Когда Мих и Никита спустились в гостиную, Русланов заговорил:

– Парни, спасибо, что согласились год назад принять участие в этом безумии, – все заулыбались, но как-то невесело, – это был классный год. Но теперь нам нужно решить. Участвуем мы завтра в турнире или нет. Кто хочет идти до конца?

Мы подняли руки одновременно. Не раздумывая ни мгновения.

– Вопрос снят с повестки дня, – Макс улыбался, но грустно, как будто сам был не рад такому решению, – я не уверен, что Жданов завтра появится. Игорь будет секундантом. Никита, я очень прошу тебя поддержать Ксюшу.

– Само собой, брат. Я от нее не отойду.

– Ксюх, пожалуйста, находись на людях до начала главного боя, хорошо?

– Я поняла, Макс. Обещаю.

– Ну тогда всем спать! Завтра трудный день!

Мих держался молодцом. Это был его лучший бой за весь сезон. Была ли в этом виновата вдруг навалившаяся личная ответственность каждого за происходящее, или же он просто, наконец, привык к тяжелому весу. Как бы там ни было, это была безоговорочная победа.

Никита же действовал в своих лучших традициях, но сейчас было не лучшее время работать на публику. Он вырубил противника нокаутом на первой минуте второго раунда и, не дождавшись официального решения, покинул ринг, тем самым продемонстрировав свое отношение к происходящему. Абушаев явственно скрипнул зубами, видимо, до этого считая, что Никита у него в кармане.

Макс был крут. Я даже не представляла, насколько техничным может быть наш идейный вдохновитель. До сих пор я считала его если не легкомысленными раздолбаем, то где-то рядом. Балагур и оптимист, в меру наглый, но способный к компромиссам, он был незаменим в организационных моментах, отлично оттеняя тяжелый характер Жданова.

А сейчас на ринг вышел суровый сосредоточенный мужчина. Ни одного лишнего жеста. Жилистый и мощный, высокий и широкоплечий, он казался настоящим гладиатором. Зеленые глаза уже не сияли озорством. Макс был предельно внимателен. И Макс был зол. Я поняла это по скупости его движений, по четкости, с которой он наносил удары. Тяжелые. Непрерывные. Его противник был на голову ниже и значительно легче. Вероятно, Абушаев действительно не верил, что Русланов сможет в такие рекордные сроки снизить вес и остаться в отличной форме. Макс атаковал, непрерывно наступая, не давая ни единой возможности для контратаки. Его противник отступал, уходил в глухую защиту, даже не предпринимая попыток уйти в клинч. На самом деле это было бы самоубийством. Макс нанес решающий джеб буквально за пару секунд до того, как раздался гонг. Нокаут. Победа. Наша победа.

Короткий отдых. Объятия. И главный бой вечера.

– На ринг приглашается Ксения Раткевич, девятнадцать лет, шестьдесят килограмм. Две победы. Ноль поражений.

Я делаю шаг вперед. Справа от меня, слегка прихрамывая, идет Игорь. Серьезный. И смотрит сурово. Слева – Макс. Я шарю глазами по залу в нелепой надежде увидеть Жданова… Но Артура там, конечно же, нет.

Снова гонг. Я делаю глубокий вдох.

Ари идет в лобовую атаку. Наплевав на защиту, раскрываясь и подставляясь. А я медлю. Потому что все еще не умею бить вот так. Бездумно и наверняка. Но ее этому научили. Ее кулак опускается на мою скулу. Не обращая внимания, провожу захват, тяну за шею на себя, поднимая колено для удара. Рывок. Один сильный рывок, и победа была бы моей. Но я не вкладываю всей силы. Потому что не могу. Она легче, мельче. Она цепляется за меня мертвой хваткой, трещит ткань, и я получаю головой в подбородок. Но остановки боя не происходит. Зато на губах появляется металлический привкус крови.

Ари практически висит на мне, не давая рукам развернуться. Пытаюсь стряхнуть, чтобы выйти из клинча, но она каким-то образом перемещается мне за спину и проводит удушающий. Свет перед глазами меркнет…

… Артур стоял на берегу и что-то рассматривал вдали. Меня немного снесло течением, и я вышла из воды за его спиной. А теперь бежала, надеялась застать врасплох. Я прыгнула ему на спину, хохоча и пытаясь закрыть глаза ладонями. А он… он упал на боковую страховку в песок, утягивая меня за собой. Прикрывая и поддерживая. Я даже и не поняла, как оказалась лежащей спиной на утреннем прохладном песке, а он уже был сверху. Целовал. Щекотал, избавляя от лифа. Я фыркала и смеялась. Я была счастлива…

… Ари висит за моей спиной, я с трудом открываю глаза и пытаюсь разжать ее руки. Бой не останавливают. Прямо передо мной за границей ринга стоит Жданов. Бледный. Похожий на призрака. Или галлюцинацию. Слабый кивок. Я снова начинаю проваливаться в небытие, но вспоминаю тот бросок. Он позволил мне сделать его всего единожды. Из последних сил я группируюсь вместе с Литвицкой, висящей на моей шее и ныряю в боковую страховку, утягивая ее за собой. Боль. Неимоверная всепоглощающая боль. Холод татами под щекой. И белое лицо Ари с закрытыми глазами.

– Вставай!!! – это точно орет Артур.

Я приподнимаюсь на локте в попытке его найти, но боль снова парализует волю.

– Вставай!!! – это Игорь.

Я с трудом сажусь в дзадзен. Боль притупляется, но при этом заполняет меня всю. И я никак не могу найти ее источник.

– Вставай!!!

Опираюсь на одно колено, ставлю ногу, потом вторую. Ари протяжно стонет, но не открывает глаза.

– Вставай, подарочек! – шепчет Макс совсем рядом.

Встаю. Свисток. Гонг. И я лечу в темноту.

Я сидела в тени на берегу залива и ела ежевику.

Лебеди выглянули из своего убежища, построенного Ждановым прошлой осенью, и, вытянув длинные белоснежные шеи, с интересом взирали на мою тарелку, полную темных сочных ягод. Делиться мне не хотелось.

Артур копался в саду. Весна на краю света многое изменила в наших привычках, и теперь у нас был палисадник с розовыми кустами и пионами, несколько грядок зелени и теплица. Макс еще долго не мог прийти в себя от зрелища рассады на нашем окне.

– Ксю, прекрати дразнить бедных животных! Если они свернут шеи, что мне придется с ними делать?

– Ты не любишь лебедей?

Он подошел, присел на корточки и открыл рот, предлагая угостить его ягодой. Я засмеялась, взяла самую спелую и аккуратно положила ему на язык. Артур хищно улыбнулся, а я провела пальцем по его губам, вытирая капельки сока. Стальные глаза потемнели. Он сел рядом, заставив меня подвинуться, и шезлонг жалобно скрипнул под его весом. Я схватила с тарелки еще одну ягоду и снова поднесла к его рту. Он нежно обхватил ее губами, лизнув ладонь. Тем временем задирая подол моего сарафана. Лебеди вышли из убежища на мостки и с интересом уставились теперь уже на нас.

– Это какой-то кошмар, Ксю, – простонал Жданов, переводя взгляд на любопытных питомцев, – давай вернемся в дом.

Я счастливо засмеялась.

Мы переехали на залив в самом начале весны, когда я закончила реабилитацию. Травма позвоночника, разрыв суставных связок плеча, перелом ключицы. На этом фоне рассеченная скула была сущей мелочью, но тонкий шрам каждое утро напоминал мне о том дне. Дом на обрыве мы уступили Игорю и его семье. На время, конечно. Друг женился в начале зимы, и теперь пара ожидала прибавления. Мих только что защитил диплом и уехал домой. По этому поводу мы закатили грандиозную вечеринку, на которой пиво лилось рекой, правда мимо меня и четы Шевченко. Никита окончил третий курс и неожиданно перешел на педагогику.

С Артуром окончательно меня помирила мама. Когда настало времени выписываться из травматологии домой, она сообщила, что мы уезжаем в Краков. Потому что одной мне оставаться нельзя. Признаться, я и сама не знала, как смогу в ближайшее время преодолеть невероятную высоту второго этажа, на котором находилась моя квартира. Но уезжать я не собиралась. И тут в палату вошел Жданов и, весело улыбаясь, сообщил, что он, конечно же, не оставит меня одну. А его дом, как и он сам, в моем полном распоряжении. Мама мило улыбнулась, похлопала глазами и выдала: