— Почему ты ушла из коллегии? И зачем сожгла записи?

Алисия замерла с занесенной для заклинания ладонью. Пару мгновений в ее душе раздражение и злость боролись с желанием хоть с кем-нибудь поговорить откровенно. Победило второе.

«В конце концов, этот эпизод моей жизни вряд ли можно использовать против меня. Все и так хуже некуда, он не получит никакой выгоды оттого, что выслушает меня. А моих подозрений его расспросы вызывают только больше, так что его план втереться ко мне в доверие умер, едва родившись».

Алисия повернулась к волнам, на которых играли робкие блики раннего рассвета, и начала рассказывать. Про свою ненависть к интригам, про желание обрести свободу от условностей иерархии магов, про тошноту от бессмысленной траты времени.

— Хотя, когда я вспоминаю, как горели мои записи, мне начинает казаться, что я ошиблась.

В холодном воздухе повисло молчание, в которое врывался раз за разом шепот морской воды. Дремора засопел, предчувствуя скорое возвращение в Обливион, и, прежде чем исчезнуть, ответил:

— Не понимаю, почему ты просто не убила его? Или могла бы приказать это мне. Он ведь всего лишь человек, пусть и маг…

Характерный треск за спиной указал Алисии на то, что она снова осталась в одиночестве. Легкая улыбка украсила ее лицо, немного смягчила резкие черты.

«Если бы человеческая мораль была так же проста, как убеждения слуг Мерунеса Дагона», — с легкой грустью подумала она и побрела вдоль берега.

Слабый ветер поднял над полосой песка и камня снежинки, и они, беспорядочно кружась, отражали мягкий утренний свет. Алисия любовалась хаосом их дикого танца и чувствовала, наконец, покой, которого не знала с тех пор, как познакомилась с правилами коллегии.

Едва оказавшись под защитой городских стен, Алисия сразу почувствовала усталость. Ее путь вдоль побережья оказался даже скучным, по дороге встречались только волки и парочка восставших скелетов из прибрежных курганов. Колдунья старалась идти быстро, отдыхать мало, и пока ноги несли ее по привычным тропкам или каменистому берегу, она чувствовала себя полной сил. Но завидев знакомую вывеску «Смеющейся крысы», тут же почувствовала, как ноет спина и гудят ноги.

Алисия уверенно миновала таверну и двинулась в самый центр города, привычно лавируя в толпе горожан. Откуда-то слева доносились команды солдата, а потом — треск стрел о набитые соломой мишени. Торговцы хрипели в попытках перекричать друг друга и предложить свои товары, которые, конечно же, «наивысшего качества» и лучше которых «не сыскать во всем Скайриме». В тени, под лестницей, терся подозрительный аргонианин, жрец Аркея шел по краю дороги и исподлобья всматривался в толпу.

— Алис! — колдунья вздрогнула и обернулась на громкий женский окрик.

И тут же узнала Тари — торговку из «Сияющих одежд». Старая знакомая, не церемонясь, схватила чародейку за руку и потащила к двери лавки.

— И тебе здравствуй, — с усмешкой выкручиваясь из цепких пальцев высокой эльфийки, пробормотала Алисия, смущенная столь радостным приемом.

— Мы думали, что ты сгинула в одном из своих подземелий, — тем временем продолжала Тари. — Думали, никогда больше не услышим твоих баллад о дальних странах, древних героях…

Алисия и не заметила, как оказалась в магазине, наполненном запахами краски, чистого шелка и льна.

— Я помню, как ты последний раз пела на площади. «Кровавые блики во взгляде дракона сияли как камни в имперской короне…» — вдруг не слишком мелодично, но с наслаждением пропела эльфийка. — Ты ведь споешь еще?

Тари, как всегда, не особенно старалась слушать собеседника, поэтому колдунья молча направилась за ней в глубь магазина, чтобы увидеть ее компаньонку. Одну из своих первых и не самых удачных песен она, конечно, вспомнила, но обещать ничего не стала. Чародейка предпочитала вообще не упоминать о своих ранних стихах, но в тот вечер ее очень сильно просили. Почему-то незамысловатые рифмы и простые смыслы привлекали людей гораздо сильнее, чем хитросплетения метафор и сюжетов.

Вспомнив тот вечерний маленький концерт, который она дала на площади, колдунья улыбнулась.

— Здравствуй, Алисия! — Эндари отреагировала более сдержанно. — Я и не думала, что ты когда-нибудь вернешься после всего того, что тут натворила.

Старая торговка ворчала, но в ее голосе чародейка расслышала улыбку.

— Ничего такого, за что могут казнить, — Алисия пожала плечами и уселась прямо на стойку.

Здесь, в окружении давно знакомых видов, звуков и запахов, она снова чувствовала себя юной и беззаботной.

— Признайся же, что я отлично рекламировала в Синем дворце ваши наряды. Уверена, лучше меня вы никого не нашли.

— Да, ты и нищего уговоришь раскошелиться, — с этими словами Тари протянула Алисии кружку с медом.

Разговор потек неспешной рекой, воспоминания, как волны, то приближались, то снова отдалялись, мерно сменяя друг друга, и только среди старых знакомых, Алисия вдруг почувствовала, что вернулась домой. Быть может, вернулась к тем временам, когда она еще была по-настоящему бесстрашной.

— Помнишь тот случай, когда к нам в лавку зашел какой-то вельможа с юга? — вспоминала Эндари, то и дело прикладываясь к кружке с медом. — А ты его с порога забалтывать начала. И про особенные ткани Скайрима, и про секретную технику красок, и еще про что-то там. Когда ты ушла, он у нас скупил почти все, что на складе было!

— Конечно помню, — кивнула Алисия и снова наполнила кружку. — Я тогда получила жирненький процент от выручки.

Таких историй в запасе оказалось много. Тепло городских стен успокаивало, мед веселил и будоражил кровь, но колдунья понимала, что надолго задержаться у старых знакомых, увы, не сможет.

— Почему ты вернулась? Снова от кого-то бежишь? — вопрос Эндари застал Алисию врасплох.

— Можно и так сказать, — неохотно ответила она, прекрасно осознавая, что торговки попали в точку. — И мне, пожалуй, пора.

Стремясь избежать расспросов, Алисия оставила пустую кружку на столе и стремительно направилась к выходу. Покидать уютный магазинчик не хотелось, да и столь резкий уход она считала плохим тоном, но свои дела предпочитала держать в тайне.

— Я задержусь в городе на пару недель, так что еще успею забежать к вам!

Последние слова колдунья выкрикнула уже из-за закрытой двери. А когда оказалась на улице, с удивлением обнаружила два факта. Первый заключался в том, что наступила ночь, второй — в том, что она с непривычки захмелела от крепкого меда. И именно из-за легкого опьянения она не сразу заметила легионера, который быстро приближался к ней.

В руке высокий мужчина в имперской форме держал факел, который скрывал за пляской огня его лицо.

— Вам по… — начал было солдат, но замолчал.

В тишине Алисия слышала дыхание незнакомца, но никак не могла решить, вызвать ли ей дремору или просто бежать.

— Алисия? — почти шепотом спросил легионер, уставившись на нее сквозь прорези шлема.

— Ваше удивление меня удивляет, — произнесла колдунья и поняла, что говорит непривычно-медленно. — Разве мы знакомы?

Солдат стянул шлем и снова посмотрел прямо в глаза Алисии. Тени то и дело меняли очертания сурового лица, но орлиный нос, глубокие морщины на переносице и темные вьющиеся волосы наконец сложились в воспоминаниях чародейки в единую картину.

— Жак?

Алисия вдохнула, чтобы произнести слова приветствия, но они застряли в горле неразборчивым комом. Обычно благозвучная и гладкая речь на этот раз ее подвела.

— Я очень рад тебя видеть, — будто не замечая ее удивления, легионер галантно предложил чародейке локоть.

Алисия несколько секунд смотрела на протянутую ей руку и все же решила воспользоваться помощью старого друга. Жак повел ее между домов, по переулкам, освещая лишь пятачок земли перед собой. По знакомым окнам колдунья поняла, что ведут ее в сторону «Смеющейся крысы». Вообще-то она сегодня не собиралась туда заглядывать, но раз уж обстоятельства сами толкали ее в таверну, решила не противиться.