— «Тош. Так там могут оказаться и посторонние люди. Сам понимаешь, что может произойти, если мы будет именно что «бить». Как поняла, ты принципиально отказываешься от переговоров?»

— «Какие переговоры с теми, кто нарушил Закон? Не Кодекс уголовный, а наш Закон, Братства? Сама же слышала, что двое Защитников в больнице на грани? Такое спускать нельзя ни тем, кто совершил само нападение, ни тем, кто отдал приказ. Как по мне, то никто из них вообще не должен остаться в живых. А то, что обещал деду… Всяко может случиться при наших действиях».

— «Нет. В здании найдут парализованные тела и только с полдесятка, причём избранных, что лежат вообще без признаков жизни? Снова нет, Тош. Прости, я против. Мы не должны уподобляться им. Есть ЗАКОН и его неукоснительно должны соблюдать все без исключения. Одна уже переступила. Хочешь, что бы мы были следущими? Тоже стали ренегатами? Я, если честно, не хочу провести остаток дней в подземелье, лишённой Дара и без возможности хоть когда-нибудь увидеть солнце. Бр-р-р. Не приведи боги».

— «Перспектива ещё та, согласен, но может так сложиться, что придётся бить насмерть.

— Антон. Вот когда сложится ТАКАЯ обстановка, тогда и будем бить наповал. А пока остынь и включи голову. Ты и в самом деле потерял берега. Мчишься как полоумный непонятно куда с шашкой наголо, а подумать сперва? Сделать всё красиво не хочешь? Тихо войти и тихо уйти, взяв с собой то, что нужно нам. И без моря крови и горы бездыханных тел. По-моему, это и будет показательным подтверждением нашего мастерства».

— «Как ты сказала? Сделать тихо и красиво? Есть конкретное предложение?»

— Есть. Очень надеюсь, что нам помогут войти, когда мы просто-напросто усыпим всех, кто внутри. Дверь изнутри нам, думаю, откроют, а вот дальше будем действовать сами».

— «И у тебя есть такой, что станет своим в стане врагов?»

— «Не врагов, Тошка, а одурманенных одной толстой и старой бабой».

— «Она не толстая…»

— «Толстая для своих лет, не спорь. Я не сравниваю её с собой, это будет перебор. Посмотри по сторонам. Уверена, увидишь множество женщин за шестьдесят и даже за семьдесят, кто остаётся стройными и вполне красивыми для своих лет».

— «Ладно, малыш, не буду спорить. Да и ругаться с тобой не хочу. Хотя и обижен, что меня выставила полным кретином при посторонних. И что за шлея тебе под хвост попала? Не думал и не знал, что моя сестрёнка может быть такой стервой».

— «Так какого хрена, ты, брат, контроль над собой теряешь? С глазками твоими что творилось? Ладно, я привыкла, что ты превращаешься при случае в подобие Змея Горыныча, но не на балу же пугать людей?»

— «Это да, согласен. Прости, малыш, я и в самом деле потерялся, когда сказали, что Мару схватили и увезли непонятно куда. А ж за неё готов… Прости ещё раз, Аринка. Ты права на все сто. Я затупил…»

— «Да поняла уже. Я тебе и Чингачгуком обозвала не просто так. Думала, что сообразишь, что продолжение имени — «Большой Змей». Но, увы, не дошло. Ладно, проехали».

— «Проехали. Мир?»

— «Мир, хотя с тобой и не ругалась. Ты просто не знаешь что такое РУГАТЬСЯ!!!»

— «Не надо такой радости, упаси Боги».

«Крякалка» стихла и двойняшки поняли, что приближаются к дому СБ. И вскоре водитель это подтвердил.

— Проедем ещё с квартал, потом пешком. У НИХ камеры понатыканы по всем ближайшим зданиям. Всё просматривается метров за двести, если не больше.

— Парни, — Антон слегка хлопнул по плечам впереди сидящих. — Вопрос на засыпку, только, чур, отвечать честно. Из Вас двоих есть, кто обладает Даром?

— Каким конкретно? Он, знаешь ли, разным бывает, — водитель усмехнулся. — У меня, например, Дар скорости. Могу убыстриться в четыре-пять раз, правда, только на десяток секунд, потом откат.

— У меня другой, — негромко произнёс второй мужчина. — Запах. Я нюхач.

— Он покруче самой дрессированной собаки, — рассмеялся водитель. — Потянет носом тряпку или вещь какую, а потом, спустя несколько дней, в огромном зале, что будет забит различным шмутьём, найдёт то единственное, что нужно.

— Что-то вроде того, — смутился второй мужчина. — Немного преувеличил, но, думаю, общий смысл передал.

— Парни. Это, конечно, здорово, — улыбнулась девушка. — Но Антон имел в виду ментальный дар.

— Увы, — мужчины одновременно отрицательно покачали головами. — Чего нет того нет. Да и хорошо, что нет, а то жить, слыша постоянно мысли других людей — с ума можно сойти.

— А зачем их слушать? — удивлённо спросил Антон. — Для того, что бы услышать мысли человека нужно конкретно на него настроиться, да и без разрешения того, с кем захочешь пообщаться, не будешь такое делать. А так мы самые обычные люди и никакого постоянного шума в голове нет.

— Что, правда? — оба повернули головы назад, так как машина остановилась, заехав в какой-то двор.

— А Вы думали, что хожу я, весь такой красивый из себя, и слушаю каждого, кто будет проходить мимо? — молодой человек чуть ли не захохотал. — Слушайте, враньё всё это. С первого до последнего слова. Если такое было бы, я имею в виду голоса в голове, то не Дар это, а истязание. В дурку попасть элементарно, да и не выдержит такого мучения ни один здравомыслящий человек. Мы общаемся только, повторю, ТОЛЬКО при необходимости и только с конкретным человеком.

— А общий Зов тогда что такое? — не унимался мужчина.

— А, это… Это можно сравнить с сигналом всеобщего оповещения гражданской обороны. Ну, к примеру. Ты спишь, смотришь телевизор или в ванной блаженствуешь. В любой ситуации Вас напряжёт, когда услышите вой сирен. Если это даже проверка работы. Этот сигнал перебивает все остальные. Так и у нас. Ладно, давайте заканчивать болтологию. Вы останетесь здесь, это не обсуждается. Скорее всего, и наши и Ваши лица у них на «Доске почёта», но, простите, мы-то вывернемся, а вот с Вами будет намного тяжелее. Теперь слушайте внимательно. Всю работу будем делать сами. От Вас зависит одно, но самое важное. Когда позвоню, машина должна прибыть к зданию СБ в течение десяти секунд, ясно? Так что выходить из машины запрещено. Вопросы?

— Отсутствуют. А может мы…

— Не может, — отрубил Антон. — Мы будем работать автономно. Если полезете — за Вас встревать не станем, честно говорю. Подставитесь или получите в голову пулю — будете на том свете каяться и жалеть, что не послушались доброго совета. Всё, мы пошли. И ещё, — Антон придержал дверь, которую чуть не закрыл. — Там поблизости есть какое-нибудь кафе или ресторан?

— Есть булочная, где можно купить сдобу и выпить что-то похожее на чай или кофе. Бурда страшная, но выпечка потрясающая.

— Спасибо, учтём. Так мы и посидим там с полчасика, посмотрим на само здание и что там и как. Поэтому минут сорок до полной готовности у Вас есть. После — двигатель завели и сидите в ожидании.

— Будет сделано, — двое мужчин синхронно кивнули.

— А мы с тобой, сестрёнка, пойдём вкушать сладкое мучное. Как, не боишься потолстеть?

— Не боюсь. И рада бы, но конституция не позволит…

- -

Кондитерская и в самом деле оказалась на удивление уютной. Была разделена на две части — одна, где можно было купить хлеб и вторая — та, где стояли четыре столика и можно было посидеть, выпить чай или кофе, а главным была, без сомнения, совершенно фантастическая по вкусу выпечка — тёплая, воздушная, сделанная на высочайшем уровне. Арина, откусив только первый кусочек пирога с брусникой, замахала руками, мол, не мешай наслаждаться, всё потом…

Антон, тем временем, бросал косые взгляды именно на то здание, что им предстояло взять штурмом. Хотя каким штурмом? Главное — попасть внутрь, не привлекая внимание прохожих, а их на Московском проспекте, недалеко от метро и Парка Победы, было в этот час уже немало. Скоро закончится рабочий день, и народ повалит толпами, стараясь побыстрее оказаться дома. Поэтому откладывать выход было нельзя. Молодой человек взглянул на сестру, отметив, что половины пирога на тарелке уже нет, но вот правая её рука была постоянно под столом, да и смотрела она явно не в окно.