Мы по Москве с тобой гуляли, В метель снующую волчком. И чуда, чуда ожидали Предновогодним вечерком. Гирляндами сверкали ёлки, Горел пурпуром фейерверк, Мелькали масками ермолки, В шарфах, с кафтанами поверх. Резвился люд на маскараде, Убрав с заботой злобы дня. И на заснеженной эстраде Старались певчие, не зря. Они кричали в микрофоны, Стараясь каждого задеть. Но пели явно без иконы, Ломая пошлую камедь. И вдруг на сцене появилась Подснежник-девочка-росток. Толпа притихла, удивилась, Раздался чистый голосок. Запела тихо про «Кукушку», Про солнце, что схватил кулак. И Виктор Цой, поймав на мушку, Сжал душу голосом… Вот так!.. Из девочки – слова поэта Лились бальзамом в Новый Год Высоким слогом, морем света, Звездой среди людских невзгод. Ребёнок пел с душой великой, Повелевая красотой. И в храмах засияли лики Салютом чудным над Москвой. Семь лет всесильной Ярославе, Душе, рождённой для чудес. А мы нашли под вьюгой в зале Посланницу седых небес… Зажав кулак, девчушка спела Под гром оваций над Москвой. Божественно, по-детски смело, Украв все души и покой… Напишу эпитафию Напишу эпитафию на гробнице своей, Мол, родился от матери в сумасшествии дней. Жил, тужил, гробил заживо неуёмную плоть. Сердце рвал, что не зажило. Чёрт взывал: «Колобродь…» Я любезничал с урками, слушал матерный трёп. Растопив печку чурками, знал, что редко везёт. Я не голь перекатная, на баяне игрец. А свобода – захватная, если в тундре беглец. Сам боялся расстрельные, да блатные статьи И наколки нательные, приговоры судьи. Но любил жизнь свободную, оторваться, чтоб всласть. Степь раздольями гордую, вширь ромашками в масть. Чёрт возьми! Не поместятся рассуждений слова. Ничего не изменится, коль в петле голова. Есть другие соколики, кто по следу сбежит. Без царя – трудоголики, каждый – будущим сыт. Кратность-дама коварная, гениальности ход. Моя повесть не главная. Внук строфу допоёт. Дата, годы рождения. Финиш после тире. Вот и все рассуждения в завершённой игре… Напишу эпитафию на гробнице своей — Год рожденья от матери до скончания дней… Воскреси… Не все грехи прощаются, как видно, И самый первый осуждён был зря. В пещерах было жить до слёз обидно, О райских благах помнила семья. Как мудрый Бог, ты мог одним решеньем Детей своих кровиночек простить, Иль запретить любовь и размноженье, Умерить сексуальный аппетит. Ты сам оставил без присмотра ветки, Не доглядел за подлою змеёй. Без нижнего белья резвились детки, И безмятежно спал Отец родной. Детей нельзя бросать без воспитанья И без учений оставлять на миг. Без интернета, разность пола – тайна. Потом, как Бог, и ты к грехам привык. Перепиши историю о рае, И первых грешных воскреси в семью. Становится с прощеньем жизнь иная. Рождённый небом, должен жить в раю… Живи с Мадонной…
Впервые показали проститутку, И с прейскурантом выдали тариф За ночь, за час и даже за минутку, Когда за рубль для всех раскроет лиф. Я от смущенья багровел щеками, Не понимая женского «труда»… Она стояла рядом с мужиками Красивая, беспутная беда. Из кошелька отдал я рубль за смелость, Не рассмотрев в смущении показ. Другого после армии хотелось, Мечталось верить в блеск любимых глаз… Прошли года. Седины выше крыши, И в интернете девочки рядком Летят к клиентам, звон монетный слыша И думают всё больше «передком». А где ж любовь, признанье, ахи, охи. Романсы, свечи, до утра балы?.. Не все мужчины скряги и пройдохи, Не все размеры до поры малы. Не осуждаю женскую продажность. И как мужчина за любовь плачу. Не Бог вложил когда-то в души алчность. Подвластен грех другому ловкачу… Парнишка юный рубль в кармане прячет, Желая на «различие» взглянуть. Поверь, мой мальчик, можно жить иначе: Не с проституткой, выбрав жизни путь… Живи с Мадонной, что рожает Бога. И жизнь с деньгами за неё отдай. Другие есть. Земных и алчных много. Но лишь в одной найдёшь бессмертный Рай. Первый самый… Лепит сверху первый мокрый самый, Не такой пушистый белый снег. Бестолковый, не похож на ламу, Без красот воспетых зимних нег. Разошёлся, разлетелся с ветром, Поперёк и вкось земных широт. Стенкой снег за каждым сантиметром, В высоте и возле мокрых ног. Мне бы не гулять. Да пёс не может. Раскулился и поджал свой хвост. Не докажешь обречённой роже, Что поход не так сегодня прост. Только вышел, сел у самой у двери, Про собачьи позабыл дела. Снег испортил гульки в полной мере, Отрезвив свободный нрав слегка. «Не грусти, мой пёс! И слов не надо. Это только первый робкий снег. Завтра утром выпадет отрада, И мороз раскрасит толщу рек. Ты своё напишешь, молча, имя На пушистом выпавшем снежке. По-собачьи, буквами большими В нашем для прогулок сосняке. А пока пошли домой обратно. Будем дружно из окна смотреть, Как летят снега с дождём отвратно, Как ломает первый снег камедь…» Лепит сверху запоздалый самый, Не такой пушистый белый снег. Весь январь окрест за нашей рамой Без красот, воспетых зимних нег… |
