– Если Алеран умрет, – осторожно возразил Онафел, – его пирамида власти, выстроенная на золоте и личном авторитете, развалится за пару месяцев. Наместник Аст Хелефа – надменный глупец, а приближенные к отступнику главари перегрызут друг друга в междоусобице. Город существует, пока Алеран жив. Когда его не станет, никому не будет до вас дела.

– Даже если так, – не сдавался Элсидан, – зачем нам лезть во все это? Ради чего?

– А чего вы хотите? – Тихий понизил голос, хотя в обеденном зале кроме них никого не было.

Эл ждал этого вопроса.

– Пять тысяч корит в казну Эшкебетского Храма и пять сотен для меня лично. Ко всему этому бумагу о намерениях. В первую очередь – бумагу о намерениях. С оттиском печати вашего архонта.

– Это невозможно, – бесстрастно посмотрел на него Онафел. – Если сундук золота Храм еще выставит, ни о какой бумаге с оттиском не может быть речи. Корабль с сотней воинов обошелся нам дешевле!

– Но в их успехе вы не уверены, поэтому обращаетесь к жрецам из Эшкебета, – заметил Эл. – Ты прекрасно знаешь, что мы до него доберемся. Хотя я лучше посижу пару месяцев в вашем гостеприимном Храме, чем пойду на смертельный риск ради иллюзорной благодарности.

– Зачем вам бумага?

– Чтобы отвести подозрения от Эшкебетского Храма. Вы ведь планируете стравить Эшкебет с Аст Хелефом? Если мы прикончим Алерана, весь Рун Аер ополчится на нашу землю. Как же, ведь ее жрецы убивают уважаемых господ где им вздумается! А если Алеран нас раскроет, Эшкебет будет вынужден отомстить за расправу над своими мастерами. Могущественный союзник присоединится к вашей маленькой войне. Не так ли прикинул архонт?

Онафел молчал, задумчиво вращая в руках пустой кубок.

– Значит мы поняли друг друга. – Элсидан встал из-за стола, обозначая, что его ужин на этом окончен. – Не тороплю вас с решением, радушный хозяин. Но с первым же кораблем мы отбудем в Аст Хелеф – так или иначе.

За окном уже стемнело и только гулкие раскаты напоминали о том, что в непроглядной черноте волнуется Каменная бухта. Воспитанники сильно натопили камин – гостевую комнату обволакивал мягкий полог тепла. Сытые и уставшие жрецы бессильно повалились на кровати, скинув с себя лишь обувь.

– Ты пхефхофол фепя, Элфитан, – криво усмехнулся Алтан. – Тепехь мы тофно тут хафтхянем.

Эл не ответил, только плотнее прижал к себе Вирану: сейчас он нуждался в ее внутренней теплоте. Словесный поединок с Онафелом забрал у него все силы. Вирана поддалась, но взаимностью не ответила. Она завороженно смотрела на языки пламени, которые терпеливо поедали угли в жерле камина. Оценила ли Вирана его решение? Или предпочла бы отступить, принять любые условия деонийцев, довериться воле судьбы?

Из раздумий Элсидана вырвал слабый, но настойчивый стук дверного молотка. Жрец не стал окликать нежданного гостя. Он медленно поднялся с постели, плавно подошел к двери и резко ее распахнул. Возмутитель спокойствия был застигнут врасплох, им оказался тощий юноша с резкими чертами лица. Он отпрянул от неожиданного напора, но быстро пришел в себя и почтительно склонил голову.

– Прошу прощения за беспокойство, мастер. Наставник Онафел Тихий приказал передать, что архонт принимает ваши условия в полной мере. Корабль выйдет из гавани завтра вечером. Наставник полагает, что у вас есть достаточно времени на сборы.

Эл коротко кивнул, отмечая, что принял сказанное. А в душе усмехнулся своей победе над Онафелом: форма, в которой ему сообщили о принятии сделки, выглядела крайне оскорбительной.

Штормовые волны подкидывали корабль, как щепку, захлестывая его бурлящими гребнями. Сотня гребцов держалась за спасительные борта в бессознательном желании уцелеть. Весла были убраны, парус спущен. Признавая бессилие перед стихией, кормчий полностью доверился милости Гневного моря. Он умело работал рулем – только поэтому деонийский корабль еще держался на плаву. Герхан Ветер был прославленным мореходом и выдающимся воином. Массивный ардиец с длинным хвостом седеющих волос выглядел старше своих лет. Морщин и шрамов ему добавили бесчисленные боевые походы, в которых воин участвовал с детства. Просоленный воздух превратил некогда мягкие черты лица в высушенную маску. Ее оживляла лишь пара острых глаз, пребывающих в постоянном поиске вызовов. Взор кормчего успевал выхватить из окружающей мешанины все, что нарушало ее привычную гармонию. Небрежно закрепленные тюки, подвижные каждый раз, когда судно подхватывала волна. Одуревших от качки гребцов, удерживаемых на скамьях лишь туго натянутыми ремнями. И привязанную к мачте хрупкую девушку, которая мучительно исторгала себе под ноги содержимое желудка. Веревки мешали ей согнуться пополам, отчего страдания несчастной выглядели еще выразительнее. Герхан жалел случайную попутчицу, понимая, что жизнь вдали от моря не готовила ее к испытаниям штормового сезона. Девушка до сих пор не лишилась чувств, и уже это заслуживало уважения. Также кормчий знал, что мучиться ей осталось недолго. Ближе к берегу порывы ветра стали ослабевать. Шторм уходил на север, и у ардийцев появились хорошие шансы успешно причалить.

Когда на горизонте показалась скалистая полоса земли, море уже почти успокоилось. В темных волнах отразилось вечернее небо. Опасаясь напороться на рифы, Герхан неторопливо подыскивал место для высадки. До захода солнца оставалась еще пара часов, и кормчий хотел справиться с задачей наверняка. Измотанные штормом гребцы постепенно приходили в себя, опорожняли бурдюки с пресной водой, обмениваясь приветствиями, снаряжением и грязными шутками. Пара воительниц презрительно косилась на жрицу, которая едва шевелилась в веревках. В отличие от храмовницы, они были вынуждены сидеть на веслах вместе с мужчинами – сердца гордых гильдиек не могли смириться с подобной несправедливостью! Герхан и сам не сразу принял решение Храма. Когда ему приказали взять на борт трех жрецов, мастер войны был в недоумении и ярости. Осознавая сложность задачи, поставленной Гильдией Воинов, он старательно подбирал людей в сотню. Герхан проверял качества каждого бойца. Теперь же он отказывался от трех опытных рубак ради очередной интриги, затеянной храмовниками. Воля Храма была законом для воинской касты, и эшкебетцев пришлось взять с собой. А также согласиться на авантюру архонта, который решил уничтожить отступника руками этой троицы. Только при ее неудаче в дело вступала герханова сотня. Сама мысль о том, что им придется ждать и надеяться на чужой успех, поедала кормчего изнутри.

Коротким жестом Герхан приказал опустить весла. Воины слаженно ощетинили корабельные борта веером деревянных лопастей и вспенили воду, оставляя за кормой широкий взмыленный след. Краем глаза кормчий уловил движение, которое выбивалось из заданного им ритма. Светловолосый жрец с трудом добрался до мачты, чтобы помочь девушке освободиться от пут. За подобную выходку любой из его воинов получил бы тридцать ударов по хребту! Глядя на безуспешные потуги храмовника, мастер войны лишь сильнее стиснул зубы. Гораздо хуже, что за прямым нарушением его приказа наблюдала вся сотня.

– Да не отвязывай ты ее, пользуй так! – задорно выкрикнул кто-то из гребцов с носа.

– Твоя правда, шутник! – прокряхтел старый Коркан Лучник, усиленно налегая на весло. – Связанная баба не брыкается! Я бы только развернул ее задом и наклонил, так удобнее.

– Зачем? – выкрикнула одна из разгоряченных греблей воительниц. – Ты старый! У тебя, поди, и не встанет уже!

– На тебя точно не встанет! – огрызнулся Коркан. – Мордой не вышла! А девка-то сочная!

– Ага, сочная! – засмеялась гильдийка. – Я видела, как из нее сочилась блевотина! Когда отвяжешь ее, красавчик, не забудь умыть. Можешь спихнуть за борт, так быстрее!

– Молчать! – зычно рыкнул с кормы Герхан Ветер. – Еще одно слово и каждый получит по двадцать палок! Держать темп!