюсь, хотя бы в карете. Тщетно…

— Прости, я уснула. А где Никитка? Мы что писать книгу больше не будем? — Катюша выспалась и жаждала активной деятельности.

— Давай чуточку отдохнем! Я устал, — впервые за недели после нашей свадьбы я расписался в бессилье.

В конце концов, моя жена должна быть опорой, а не фактором напряжения. Да и заниматься творчеством, а писать книгу, пусть даже и знаешь досконально сюжет, все равно — творчество, невозможно по принуждению.

— Прости… Я… Наверное… — глаза Кати увлажнились.

— Да все хорошо, мне только чуточку поспать, а после поговорить с тобой не о книге, а нас. И все — мир вновь полон красок и счастья, — сказал я, приобнимая жену.

А в окошке, на развилке я увидел надпись «Лепель» с указанием направления. Мы в Белой Руси, до Минска верст шестьдесят, а так еще сто пятьдесят верст, ну или чуть больше и уже поместья Суворова. Не пошел бы обильный снег, чтобы не останавливаться лишнее время на почтовой станции и не менять колеса на полозья. Хотя… Рядом такая красотка, можно же и денек проваляться с ней в постели, если только там не будет клопов и блох.

Глава 18

Кобрин

16 декабря 1797 года

— Нет, любезный Михаил Михайлович, и еще повторюсь — нет! Удумали присылать вас! Так и норовят схитрить, — упирался Александр Васильевич.

Уже второй день я то и делаю, что уговариваю фельдмаршала сделать еще один шаг на пути его же величия. Пойти, увидеть Северную Италию и не умереть, а победить. Не поддается полководец, говорит, что пристрастился к сельскому хозяйству и не хочет покидать своих крестьян. Ага, так и поверил.

В поместьях прославленного русского фельдмаршала работают люди Николая Игнатьевича Тарасова. Хорошо работают, успешно. А успех кроится не только в профессионализме и апробированном новаторстве, а и в том, что им никто не мешает. Так что Суворов, как ненавидел жизнь помещика, так и продолжает это делать. И о том мне прекрасно известно.

— Вы испробуйте курузу. Занимательная она. Вот и траву жуешь, да сладка, зараза, вкусна куруза, — продолжал в своей манере балагура общаться Суворов.

— Сие кукуруза, ваше высокопревосходительство. Смею заметить, что она вырастет и без вашего личного внимания. Я прикажу и вам доставят самую сладкую во всем мире кукурузу. Не в ней же дело, ваше сиятельство, — сказал я, несколько теряя терпение.

Какой возраст самый капризный? Дети? Безусловно, они могут быть таковыми, но сравниться в этом показателе со стариками ребятишкам сложно. У людей преклонного возраста, пусть на вид и таких живчиков, как нынешний Суворов, имеется крайне много психологических проблем.

Когда начинаешь подводить итоги своей жизни, то часто видишь утраченные возможности. Вот тут мог бы поступить иначе, а в этом моменте старался, считал себя победителем, достойным славы, но не получил должной благодарности. Особенно должно быть тяжело великим людям, которые всю жизнь отдали службе Отечеству, в том числе из-за этого не имели нормальной семьи, мало принимали участия в воспитании детей. Все положили на алтарь русских побед и…

И такой финал. Ведь обвинение в измене Александра Васильевича Суворова прозвучало. У Павла Петровича был донос о том, что фельдмаршал в своих имениях распространяет воззвания о пагубности военной реформы, а для нынешнего императора подобное — это уже измена.

И только недавний разгром персидских войск Суворовым сдержал гнев императора и он, как было в иной реальности, не отослал Александра Васильевича в Карелию в весьма дряные условия ссылки. Нынче фельдмаршалу разрешено носить мундир несмотря на то, что обвинения в измене никто не снимал и имя Суворова не было обелено. Вот только меня законопатили в Петропавловскую крепость лишь потому, что я имел удовольствие общаться с Суворовым.