Жаклин улыбнулась, а мадемуазель Ланж довольно захихикала.

− Ну вот! Вы уже улыбаетесь.

Вдруг раздался громкий вибрирующий стук. Библиотекарь горестно охнула и пробормотала:

− Ну вот, опять! Гримуар Шарангра разбушевался!

***

Она вскочила со стула и с неожиданной прытью унеслась в сторону усиливающихся звуков – любопытная Жаклин не поспевала за нею, хотя почти бежала по узкому коридору между стеллажами с книгами, отделявшему уголок библиотекаря от основного зала.

− Что же вы делаете? Немедленно отойдите от витрины! Вы слышите меня? – надрывалась библиотекарь, когда Жеклин на всех парах влетела в просторный зал у входа. Сначала она не поняла, что видит – огромная книга подскакивала на своей подставке, страницы быстро-быстро листались сами собой, словно под резким порывом ветра. Напротив витрины стоял стройный мужчина, окутанный неясными тенями: длинные волосы разметало ураганом клубящейся тёмной энергии.

Мужчина обернулся − широко раскрытые глаза пылали бирюзовым огнём, на лице застыло отрешённое выражение. Девушка не сразу его узнала, не смотря на зелёные всполохи в волосах.

− Патрик! – прошептала она и потянулась к его плечу. Шульман резко отпрянул – гримуар немедленно опустился обратно на подставку, открывшись на месте с невероятно сложной объёмной фигурой, казалось, выступавшей над страницей.

− Не прикасайтесь ко мне! – хрипло произнёс парень, отступая на пару шагов для верности.

− Сьер, немедленно прекратите! – в голосе мадемуазель Ланж зазвучали панические нотки.

− Отойдите от меня! Я не шучу! – он пятился назад к двери.

− Патрик, я не знаю, что вы затеяли, но можно же поговорить, всё прояснить! – Жаклин не отставала от него, пытаясь взять парня за руку, чтобы задержать.

С удивительной прытью он увернулся от девушки и закричал:

− Да как вы не поймёте? Не смейте меня трогать! Это опасно!

Жаклин опустила руку. Обычно такой тёплый и приветливый, Патрик совершенно не походил на себя. Она вдруг осознала, что от него веет какой-то непонятной потусторонней жутью. Девушка отступила, не зная, как поступить.

В горящих глазах парня застыла боль. Окутывавшие его темные клубы постепенно рассеялись, взгляд потух, остановившись где-то в районе плеча Жаклин. Она невольно дотронулась рукой до того места – пальцы натолкнулись на подаренную Вайсом галстучную булавку – её личный артефакт проявления дара.

− Я немедленно доложу о вас ректору! – от волнения, мадемуазель Ланж позабыла, что он в отъезде. – Не минуты покоя! То взрывы, то опаснейший гримуар пытаются… Кстати, что вы хотели сделать?

Патрик перевел взгляд всё ещё вспыхивающих бирюзовыми искрами глаз на лицо Жаклин, не обращая внимания на разъярённую библиотекаря.

− Вы принимаете подарки от ректора? А со мной даже не захотели просто прогуляться! – прошептал он.

Как это часто с нею случалось, Жаклин, от волнения, сказала совсем не то, что собиралась:

− Откуда вы знаете, что это брошь сьера Вайса?

Шульман отвернулся. Из его кисти вновь полился чернильный дым, посверкивавший редкими голубоватыми искрами, принимавший неясную форму экзотической птицы.

− К несчастью, я обладаю несколькими очень неприятными талантами, один из которых – сильно развитая память на детали.

Птица оформилась, расправила крылья, поднимаясь всё выше…Жаклин с мадемуазель Ланж завороженно следили за нею.

– Это чёрный феникс, − пояснил Патрик. – Раз уж вы всё равно видели. Знаете, что это такое?

Библиотекарь приглушённо ахнула, пятясь к стеллажам. Жаклин его признание ни о чём не сказало. Она уставилась на невероятную дымную птицу, вновь попытавшись потянуться к ней рукой.

− Не знаете, − жёстко сказал Шульман, поспешно отводя руку и сжимая её в кулак – птица тут же рассеялась. – Не удивительно. Это слишком редкий дар, даже среди улли. О людях, владевших черным фениксом до меня, ничего не известно. Но, учитывая специфику такого дара, это как раз не удивительно. Как видите, мне «повезло» по всем статьям!

Он развернулся, и направился к выходу, однако, остановился в дверях, обернувшись через плечо.

− Мадемуазель Ланж, простите. Я думал, в библиотеке никого нет: взрыв в кабинете магистра Кранца отвлёк внимание, а у вас должно быть обеденное время. Выходит, ошибся. Я просто хотел найти кое-какие ответы. В общем, вы вправе обратиться к сьеру Вайсу, если пожелаете, но никакого урона ни библиотеке, ни гримуару не нанесено. Остальное – моё личное дело.

С этими словами он вышел за дверь. Потрясённая Жаклин обернулась к библиотекарю, стоявшей с выпученными глазами.

«Он всегда казался таким милым!» − произнесли они одновременно.

− Простите, Корнелия! Я догоню его. Как бы не случилось чего плохого!

− А я… Ох, к Кранцу сейчас лучше не соваться! Вот приедет ректор, я ему доложу…

− Погодите докладывать! – попросила Жаклин, непонятно почему, чувствуя себя виноватой. – Я попытаюсь всё выяснить, а потом уж и решим, как быть!

Библиотекарь кивнула, но рванувшая к дверям девушка уже этого не увидела.

Шульман стремительно шел по коридору – Жаклин пришлось бежать, чтобы догнать его.

− Патрик! Подождите! – позвала она, но парень не обернулся, продолжая идти вперед. Как там сказал ректор Вайс? Левитация и способность двигать предметы? Она протянула руку и сконцентрировавшись, изо всех сил попыталась представить, как она хватает уходящего парня за плечо – ничего не вышло.

Разуверившись в самой себе, Жаклин припустила ещё быстрее.

− Да стойте, наконец! – она, по инерции пробежала ещё несколько шагов и врезалась прямо в грудь остановившегося и развернувшегося к ней парня. Он придержал её, но тут же отпустил.

− Что вы хотели, магистр Тризо? – его тон так отличался от обычного, задорно-дружелюбного, что девушка вновь растеряла слова.

− Я хотела…Вы не так поняли! Что..

− Пока я ничего́ не понял, − ответил Шульман. – Как и вы, впрочем. Но объяснять не собираюсь. Спросите у сьера Вайса – он, наверно сможет разъяснить доходчивее. Заодно, поинтересуйтесь, на самом ли деле он свободен. Всё, больше ничего вам не скажу – не хочу, чтобы это исходило от меня.

Он развернулся и направился прочь. Она понуро побрела к себе. Разговора не получилось. Хорошо что занятий на сегодня больше не предвиделось.

Ректор вернулся через две недели. В аудитории его заместителя силами смотрителя, его жены и шестерых хозяйственных работников университета уже успели навести относительный порядок. Садовник и дворник беспрестанно ворчали, жалуясь друг другу, что осенью у них и так работы полно, а тут ещё аудиторию восстанавливай. Однако, без магии так быстро не смогли бы управиться. Сам Кранц ходил мрачнее тучи, но был со всеми непривычно вежлив, забыв об обычных колкостях. Жаклин он откровенно избегал, возможно, стыдясь срыва. Её это полностью устраивало. Гарвей тоже присмирел, прекратив её задирать на занятиях. Айва и Шульман вели себя подчёркнуто нейтрально, отвечая на уроках в рамках программы, на остальные вопросы ограничиваясь простыми «да» и «нет». Ведя себя с ними также, девушка внутренне страдала, не зная, как исправить сложившуюся ситуацию.

Жаклин провела серию лабораторных, отметив достаточно высокий уровень студентов. Ныне покойный магистр Номад всё-таки серьёзно подходил к своей работе.

Последний осенний месяц в Тербравосе не радовал погодой: зарядили затяжные дожди. Температура воздуха не понизилась, но было так неуютно, что даже в натопленных помещениях хотелось укутаться в шерстяной плед.

Ещё два дня после возвращения Вайса Жаклин не решалась к нему зайти, не зная, стоит ли докладывать о выходках Кранца и Шульмана. Она так извелась, что даже Ханна, повар из университетской столовой, заметила её состояние.

− Вы не заболели? – спросила она, когда Жаклин рассеянно потянулась к ножу вместо ложки для супа. – Уже несколько дней ходите с таким выражением лица, будто вас что-то гложет.