Не нужны нам громкие признанья, Говорит душа всегда за нас. Взгляд запомнил первое свиданье И букет, что за спиной припас. Нежность не проходит, если любят, Чувства счастья берегут наш дом. А любовь прощает и не судит, Прячет в дождь влюблённых под зонтом. – 3- Всё пройдёт, и канет речка в Лету, Догорит вечерняя заря. Скажем всем: «Спасибо за планету, Что прожили, светлый мир, любя…» Мы кормили голубей с тобою, Подарил букеты васильков. Я назвал тебя своей женою, В новой жизни вновь найти готов… Кот-Бегемот[5]* «Единственное, что может спасти смертельно раненного кота, – это глоток бензина…» «Мастер и Маргарита» Михаил Афанасьевич Булкаков За окном январским минус, Кружат вальсами снега. Разожгу помятый примус, Что достался от Кота. «Бегемотом» звали в свите, Веселил собой народ. Был представлен к Маргарите За кошачий изворот. Для неё лил спирт чистейший, Неразбавленный водой. Шут для Воланда – мудрейший, Да к тому же – заводной. Помнят все, ЧК-а в придачу Бой и выстрелов угар. Задержаний неудачу И от примуса пожар. Редкий случай, растворились «Криминальные» в дыму. А по-русски – разом «смылись», Цирк, устроив, кутерьму. Я-то знаю: под личиной В том шуте скрывался бес. Примус разжигал лучиной, Возле ног сидел невест. Я смотрю в окошко, пламя Укрощённое чадит. Жаль, влюблённые не с нами, Путь в бессмертие лежит. Но в окне узор морозный Повторяет чей-то бал. И рисует скрупулёзно Женских форм нагой овал. Во главе над тростью Воланд, Рядом Мастер, сбоку Кот. И пожар рисует холод Там, где рукопись живёт… Эмигрант В часах желтея с каждым днём дубрава С прореженной и радужной листвой. Горит всё ярче клён в дыму пожара, Что жжёт кострами дворник «дымовой». Уж сколько раз пугливые соседи Грозили участковым «за разбой». А он не русский. Не силён в «вендетте». И обожает ритуал с листвой. Охапками швыряет мусор в пламя, Потом садится, закурив «Казбек». Запрета нет дословного в Коране. К тому ж он в иммиграции – Узбек. Где Родина? Где он?.. И где обычай? Бухарский плов в чугунном казане… Для всех гостей, кто просто симпатичен, Кто в дом пришёл пешком, не на коне. Никто не знает облика Аллаха, И принимает без имён друзей. С огромной верой в Бога, не со страха. Поверивший, что к щедрым – мир добрей. В Российских городах в богатстве храмы. Но плова нет однажды и на всех. От грязных матов души вечно в шрамах, А нелюбовь – великий божий грех. Листва сгорит… Пройдёт однажды злоба. Он приготовит по-бухарски плов: «Вы не гоните от порога Бога. Распятого Христа спасла Любовь…» Советский коммунар Нестор Махно…
В чистом поле ветры дуют, Гнут к земле ковыль степной. Сам Махно три дня лютует, Пьёт три дня за упокой. Самогона батьке хватит, Да и сала есть шмоток. Шашкой рубит, шарма ради, Коммунист с ним пьёт – браток. Из матросов – в комиссары, По заданью Ильича. Пропаганды – эмиссары, Чтоб не в спину сгоряча. Батька это понимает: Думку думает три дня. Самогонку подливает, Кормит красных салом – зря. Да и с белыми не вышло, Пить полковник не умел. Всем бы в зад им вставить дышло, На земле так много дел. Что крестьянину Советы? До мандатов дела нет. Хлеб отыщет все ответы, И зажжёт для жизни свет. Батька пил и озлоблялся, Шашкой сало обрубал. А потом опохмелялся, Как положено, решал: «Ну, их к чёрту коммунистов, Да и к белым не к чему. Погуляем в поле чистом, Побываем и в Крыму. Ставьте в брички пулемёты, И секите всех подряд. Есть одна на всех забота, Чтобы стал батрак – богат…» Я историю листаю. И коммуну у Махно В Украине отмечаю Честно, правильно, умно. А Будённый – спёр тачанки, Без бинокля подсмотрел. В дни Гражданской, словно – танки. Убиенных сколько тел… Спит давно в земле пуховой Анархист и бузотёр, Не принявший власти новой, Расстрелявшая в упор Всех Махновцев после Крыма, Подравняв неровный строй… Не стрелял по целям мимо В чёрных кожанках конвой… На погосте Пер-Лашеза Похороненный давно: Коммунар с Советским срезом — Анархист, бунтарь – Махно… вернутьсяБегемот в демонологической традиции – это демон желаний желудка. |
