– Нет, Элсидан! – Вирана ловко перехватила его запястье. Несмотря на внешнюю хрупкость, хватка ее была сильной и уверенной. Эл потерял равновесие, меч рассек воздух над ухом противника. На этот раз тот все-таки отпрянул, прикрывая лицо ладонью.

– Хорошо что ты взял с собой девку, – повторил он уже серьезно, без издевки. – Каждому дураку полезен человек, который вовремя удержит его руку.

– Жаль, что у тебя нет такого человека, Алтан. – Эл с трудом смерил гнев, а в мыслях поблагодарил Вирану за своевременное вмешательство. – С твоего позволения я оденусь, тогда мы продолжим беседу. Надеюсь, в следующий раз ты успеешь вытащить меч, и мне не придется убивать безоружного.

– Каким чудом ты попал в Храм, Черный?

Сомнения в принадлежности к касте – тягчайшее оскорбление для любого ардийца. Кроме Алтана Черного. Нельзя сказать, что насмешки братьев-храмовников оставляли его равнодушным. В юности он жестоко калечил обидчиков, отстаивая доброе имя на поединках. Но с каждым годом сомневающихся становилось все больше – Алтан не сумел бы наказать их всех. Еще хуже оказались трусы, предпочитающие честной схватке красивую ложь. Осознание этого далось жрецу тяжело, принятие неизбежного прошло куда легче. Изгой научился отвечать на оскорбления смирением или ответной насмешкой. Наставник признавался, что гордится его выдержкой, однако внутри себя Черный так и не обрел желанного успокоения. С каждым годом Алтан все больше сомневался: а не совершил ли Призывающий ошибку?

С момента основания ардийское общество было разделено на три касты: жрецов, воинов и землепашцев. Несмотря на признанное равенство, влиятельность каст была неравнозначна. Лишь один из нескольких десятков детей становился воином – профессиональным бойцом, посвящающим жизнь служению Ардии. И лишь один из сотен призывался в Храм. Храмовники управляли всей жизнью ардийцев, устанавливали законы и творили правосудие.

Высокое положение имело свою цену: воины и жрецы не могли создавать семьи и владеть имуществом, их дети отдавались на воспитание землепашцам. Земля же дарила мастерам свежую кровь. Принадлежность к касте определял особый класс жрецов – Призывающие. Под их присмотром каждый пятилетний ребенок проходил череду испытаний. Чаще всего дети оставались в семье и продолжали дело родителей, но те, кто доказывал Призывающим свою исключительность, принимались на службу в Гильдию или Храм.

Алтану Черному повезло: к изумлению родителей, Призывающий определил их ребенка в касту жрецов. В родном поселении пышно отпраздновали это чудесное событие. Мальчик навсегда запомнил крепкие, натруженные руки отца, поднимающего его над ревущей толпой. Простой землепашец испытывал сложные чувства: печаль и гордость смешались в его глазах. А еще в памяти мальчика осталось лицо Призывающего – бледное и совершенно бесстрастное. Алтан провел в Храме тридцать лет, но так и не овладел подобной невозмутимостью.

Впрочем, это была не единственная премудрость, которая ему не давалась. Мальчик стал юношей, юноша – мужчиной, но Алтан по-прежнему не обрел смирения, выдержки, рассудительности и хладнокровия. Удивительно, но его наставник не переживал из-за провалов горе-воспитанника. Лирил Хитрый советовал больше практиковаться, воспринимая неудачи как бесценный опыт.

В чем Алтан несомненно преуспел, так это в фехтовании на ардийской паре и рукопашном бое. Война манила его, как дурман, и однажды заветная мечта осуществилась: на южных землях вспыхнуло Ардихорийское восстание. Черный прошел его от начала до конца, истребляя отступников с особым задором. Он же был среди тех, кто громил последний оплот врага. В честном поединке Алтан сразил одного из лидеров восставших, Макана Гневного. Тогда мастер Лирил впервые склонил перед ним голову. Эта победа прославила жреца на всю Ардию. Храм приветствовал своего героя, и больше никто не смел над ним насмехаться.

Пока однажды на арену не вышел молодой воспитанник Лангара Жестокого – Элсидан Прекрасный. В первом же поединке смазливый юнец обезоружил титулованного соперника! Алтан Черный был в ярости, но воспринял то поражение, как досадную случайность. Однако во втором, третьем и всех последующих поединках талантливый выскочка неизменно одерживал верх. Даже при полном превосходстве Черного Элсидан как-то выкручивался, чудом вырывая победу.

С поражениями уходила уверенность. Алтан так и не нашел признания среди жрецов, но теперь все сомневались и в его воинских качествах. «Алтан-землепашец!» – как-то подхватила толпа, и ему нечего было на это возразить. В попытках доказать превосходство, Черный искал все новые и новые поводы для поединков с Элсиданом, выползая с арены со свежими ранами. Он по-прежнему превосходил в мастерстве большинство фехтовальщиков, но соперничество с Элом превратилось для Алтана в навязчивую манию. Только эта победа могла спасти его репутацию!

Лирил Хитрый бесстрастно наблюдал за страданиями воспитанника, не вмешиваясь в затянувшееся противостояние. Поэтому предложение отправиться на восток Алтан Черный воспринял с недоумением. А когда узнал, кому он будет подчиняться, жрец пришел в ярость.

– Это полное дерьмо, мастер! – ревел он прямо в лицо наставнику Лирилу. – Даже отбросив нашу вражду – у мальчишки нет опыта, чтобы мне приказывать! Я сражался с тобой под Ариятом, резал ардихорийцев, вырывал у повстанцев клочки земли, обливаясь кровью! А теперь надо мной будет стоять какой-то выскочка?!

– Я и мастер Лангар уже все решили. – Лирил Хитрый сохранял демонстративное равнодушие. – Для тебя это станет идеальным выходом из сложившейся ситуации.

– Дерьмовой ситуации!

– Более чем, мальчик мой. Более чем. Мне горестно наблюдать, как Эшкебетский Храм губит твои лучшие качества. Увы, это не твое место. Тебе тесно в стенах его традиций и законов. И выходов из «дерьмовой ситуации» не так уж много. Например, ты можешь погибнуть в очередной схватке с Элсиданом. Однажды он промахнется или умышленно оборвет твою жизнь. Храм простит это талантливому воспитаннику, не сомневайся!

Также ты можешь поглубже засунуть свою гордость и совершенствоваться в смирении, как и большинство братьев, которых ты презираешь. Кстати, очень напрасно: среди них полно людей гораздо достойнее тебя.

А еще ты можешь покинуть Храм и найти себя в огромном мире, что раскинулся за его стенами. Ты понесешь миру наше учение, нашу волю. Отрицание предрассудков, стремление к Абсолютной Мудрости. Далеко не каждый жрец удостаивается такой чести за всю жизнь.

– Это великая честь для меня, мастер, – после тактичной паузы признался Алтан. Он сумел совладать с гневом, но не смирился с несправедливостью. – Я готов отправиться на восток с учением Храма, но в одиночку, как и подобает уважаемому Просветителю! Просветитель не может странствовать со своим врагом! Насколько искренним будет просвещение, когда все мое нутро клокочет при виде этого выскочки?!

– У Просветителя не бывает врагов, – серьезно указал ему Лирил. – Знание непредвзято и флагов не различает. Если не можешь договориться со своим братом-жрецом, как ты собрался нести учение чужеземным народам, другим расам? Если личные обиды для тебя важнее общего дела, о каком наставничестве невежд может идти речь?

– Я понимаю мастер. – Алтан покорно склонил голову. – Твои суждения исполнены мудрости, но моя неприязнь к Элсидану Прекрасному особенно велика. Я слишком слаб и несовершенен. Я не смогу.

– Сможешь, ведь Призывающие не ошибаются, не так ли? – Лирил с вызовом глядел на воспитанника, намеренно задевая старую рану. – Посмотри, во что превратила моего лучшего фехтовальщика ненависть к какому-то мальчишке! Ты жалок и уязвим, Алтан Черный. Презрение, которое ты испытываешь к окружающим – это презрение к самому себе, к собственной несостоятельности и несовершенству. Препятствуя моей воле, ты и дальше будешь себя разрушать. Элсидан Прекрасный отправится на восток, за новыми победами, а ты так и останешься в тени его превосходства.