− С де Абли всё ясно. Он не скрывает своих чувств. А как насчет вас? Мне нужно знать, как вы относитесь к Рози!

− Зачем? – холодно произнёс Шален. – С Орландо де Абли она будет гораздо счастливее…

− Не увиливайте!

Джейд молчал. Успевшая немного его узнать, Жаклин поняла, что за обманчиво безмятежным выражением лица скрывается тщательно скрываемое смятение. Он вздохнул и хотел ответить, но тут раздался голос доктора Тормвела:

− Магистр Тризо! Как же вам не стыдно! Никому ничего не сказали, переполошили медсестёр… Если бы не посетительница, видевшая вас у черного входа…

− Вы же прописали мне пятнадцатиминутные прогулки под присмотром, − ответила Жаклин.

− Но не часовое сидение на холодных ступенях! – не сдавался доктор. – Прошу меня простить, но вам пора в палату.

− Мы с вами не закончили! – она строго посмотрела на Шалена. – Иногда счастье надёжно маскируется под разные препоны и неурядицы. Может, попробовать его просто принять?

− Думаю, вам придётся воспользоваться собственным советом, − отозвался Шален.

− А я думаю, необходимо прекратить словоблудие и отправляться в постель! – бесцеремонно вклинился в разговор доктор Тормвел. – Иначе возможны осложнения и придётся поваляться там дольше ожидаемого. Я распоряжусь, чтобы принесли горячего чаю.

Шален остался на диване, в то время как Жаклин, направляемая непреклонной рукой доктора, шла бодрым шагом в сторону палаты.

***

До ожидаемого всеми карнавала больные успели поправиться, а Освальд Кранц, которому становилось хуже с каждым днём, окончательно впал в тревожное забытьё.

Экстренно вызванный доктором Альберт Вайс, приехал с целой делегацией высокопоставленных лиц, в том числе самим принцем Тристаном и его женой. Человек небольшого роста с черными пронзительными глазами, королевский дознаватель, долго допрашивал всех преподавателей, в том числе Жаклин. Прибывшие с принцем гвардейцы прочесали весь остров в поисках опасных братьев Росетти, так удачно маскировавшихся под личиной преподавателя теории построения заклинаний.

Что и говорить! У близнецов было достаточно времени, чтобы скрыться. Гвардейцы остались ни с чем – соседи лже-Грюно рассказали, что сьер, проживавший рядом в двухэтажном уютном особнячке уехал. Его сопровождал какой-то незнакомец, в плаще, с накинутым на голову капюшоне. Разглядеть его лица они не смогли. За время до прибытия комиссии, паром приходил и уходил более десяти раз. Опасные братья затерялись среди отъезжающих, как иголка в стоге сена.

По университету поползли слухи: принц Тристан ужасно разгневан нападениями на студентов, двуличием Освальда Кранца, опасными экспериментами в стенах университета. Селин шепотом поведала Жаклин, что он ужасно кричал на Вайса из-за того, что тот как следует не расследовал убийство преподавателя под самым своим носом, а также принял на службу непроверенного человека, оказавшегося чрезвычайно опасными творениями лордов Грента. И наконец, потеря главной драгоценности Тербравоса − гримуара Шарангра поставила жирную точку в успешной до этого момента карьере ректора. Он оставался на должности только потому, что так скоропалительно, в самом разгаре учебного года его некем было заменить.

Наступало ежегодное празднование карнавала, но общие настроения, витавшие в Тербравосском университете, не располагали к празднику. Наследный принц, как только расследование зашло в тупик, хотел немедленно отбыть в столицу, но жена упросила его остаться на каникулы. Причина стала ясна Жаклин немного позже, причем случайно.

Она шла по аллее по направлению от жилого корпуса к учебному – на контрольную репетицию спектакля. Студенты очень нервничали, узнав, что в зале будет сам наследный принц. Девушка заметила Гарвея, шедшего впереди. Его держали под руки две дамы – стройная юная девушка, судя по фигуре, и достаточно полная женщина среднего возраста.

Жаклин чуть замедлила шаг, в надежде, что они свернут где-нибудь по дороге. На самом деле, Гарвея тоже ждали на репетиции, но в присутствии спутниц, девушка не хотела напоминать ему об этом.

− Ивет очень соскучилась по тебе! – ветер донёс до девушки красивый голос старшей дамы. – В конце концов, это невежливо, так вести себя со своей невестой!

− Я занят в спектакле! – в голосе Гарвея звучала тщательно скрываемая скука.

− Ах, принц Гарвей! Я с радостью посмотрю, как вы будете играть… У вас же главная роль? – приторно-тонкий голосок девушки резал ухо фальшью.

− Да. Я играю короля, − теперь Гарвей уже не скрывал раздражения.

Ивет остановилась и по-детски захлопала в ладоши:

− Ой! Как же символично! Принц будет играть на сцене короля!

Повисла неприятная пауза, которую нарушила дама постарше:

− На самом деле, тебе вовсе не к лицу играть в театре! Там часто дают очень… неприличные истории! Надеюсь, эта будет без… скандальных событий?

Гарвей остановился и достаточно резко ответил:

− Мама, без, как ты выразилась, скандальных событий, в зале все со скуки умрут. Это же спектакль! Там не может быть всё чинно-благородно, согласно этикету! Необходима интрига!

Вновь неприятная пауза отметила реакцию на его слова. Через минуту августейшая мать выдала вердикт:

− Я тебе запрещаю участвовать в постановке, порочащей королевскую фамилию!

Теперь уже парень не сдержался и застонал:

− Нет! Не может быть! Мы столько готовились! Спектакль должен быть завтра! Он же сорвётся без моего участия! Я не могу так подвести товарищей! Как же расстроится магистр Тризо…

− А! Магистр Тризо? Я должна с нею побеседовать.

Услыхав это, Жаклин испытала настоятельную потребность спрятаться, путь даже в ближайших кустах. Она ещё больше замедлила шаг, и стала оглядываться в поисках укрытия: её могли обнаружить в любой момент. Как на зло, аллея проходила мимо тщательно подстриженных лужаек и клумб, на которых всегда цвели сезонные цветы. Вдруг кто-то зажал ей рот и, ухватив за талию резко дёрнул в сторону.

− Тихо, это я! – голубые глаза Патрика оказались очень близко. Они стояли в неприметной нише, по неизвестной причине, оказавшейся пустой. В таких же нишах, помещавшихся на равных расстояниях по периметру здания, поочередно установили мраморные вазы и статуи.

− С принцессой Далией, матерью Гарвея, лучше не встречаться в пустынных местах. Так что считай, я тебя спас: она бы пытала тебя вопросами до тех пор, пока в голове не помутится.

− Я думала, его мать королева, − прошептала Жаклин, когда он убрал руку. Патрик с хитрой улыбкой посмотрел на неё и ответил:

− Нет, Гарвей – сын Тристана и принцессы Далии.

− Боюсь, наш спектакль под угрозой, − пробормотала девушка. – Ему только что запретили в нём играть!

− Что ж, − глаза Патрика почему-то оказались ещё ближе, − Вам очень повезло, дорогая магистр Тризо − есть идеальный запасной король для постановки. Мне некому запрещать участвовать в «неподобающем» действе. Однако, я шел сообщить неутешительные новости – Айва отказывается играть Великосветскую Франзину.

− Час от часу нелегче! Почему? – расстроилась Жаклин.

− Могла бы догадаться: в зале будет официальная невеста Гарвея. Айва не сможет играть в её присутствии.

− Что же делать? – от таких новостей, Жаклин даже забыла о грозной принцессе Далии.

− Придётся наконец брать всё в свои руки! – настоящая, радостная улыбка так напоминала прежнего Патрика! Девушка невольно залюбовалась ею так, что до неё не сразу дошел смысл сказанного: – Ты же, как и я, знаешь все роли! Заведуешь постановкой! Значит тебе и играть Франзину!

− Нет! – у Жаклин похолодело внутри. – Я же ни разу не репетировала! Даже не пробовала сыграть!

− Ты знаешь, как нужно! Сама руководила репетициями! Не бойся, всё получится!

***

На репетиции Рози ничуть не удивилась, когда Жаклин сама вышла на сцену и стала читать монологи Франзины. На взгляд самой девушки, она играла ужасно: не дотягивала эмоции, иногда комкала фразы… Но некому было делать замечания, а заметно постройневшая, преобразившаяся Рози неизменно подбадривала её, заверяя, что всё прекрасно.