Яким обиженно насупился и отвернулся, всем своим видом демонстрируя вселенскую скорбь и разочарование в некогда уважаемом им командире.

— Наш «Атаман-12», наш родной авианосец-база, геройски сгинул, не выдержал огня противника, — горестно продолжал меж тем Наливайко, театрально утирая скупую мужскую слезу. — С тех пор так и мыкаемся на своих потрепанных истребителях, сирые и убогие, в поисках нового пристанища.

Полковник подвел меня к ближайшему иллюминатору и страдальчески взмахнул рукой, обводя внушительную панораму кораблей 3-й дивизии, застывших на орбите в идеальном боевом порядке:

— Ты погляди, Александр Иваныч, погляди. Полюбуйся, сколько добра пропадает почем зря! Вымпелов у Козицына столько, что девать некуда — хоть одним местом жри. А этот жлоб хренов, этот скупердяй никак не может, вернее не желает выделить нам хотя бы один старенький, захудалый линкоришко или крейсер, чтобы мы могли с комфортом там разместиться. Ведь нет зажал свои корабли, не вырвешь…

— Не кипятись ты так, Яким, — постарался я утешить разобиженного полковника, примирительно положив руку ему на плечо. — Не сердись на Козицына. Василий Иванович сейчас сам по уши в делах, на ходу зашывается, бедолага. Ты же знаешь, какая обстановка сейчас в секторе и на флотах. Одной доукомплектацией новых экипажей замотаешься! А тут ещё ежедневные авралы да маневры. Ему сейчас только твоих проблем для полного счастья не хватало.

— Да я все понимаю, — вздохнул Наливайко, смягчаясь. — Это я так, сгоряча… По справедливости если, Козицын мужик правильный. Просто не могу без дела сидеть и в неопределенности…

— Хорошо, что понимаешь, — улыбнулся я. — Слушай, я проголодался, давай лучше подкрепимся в местной офицерской столовой. Перекусим на скорую руку, а заодно нормально так потолкуем о твоем ближайшем будущем. Глядишь, чего и надумаем.

Яким мигом воспрянул духом, оскалив в улыбке свои крупные белые зубы:

— О, это мне уже нравится. Тем более, на голодный желудок никакие планы не построишь. Я твое предложение двумя руками поддерживаю. Уж больно ты, Иваныч, меня своими последними словами заинтриговал…

— Есть у меня кое-какие соображения на твой счет, — загадочно улыбнулся я, подмигнув бравому полковнику. — Обсудим все за трапезой.

С этими словами я подхватил приободрившегося Якима под локоть и решительно направился к ближайшей лифтовой капсуле, которая резво домчала нас на самую верхнюю палубу исполинского линкора, где располагалась просторная и уютная офицерская кают-компания вместе со столовой.

— Не томи, Александр Иванович, — нетерпеливо подался вперед казачий полковник, едва мы расположились за столиком в офицерской столовой линкора «Аврора». Яким смотрел на меня горящими глазами, в которых плескались одновременно любопытство и жгучее желание поскорее узнать приятные новости, которые я ему приберег. — Ну же, не дай помереть от нетерпения. Говори уже, что задумал, какие у тебя соображения на наш счет?

Я с улыбкой глянул на старого боевого товарища. Прямо как дитя малое, честное слово. Вон как глазенками-то сверкает, руки чуть ли не потирает в предвкушении. Эх, Яким, Яким, вечно ты со своей горячей кубанской кровью раньше времени все карты раскрыть норовишь. Ладно, придется сразу огорошить тебя сногсшибательными новостями, а то ведь не успокоишься.

— Ну что же, слушай, — торжественно начал я, для пущей важности откашлявшись в кулак. — Первым делом докладываю — нашел я тебе и твоим лихим казачкам новое пристанище, достойное гнездо, так сказать. А именно — огромный, почище иного астероида, линейный корабль! Как тебе такой поворот?

Наливайко аж подпрыгнул на стуле от такого сообщения, чуть не опрокинув стол. Его кустистые брови взлетели чуть ли не до самой кубанки.

— Вот это да! — восхищенно выдохнул он. — Целый линкор⁈ Ты не шутишь, Иваныч! И откуда ж ты такое сокровище? Колись давай, не тени!

Я важно похлопал себя по нагрудной электронной планке, на которой было написана моя новая должность — командующий 27-ой «линейной» дивизии Черноморского космического флота, и на которую Наливайко конечно же внимания не обратил.

Что касалось состава моей пусть и маленькой на фоне остальных, но все еще боеспособной дивизии. Как оказалось, 27-я «линейная», пусть и потрепанная в боях, все еще оставалась грозной силой. Главной ударной силой соединения, конечно же, был мой собственный флагман тяжелый крейсер «Одинокий», который сейчас проходил срочный ремонт и модернизацию в доках верфи Никополя-16. Но и помимо него имелось немало весьма достойных вымпелов.

Первым номером в этом почетном списке значился линейный корабль первого ранга «Императрица Мария», настоящий исполин океана звезд. То был дредноут старой постройки, но все еще крепкий и грозный. За ним шел новейший тяжелый крейсер, только-только сошедший со стапелей и еще не успевший обрести собственное имя, числившийся в реестре лишь под номером. Как знать, может, мне еще выпадет честь лично окрестить этого красавца.

А вот далее в перечне кораблей дивизии, увы, наблюдался заметный провал. Тяжелых крейсеров осталось всего два — не менее почтенный ветеран «Очаков» и горемычный «Меркурий», флагман предыдущего комдива контр-адмирала Гуля, сбежавшего, как нам известно на «Новую Москву». Остальные крупные корабли соединения погибли смертью храбрых в недавних жестоких сражениях. Ну а замыкали скорбный список всего четыре эсминца поддержки, столь незначительных на фоне своих старших собратьев, что на них никто внимания не обращал.

Так что выбор у меня, прямо скажем, был невелик. Но меня это ничуть не смутило. Рассудив, что на безрыбье, как говорится, и рак щука, я, недолго думая, решил предложить Якиму Наливайко с его казачьей вольницей перебраться всем скопом на борт могучей «Императрицы Марии». Туда отлично впишутся их уцелевшие истребители МиГ-1. А для пущей мотивации я решил лично назначить полковника Наливайко командиром этого линкора, благо насущная вакансия имелась.

Озвучив все эти соображения вслух, я откинулся на спинку стула и с интересом воззрился на своего визави, ожидая его реакции. И надо сказать, я ничуть не просчитался в своих ожиданиях. Услышав столь щедрое предложение, Яким сначала застыл с отвисшей челюстью, не в силах вымолвить ни слова, а потом вдруг сорвался с места и, отчаянно замахав руками, заорал, что есть мочи:

— Вот это удружил… Ну, спасибо тебе, Александр Иванович! Спасибо, брат! — Наливайко аж прослезился от нахлынувших эмоций. Здоровенный бородатый детина сейчас походил на малое дитя, получившее самый желанный подарок на день рождения. — Ей-богу, не подведу, будь спокоен! Оправдаю, как говорится, доверие командования…

Яким расчувствовался не на шутку. Он бегал вокруг стола, приплясывая на месте от возбуждения и радостно потрясая могучими кулаками.

— Ну, надо же, целехонький линкор, все одно что неприступный замок… Эх, и зададим же мы теперь жару, с такой-то громадиной! — продолжал бурно восторгаться полковник. — И ведь как удачно все складывается — наших МиГов у меня в последнем бою и вправду немного осталось. Раньше вон, приходилось вечно мыкаться без места, искать, где бы приткнуть наши машины. С авианосцами-то у нас вечно напряженка была. А теперь красота — свой собственный линейный корабль имеем… Все истребители влёгкую разместим, за милую душу, еще и место останется. Красотища!

Наливайко вдруг спохватился и уставился на меня горящими глазами:

— Погоди, Иваныч, так ты ж меня еще и капитаном, то бишь командиром этой монструозины назначаешь? Я правильно понял, а? Ну, ты не просто друг, ты отец родной! Век не забуду…

— Будет тебе, — я смущенно отмахнулся от пылких изъявлений благодарности. — Ведь не чужие же, сочтемся как-нибудь на том свете. А капитаном я тебя и впрямь ставлю, пора уж тебе расти, так сказать в большие люди выходить. Хватит уже в твои-то годы на истребителях гонять да на разведывательных «чайках». Ты ж как-никак целый казачий полковник, вот и командуй теперь соответственно чину — линейным кораблем.