И тем не менее, прежде чем сделать первый надрез, колдунья колебалась. Однако понимала: чем дольше ждет, тем меньше вероятность успеха. Она, конечно, читала, что сердца дремор долго сохраняют форму и свойства, но проверять все же не хотелось.

Алисия старалась делать надрезы аккуратными, хотя в том и не было нужды. Она впервые изымала сердце у гуманоидного существа и в другое время не смогла бы отказать себе в удовольствии вскрыть труп целиком и рассмотреть повнимательнее, выяснить, чем он отличается от человеческого. Но сейчас ей хотелось, чтобы тело Эштона осталось как можно более целым, мысль пускать его на опыты казалась кощунственной, хотя колдунья все же не могла не отметить более плотные, чем у человека, мышцы, другую структуру кожи и на удивление тонкие реберные кости.

«Прекрати!» — велела она себе и все же вытащила сердце. Ярко-алое, оно, казалось, светилось на ладони.

Не медля ни мгновения, она направилась к кузнице. Остальные ингредиенты, необходимые для ритуала, она уже взяла в комнате Архимага. Да и здесь, возле кузницы, за большим камнем в дальнем углу, она делала запасы кое-каких полезных вещей — на всякий случай, который как раз настал сегодня.

Алисия уложила все ингредиенты в ящик, плотно закрыла его створки и потянула за рычаг.

Проведя все необходимые манипуляции, она отошла на несколько шагов, не зная, что делать. Призвать на всякий случай лук? Это

бесполезно — Эштону в бою один на один она не соперница. Подготовить список претензий? Тоже бессмысленно: обретя свободу, дремора вряд ли вообще захочет с ней разговаривать. Если это, конечно, все еще будет именно тот дремора, которого она знала.

Платформу кузницы окутал черный с едва заметной синевой свет. Тело Эштона, лежавшее на столе, мгновенно истлело, на деревянные доски с грохотом упали элементы брони. Из темного кокона выступил дремора. Залюбовавшись серым жилистым телом и искрящимися весельем глазами, Алисия не сразу заметила, что тот, кто стоял теперь посреди платформы кузницы и растерянно оглядывался, совершенно обнажен. И тело его, кроме серости кожи и вязи татуировок, ничем не отличалось от тела обыкновенного мужчины. Впрочем, тел разной степени свежести колдунья видела в жизни уже предостаточно, поэтому и не подумала смущаться. Как и тот, кого она только что создала.

— О, ты все-таки решилась, — констатировал Эштон, убедившись, что стоит в кузнице атронахов. В первые несколько мгновений он поверить не мог своему счастью: неужели получилось? Неужели теперь он и правда существо, созданное в нирне и принадлежащее ему? — С другой стороны, я так и не сказал, зачем мне все это понадобилось.

Алисия фыркнула и скрестила руки на груди, но дремора заметил, что ее глаза блестят от слез. Он хотел подойти и сказать что-нибудь еще, но вовремя вспомнил, что не одет: среди людей разгуливать в таком виде считается неприличным, среди дремор, в общем, тоже не поощряется.

Под внимательным и — к удивлению Эштона — смущающим взглядом колдуньи он подошел к столу, где недавно лежало его тело, а сейчас валялась искореженная в битве броня, и вытянул из-под груд металла потные штаны. Натянув их и сочтя, что этого для соблюдения приличий вполне достаточно, он снова повернулся к магессе. Та не спускала с него любопытного взгляда, который отчего-то заставлял волноваться. Но волнение это показалось дреморе приятным.

— Ты знал, что заклинание Онмунда для тебя смертельно? — спросила Алисия.

— Можно подумать, ты поверишь, если я скажу, что знал. Что чувствовал опасность его чар. Вернее, твоих чар — я почти убежден, что это заклинание твоих рук дело, — Эштон улыбнулся и шагнул к колдунье. Она не попятилась и улыбнулась в ответ.

— Не совсем поверю, особенно после того, как увидела это, — она демонстративно помахала томиком со стихами перед носом дреморы.

— Не будь его, я не смог бы тебя спасти, — впервые в словах, обращенный к ней, Эштон не шутил, не иронизировал и не скрывался. Алисия почувствовала его прямоту, в ее взгляде на миг мелькнуло удивление, но она быстро справилась с эмоциями.

— Ну что ж, это уже не важно. Мы оба выполнили условия договора, теперь ты можешь идти куда хочешь, — Алисия развернулась и направилась к выходу из подземелий.

Эштон быстро нагнал ее и зашагал рядом, из-за чего на несколько мгновений колдунье показалось, что никакого долгого путешествия, смертей и битв вовсе не было. Оказалось, что все, чего ей не хватало — это вот так идти рядом с тем, в чьей верности точно уверена. И все тревоги, печали и боль отступали под тихий шорох подошв сапог о пыльные камни.

«Вообще-то, теперь я не знаю, могу ли ему доверять», — напомнила себе колдунья.

Эштон, заметив на ее лице признаки внутренней борьбы, не упустил случай подлить масла в огонь.

— Мне по пути с тобой какое-то время, — заговорил он.

— Но ты не знаешь, куда я собираюсь пойти, — прервала его Алисия, скептично изогнув бровь.

— Мне все равно, — спокойно, без капли насмешки ответил Эштон.

Спустя час после того, как Алисия и Эштон, который в обычной стальной броне выглядел совсем как человек, покинули Винтерхолд и направились в сторону Маркарта, огромные металлические змеи, тела которых по-прежнему обвивали стены башен коллегии, заискрились и взорвались, обрушивая и каменные стены, и остров, на котором они стояли, в ледяные соленые волны. Жители города смотрели на катастрофу одновременно с ужасом и облегчением, понимая, что теперь, когда поблизости не будет скопления магов, жизнь здесь станет если не легче, то уж точно спокойнее.

Алисия и Эштон шагали молча, каждый был погружен в свои размышления. И до заката они едва ли проронили больше десяти слов на двоих. Однако после того, как солнце скрылось за каменистыми холмами и они добрались до пустующего охотничьего домика, напряжение, натянутое между ними как струна лютни, лопнуло, вылившись в поток бесконечных колкостей.

Сполна насладившись остроумием друг-друга, Алисия и Эштон замолчали. Они сидели на пыльной медвежьей шкуре у камина, прислонившись плечом к плечу, колдунья потягивала из жестяной кружки дорогое вино, прихваченное из комнаты Архимага. Дремора же держал кружку скорее для виду — алкоголь, как бы много он ни стоил, не производил на него никакого впечатления.

— Так что ты собираешься делать? Зачем тебе тело? — в очередной раз спросила Алисия, слегка захмелевшая и полностью расслабленная.

Эштон уже почти обнял ее, поддерживая и с удивлением отмечая, что кожа у нее теплая, волосы пахнут полынью и пыльным ветром, длинные и тонкие пальцы невероятно нежны, несмотря на годы дальних странствий и самой разной работы, а тело гибко, как ветвь ивы.

— Я расскажу, — чуть помедлив, ответил он. — Но чуть позже.

Алисия собиралась спросить что-то еще, но дреморе очень хотелось еще немного продлить этот момент тишины и доверия. Поэтому он притянул колдунью к себе и впился губами в ее губы, ожидая, что она оттолкнет его и разразится бранью. Однако магесса, поборов легкое удивление, только обвила его шею руками и углубила поцелуй. Слова больше не требовались, их заменили прикосновения, ласки, хриплое дыхание и пожар в глазах двоих, которые думали, что их желания неисполнимы.

Они сумели оторваться друг от друга только перед рассветом, когда огонь в камине уже погас, и лес светлел. Эштон приподнялся на локте, вглядываясь в лицо Алисии, она смотрела в его глаза не менее внимательно.

— А что собираешься делать ты? — спросил он и замер, ожидая ответа. От ее слов зависело и его решение.

Колдунья помрачнела и отвела взгляд на тлеющий пепел.

— Я не знаю, — выдохнула она. — Придворный маг ярла Маркарта приглашал меня работать на его раскопках. Он трусоват, мнителен и крайне щепетильно относится к авторским правам на свои открытия, но думаю, на какое-то время я воспользуюсь его предложением. По крайней мере до тех пор, пока и он не сочтет мои идеи и эксперименты слишком опасными.

Слова Алисии лишь сильнее убедили Эштона в том, что он обязан завершить начатое. Но сейчас говорить о своих планах он не хотел. Вместо этого крепче обнял колдунью и оба они забылись глубоким и впервые за долгое время спокойным сном.