И только сейчас Уильям Питт не может нивелировать последствия провалов внешней политики в экономике, а собирается сделать иначе — решить внутренние проблемы удачными внешнеполитическими событиями.
— Сэр Аддингтон, — после того, как парламентарии стали вести себя тише, обратился премьер-министр к своему оппоненту. — Я предлагаю сделать перерыв ровно на то время, чтобы вы ознакомились с некоторыми выкладками из составленной мной программы выхода Англии из кризиса. Обращаясь ко всем присутствующим, прошу понять, что программа выхода из кризиса имеет несколько деликатный и секретный характер. Я предоставлю свои решения вам, сэр Аддингтон. А вы уже решите, оглашать их присутствующим или нет.
Недовольные парламентеры вставали со своих мест, чтобы размять ноги, выпить вина, обсудить положение дел. В это время два политических оппонента, Питт и Аддингтон, удалились в одну из комнат, где довольно часто общались и вырабатывали линии поведения.
— Друг мой, а вы еще не пробовали зеленый русский напиток? — спросил Аддингтон у своего политического противника.
Между собой у двух виднейших современных политиков Англии, никогда не было ссор и даже ожесточенных споров. Все, что происходит в парламенте и на других политических площадках, остается там же, даже оскорбления. Так гласило джентельменское соглашение между мужчинами.
— Нет, мой друг, не решаюсь это пить. Говорят, что он действует словно опиум. Меня, знаете ли, более пьянит осознание, что может быть выход из кризиса, — ответил Уильям Питт и подал исписанные листы бумаги Аддингтону.
Премьер-министр предлагал, как могли бы сказать, иезуитский способ решения проблемы. Главное, из чего и следуют многие антикризисные шаги — это начать масштабную войну в Европе, благо противник есть, и его не нужно выдумывать.
— И как вы уговорите русских, без которых такая война невозможна? Австрийцы сейчас готовы идти на любые уступки французским республиканцам, лишь бы те не продолжали наступление на Вену. Пруссия? Ну не Дания же со Швецией, — резонно спросил Аддингтон.
— Я понимаю, что русские войны не хотят, в то же время Австрия к войне не готова, между тем, если мы не займем свой флот реальными боевыми действиями, то рискуем остаться уже скоро без того фактора, который исключает войну на британских островах. Мы лишимся Роял Нэви и начнем терять колонии одну за одной. Даже голландский флот, пребывающий ныне не в столь грозном состоянии, сможет оказать нам конкуренцию. Я проанализировал причины и намерения всех бунтовщиков. Никто из них всерьез не говорил о предательстве Англии и смене флага на французский триколор. Так пускай занимаются делом, воюют! — сказал премьер-министр.
Уильям Питт недоговаривал. Не все можно и нужно рассказывать Аддингтону, несмотря на джентельменское соглашение. Премьер-министр уже предпринял всевозможные меры, чтобы как можно меньше информации по делам в Ирландии достигала до ушей, и парламентеров, и даже короля. Те доклады, которые ложатся Питту на стол, однозначно уже не говорят, а кричат, что в Ирландии назревает масштабное событие. И решить миром ирландский вопрос не получится, если только не лишить мятежных жителей острова поддержки.
Французы все же воспользовались тем, что охрана Британских островов резко уменьшилась, как в количестве, так и в качестве. Быстро произвести перегруппировку военно-морских сил Великобритании не представляется возможным. Попытка использовать ряд торговых кораблей для патрулирования побережья приводит к еще большим социальным проблемам и даже создает риск новой английской революции, если начнут волноваться торговцы и промышленники. Поэтому французам удается прошмыгнуть к ирландским берегам и выгрузить там оружие и боеприпасы.
Французская революция в Ирландии видится, как несомненное благо. Все же звучит красиво: свобода, равенство, братство! Здесь еще и религиозная проблема. Уильям Питт уже пытался провести закон о некотором послаблении гнета ирландских католиков, но король наложил свое вето и был непреклонен. Да и сам премьер-министр, истинный протестант, не любил папистов, вот только проблемы, которые могут доставить, доведенные до отчаяния религиозные фанатики, он не любил еще больше. Нет, не разрешили Питту ввести лояльных Лондону ирландцев-католиков в парламент. Сейчас приходится пожинать плоды.
Кроме того, население в Ирландии за последние десятилетия сильно увеличилось благодаря тому, что на острове стали массово выращивать картофель. Теперь проблема заключается в малоземелье, и в том, что немалая часть земли принадлежит английским аристократам, которые занимаются овцеводством. Простому ирландцу приходится платить арендатору, который взял землю в аренду у арендатора-арендатора. Система предполагала такое количество посредников, что стоимость аренды клочка земли все более возрастала и скоро даже высокие урожаи картофеля переставали спасать.
Так что причины для нового витка национально-освободительной войны в Ирландии имеются во множестве. Но все можно предупредить, если на острове не будет достаточного для сопротивления английским властям оружия. Плюс несколько уступить и, например, поумерить агрессивность английских лордов на острове, и не будет мощного восстания. А отдельные очаги Питт без терзаний зальет кровью [как это было в РИ].
Вот для того, чтобы французы не отправляли оружие в Ирландию, а считали каждый ствол и каждый килограмм свинца, и нужна такая война, чтобы республиканцы и думать забыли поднимать ирландцев на бунт. Что у них самих не хватало оружия для создания все новых армий.
— Вы, мой друг, здесь пишете, что необходимо перебросить Средиземноморскую эскадру даже не к Гибралтару, а к северным португальским портам. Португалия наш союзник, но вы же не собираетесь отдавать русским Мальту? Да и вовсе мы оставляем господство в Средиземном море за Францией, — возмущался Аддингтон.
— Собираюсь, мой друг, я отдам Мальту русским. Это гамбит — пожертвовать фигурой ради победы. Вы посмотрите карту, сэр Аддингтон, и представьте, что османы закрывают свои проливы, а мы закрываем Гибралтар. Италия русской не будет никогда. Нынче там французы, а будут, скорее всего австрийцы, если нам удастся развернуть войну. И что остается? Мальта — не та база, чтобы действовать вдали от митрополии. Так что мы впоследствии выбьем русских оттуда, либо, когда сменится царь, выкупим политическими уступками в ином, — Питт улыбнулся.
Премьер-министр знал по докладу посла в России Чарльза Уитворта, что против императора Павла существует, если не заговор, то недовольных дворян, все более ностальгирующих по временам Екатерины Великой, немало. Уитворт, а премьер-министр Питт надеялся, что посол не преувеличивает, утверждает, что ускорить процессы по решению проблемы с русским царем можно. Если император России все же откажется от активного участия в антифранцузской коалиции, то вопрос русского престолонаследия нужно решать кардинальным способом. Однако, премьер-министр все же хотел избежать подобных методов решения политических проблем, пусть и чужими руками и без доказательств участия Англии.
— Ну и как заставить русских вступить в войну? Они, по крайней мере будут так торговаться, что мы разоримся, выполняя условия, — Генри Аддингтон продолжал выражать скепсис.
— Нужно делать упор по всем направлениям. Павел честолюбив? Рыцарь? Так пусть пишут наши газеты, а прусские и австрийские подхватывают, что русский монарх — единственный рыцарь и тот, кто способен решать проблемы всей Европы. Мы станет просить благородного русского рыцаря защитить монархии от республиканцев. Это первое, что, несомненно сработает, если будут иные причины к войне.
Так, Русская Черноморская эскадра уже прошла турецкие проливы. Теперь они станут на Мальте. Французы, считающие всю Италию своей, не станут просто смотреть на это безучастно, — сказал Питт-младший и вновь его собеседник выразил крайнее неверие в то, что такая операция может случится.
Французы не глупцы, чтобы вызывать на себя гнев России. Они так же попробуют действовать против русских позже, рассчитывая на то, что все-таки Мальта будет их. Выдержит ли Ушаков сражения с французским флотом за остров? В этом премьер-министр сильно сомневался. Французов бить — это не турок по Черному морю гонять. Но такое сражение должно состоятся позже, если только английского влияния не хватит на то, чтобы республиканцы решились на глупость.
