Максимилиан «Святая Русь» «Поддалась лихому подговору, Отдалась разбойнику и вору, Подожгла посады и хлеба, Разорила древнее жилище И пошла поруганной и нищей И рабой последнего раба. Я ль в тебя посмею бросить камень? Осужу ль страстной и буйный пламень? В грязь лицом тебе ль не поклонюсь, След босой ноги благословляя, — Ты – бездомная, гулящая, хмельная, Во Христе юродивая Русь!» М. Волошин Я давно с потерями не плачу, Силой духа сердце берегу. И не верю в сказки и удачу, В фаворитный финиш на бегу. Отрицаю дождики по крыше, Не приемлю грубость и фокстрот. Коктебелец – друг на книжной нише, Сам Волошин круглый год живёт. Он стрелялся как-то с Гумелёвым. И на Чёрной Речке граф Толстой Предлагал считать обиду плёвой, Жизнь продажной, не простой игрой. Все они – великие Титаны, Гении российской маяты. Жизнь добавит пулевые раны И расстрел чекистский без вины. Не Дантес в кровавых эполетах. А великий в будущем поэт Воздух расстрелял, вздохнув при этом: «Пусть поймёт, что правды в смерти нет… Они стрелялись возле Черной речки на пистолетах пушкинского времени. Гумилев промахнулся, пистолет Волошина дал осечку. Гумилев предложил Волошину стрелять еще раз. Тот выстрелил, боясь при этом попасть в Гумилева. Он совсем не умел стрелять. В 1921 Николай Гумилев был обвинен в причастности к заговору против советской власти и расстрелян 25 августа 1921. Чекисты, расстреливавшие его, рассказывали, что их потрясло его самообладание. Имя Максимилиан произошло от древнеримского Максим. С латинского “maxima” оно переводится как “наибольший”, “наивысший”, “самый крупный”, “потомок великого”. Позаимствовано из византийской культуры в момент ее расцвета. Максимилиан отличается сильным характером, обладает острым умом и деловой хваткой. Почитает родителей и свою семью. Он был артистом по натуре Он был артистом по натуре, Имел чтеца всевышний дар. В его сценической фигуре Всегда блуждал поэзий жар. А зритель – слушатель сидящий Внимал с гипнозом сладкий сон, Конфетный, сладостью бурлящий И чистый, как грозы озон. Он слыл Рязанским полубогом — Простой Московский хулиган. Единственным, в стране убогой И драчуном, коль в стельку пьян. Читал в тюрьме для женщин строчки И феерично, как всегда. Держали возле глаз платочки, Вздыхая тяжко, без стыда. И лишь одна рыдала громко, Почти в истерике слепой. Казалось, шла в сознанье ломка, В душе проснувшейся живой. Есенин обратился к другу: «Впервые слушали вот так… Мне этот вопль напомнил муку. Я рад, что в чтение мастак… Узнай, как имя незнакомки, Ей можно было бы помочь. Какой восторг и голос звонкий, Сопрано славное точь-в-точь…» Товарищ возвратился вскоре Какой-то шаловливый взгляд: «Глухонемая, с детства хвори… А за концерт – благодарят…» Есенин спрятал взгляд смущённый, Гулял с друзьями до утра, Собой и славой поглощённый, Театром жизни, где игра Глухонемым вливала свыше Рекой невидимый талант… Молчат вчерашние афиши Про наш Рязанский бриллиант… Вечерний ангел
Вечерний ангел крыльями заката Легко коснулся голубой волны. Вернулась в порт сбежавшая регата, За вольность, не признав своей вины. Канат-охранник свяжет ненадолго. Но красоту, кто сможет удержать? Рванёт подельник-парус силой шёлка, Чтоб неземную встретить благодать С солёным ветром, брызгами простора, С дельфиновым каскадом над водой. Псалмы, расслышав ангельского хора, Воскресшей и проснувшейся душой… Вечерний ангел крыльями заката Заставит парус возвратиться в порт, Где за побег ждёт каждого расплата И теснота земная борт о борт… Цветы любимым Не забывайте для любимых розы, Дарите каждый божий день цветы. Букеты иссушают чувством слёзы, Без шума тушат ревности костры. Неважна икебаны увертюра. Дарите без листков календаря. В душе у милой есть клавиатура. На них играй, как Моцарт, жизнь, любя. Вдвоём парите рядом над музЫкой, Без пауз длинных, нотной высотой. Полёт без крыльев прозовут Великим И совершенной прозовут четой. Не забывайте для любимых розы, Дарите каждый божий день цветы. Секрет открою: исчезают грозы От вечной и всесильной Красоты… Купание красного коня Мы с тобой заслужили дорогу, По которой сегодня бредём. Обращаемся в сложностях к Богу И не любим, гулять под дождём. Мы похожи, но мысли не схожи. Обжигаясь на долгом пути, Червь сомнений, как яблоко, гложет, И не знаем, что ждёт впереди. Отмечая с друзьями рожденье, Мы не ведаем год свой и час, Когда жизни прервутся в мгновенье, И всё будет цвести не про нас. Мир богатства останется тленом, Обветшает родительский дом. И забудут тебя постепенно. Лишь помянут, друзья за столом. Я не знаю, кто вспомнит поэта, Может быть, когда станут читать. Только лучшие строчки при этом Вдруг помогут о вечном узнать. И не только о странностях доли, Жизнь свою проживал не во сне. Доставались мне разные роли, Не всегда был на белом коне. Но купая коней на рассвете, Видел красных картинных коней. Гнали в воды их голые дети, Погоняя хлыстами ветвей. Видел то, что и многие знали, Прикасался к таким же вещам. Только в строчках – всевышние дали Повелители были штормам. И гроза, как собака рычала, И дожди отбивали канкан. Жизнь была, как осиное жало, И дурманил вином нежный стан. В прозе жизни – живите стихами, Поклоняйтесь в душе красоте. И купайте коней вечерами В первозданной своей наготе. |
