А потом спросил:

– Ты тоже считаешь меня психом?

– Целеустремленным и очень ответственным.

– Но психом?

– Психом, которому доверяю больше всех на свете.

– Ненормальная, – прошептал он, целуя меня.

После обеда мы отправились к морю. Бродили по пляжу до тех пор, пока у меня не покраснел нос и не заледенели руки. Видя панику в глазах Жданова, я вдруг подумала, что меня снова ждут ступеньки в тренировочном режиме. Но обошлось. Мы быстрым шагом поднялись по шоссе и свернули к дому.

– Только не говори, что прихватила с собой купальник! – предупредил Артур, едва мы сняли куртки.

– Если честно, то я об этом даже не подумала.

– Я не буду тебя смущать.

– А как же долгие томные разговоры в парилке?

– Ксю! Не пугай меня! Откуда такой богатый жизненный опыт?

– Девочки всегда болтают в сауне всякие глупости.

– Даже боюсь представить какие, – Артур засмеялся.

После сауны мне хотелось только одного. Спать. Подсушив волосы и переодевшись в пижаму, я уже подумывала о том, чтобы поискать в этом доме книги, когда Артур постучал и спросил, не хочу ли я посмотреть какой-нибудь фильм. Я, конечно, согласилась. Мы устроились на диване перед огромным телевизором в гостиной.

– Знаешь, я уже не помню, когда мог вот так, целый день ничего не делать, – сказал Жданов, перебирая диски с фильмами.

– Мы сегодня сделали очень много, – заметила я и зевнула, – мы сегодня отдыхали, Артур.

– Иди ко мне, – произнес он.

Я послушно села ближе, а потом залезла на диван с ногами и положила голову ему на колени. Уснула я мгновенно.

Когда я открыла глаза, за окном уже было темно. Комнату заполнил приглушенный свет напольной лампы. Артур сидел в кресле напротив и улыбался.

– Привет, – я приподнялась на локте и убрала с лица непослушную прядь волос.

– Привет! Я думал, что проспать новогоднюю ночь – это мой план.

– Который час?

– Без четверти восемь, – ответил Артур и добавил, усмехаясь: – вечера.

– Значит, я ничего не пропустила, – села, спустив ноги с дивана.

– Если только ужин, – он слегка пожал плечами.

– Ты вознамерился оставить меня без ужина?

– Поверь, ради твоего же блага. И потом, ты его сама проспала, – он все-таки не выдержал и расхохотался.

С трудом подавив желание кинуть в него диванной подушкой, я поднялась и направилась к двери:

– Дай мне еще полчаса, и я буду готова. Потом могу накрыть на стол.

В ответ он кивнул.

Спустя двадцать минут я вернулась в гостиную.

В платье гранатового цвета, едва доходящим до середины бедра. Оно чудесно оттеняло распущенные по плечам волосы, делая их еще более темными. Под платьем не было ничего, кроме черных кружевных слипов.

– Босая и на кухне, – прокомментировал мой внешний вид Жданов.

Сам он успел переодеться в темные джинсы и серую рубашку.

– Ты что-то говорил про ужин?

– Тебе показалось, – Артур подошел вплотную и, приподняв за талию, усадил меня на столешницу.

Прошелся губами от подбородка до левой ключицы. Ощутимо укусил за плечо. Его рука легла на мое колено и скользнула вверх по обнаженному бедру, а потом замерла у самого края платья. Он резко выдохнул и произнес:

– Стоп!

Я обхватила его руками за шею.

– Так что ты там говорил про ужин?

– Только то, что он давно остыл. Немедленно слезай со стола и помоги мне с посудой!

– Только тогда тебе придется меня отпустить.

Артур неохотно разжал руки.

Ужин прошел в неторопливой беседе об учебе. Когда мы закончили, на часах было уже начало одиннадцатого.

– Чем займемся? – спросила, как только мы совместными усилиями убрали со стола и устроились на диване.

– А какие есть предложения?

– Давай потанцуем!

Артур оказался идеальным партнером. Впрочем, как всегда. Мы танцевали, полностью отдавшись музыке и забыв обо всем на свете. Здесь и сейчас были только он и я. Один танец медленно перетекал в другой. Мы становились все ближе и ближе, пока он с тихим стоном не прижал меня к себе. Легкая подсечка, и мы оказываемся на диване. Я хохочу и брыкаюсь. Он улыбается нежно-нежно и тянет вверх подол моего платья. Его губы на моей шее, обнаженных плечах и груди, его руки скользят выше и выше, пока горячие пальцы не касаются края белья, и я замираю.

– Тише, – шепчет он, найдя мои губы, – ты чего испугалась?

Его рука продолжает движение вверх, обнажая живот. Артур смотрит на меня сверху вниз, покрывает лицо невесомыми поцелуями, а потом устраивается рядом, закинув ногу мне на бедра и перехватив руку за запястье.

– Жданов, – шепчу я, свободной рукой обнимая его за шею.

Он кладет голову мне на плечо, продолжая рисовать узоры на моем животе, медленно спускаясь к кромке белья. Кожа покрывается мурашками, и, не в силах сдержаться, я со стоном приподнимаю бедра ему навстречу.

– Ксю, – шепчет он, находя мои губы.

Но я уже не могу думать ни о чем другом. Только о его горячей ладони внизу. Его поцелуй сбивает, не дает сосредоточиться на чем-то важном, но Артур наваливается сверху, не позволяя мне шевельнуться, проводит языком по губам, заставляя их раскрыться. Но я уже ничего не соображаю, полностью потерявшись в пульсации, что разрастается внизу живота, затягиваясь в болезненный узел. Я пытаюсь скинуть его руку, но он только усиливает давление. И что-то внутри меня взрывается, заставляя выгибаться под ним дугой.

Он тут же ослабляет хватку и нежно проводит пальцем по припухшим от поцелуев губам. Потом снова ложится рядом и обнимает. Я чувствую напряжение его бедер и неосознанно прижимаюсь к нему еще ближе. Он глухо стонет мне в шею и шепчет:

– Давай немножко просто полежим. Иначе полночь мы точно пропустим.

Я замираю, а он тихо смеется, и от этого смеха кожа снова покрывается мурашками.

Часы показывали без четверти двенадцать, когда Артур отпустил меня и встал, подал руку, помогая подняться.

– Наверху есть еще одна душевая. У тебя пять минут.

Я смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Даже в холодном свете лампы над раковиной был заметен яркий румянец на щеках, а на шее и ключицах алели следы от его поцелуев. От воспоминаний я покраснела еще больше. Умылась холодной водой и поправила платье.

Когда я спустилась в гостиную, Артур был там. Тихо работал телевизор. А еще там была бутылка брюта и вазочка с мороженым. Я переводила неверящий взгляд с лакомства на Жданова и обратно так долго, что он не выдержал и рассмеялся.

Куранты пробили первый раз.

Он протянул мне бокал.

– Скажи сразу, как мне придется расплачиваться за это великолепие? – тихо спросила, глядя в его потрясающие стальные глаза. – Если ступеньки, то я лучше сразу откажусь.

Он улыбнулся и шепнул на ухо:

– А если в моей спальне? Тоже сразу откажешься?

Часы пробили двенадцатый удар.

Я залпом осушила бокал.

Все еще улыбаясь, Артур подал мне мороженое и произнес:

– С Новым годом!

В январе Макс, наконец, подписал договор. Тогда же стала доступна и информация о противниках.

– Арина Литвицкая, двадцать шесть лет, три победы, одно поражение, – читал заунывным голосом Жданов, пока я страдала над экзаменационными билетами в его гостиной. Как-то так получилось, что после праздников я не переехала домой, а осталась в доме на обрыве, постепенно перетащив туда все необходимое. Потом к нам присоединились Мих и Никита. Из-за сессии отпала необходимость каждый день ездить в город, а проводить ежедневные тренировки стало затруднительно. И Жданов принял решение о нашем совместном проживании под его крышей. Мальчики пришли в неимоверный восторг, оценив дом, сауну, на которую был немедленно наложен строгий запрет до турнира, и закрытый внутренний двор, но первая же побудка в пять утра повергла их в глубокое уныние. Как и наш ежедневный маршрут. К которому теперь добавились спарринги на пляже.