Краска бросилась девушке в лицо, но она, взяв себя в руки твёрдо ответила:

− Звать. Всех звать, кто собирается участвовать.

− Объявление писать не будем, − усмехнулся Шален, − и так желающих больше чем можно занять в одном спектакле. Наверно придётся часть оставить как запасных: пусть учат роли, если вдруг кто из основного состава не сможет участвовать.

− А вы уже и основной состав назначили? Не успев даже пьесу выбрать?

− Это я гипотетически. Кому-то всё равно придётся быть простыми работниками сцены: открывать-закрывать занавес, греметь громом, если будет нужно, или суфлировать. В общем, приходите в шесть – я соберу ребят.

Шален вышел. До назначенного времени оставалось два часа. Дальше сидеть в аудитории не имело смысла. Она сегодня не обедала, из-за инцидента с ректором по поводу Шульмана. Стоило о нём вспомнить, как его лицо немедленно возникло перед внутренним взором, а в ушах зазвучал ласковый голос… Что за наваждение!

Девушка сжала виски и приказала себе: «Хватит! Это путь в никуда!»

Перед тем, как идти в столовую, предстояло зайти на кафедру, сдать журнал и ключ от аудитории. Она застала там лишь Армана Грюно: магистр что-то сосредоточенно писал в толстой тетради, периодически поглядывая в большой фолиант, раскинувший страницы на столе перед ним.

− Добрый день! – поздоровалась девушка.

− Добрый, добрый, − рассеянно повторил блондин, вперившись глазами в книгу. Он отложил перо, тут же безотчётно вцепившись себе в волосы, задумчиво взлохматил их, и только потом взглянул на Жаклин.

– Здравствуйте! – немедленно расплылся он в приветливой улыбке. – Вы меня простите за то путешествие? Я не подумал, что даме сложновато будет скакать по склону, подобно горной козе! Сам-то уже привык.

− Ну, что вы! – улыбнулась Жаклин. − Зато виды были прекрасны!

− О да! – магистр поднялся со стула и с наслаждением размялся. – Тербравос вообще прекрасное место! Будь моя воля, я бы гулял по его дикой стороне с утра и до вечера!

− Дикой? – удивилась девушка.

− А вы думали, что остров застроен со всех сторон по самую макушку? Не-е-ет! Застроена лишь южная и восточная сторона, а север и запад покрывают неприступные скалы вперемежку с почти непролазными лесами. Но тем интереснее! Обожаю исследовать их: с юности увлекаюсь скалолазанием.

Этот необычный человек удивлял её всё сильнее.

− Но это же очень опасно: лазить по отвесным скалам, − вежливо заметила Жаклин.

− Для этого существует специальное снаряжение! – похоже, магистр Грюно сел на любимого конька. – Это так пьянит! Так будоражит! Какое несравнимое ни с чем удовольствие, взобраться на самую вершину скалы, а оттуда смотреть на окружающий вид! Там, откуда я родом, тоже скалы и море. Поэтому Тербравос для меня так притягателен…

− А откуда вы? – спросила девушка, чтобы поддержать разговор. Грюно поджал губы, и через мгновение уклончиво ответил:

− С севера.

Повисла пауза. Жаклин повесила ключ на щиток, положила журнал в предназначенное для него место и сказала:

− Всё, я пойду: не буду вам мешать!

− Рад был вас видеть! – вновь расплылся в улыбке Грюно.

Выйдя за дверь, девушка покачала головой. Магистр менялся, как направление флюгера под новым порывом ветра. Гораздо больше ей нравилось, когда он её попросту не замечал.

Столовая опустела – шли уроки, обед закончился, а до ужина было ещё далеко. Подойдя к опустошенной раздаче, Жаклин вновь вспомнилась самая первая встреча с Патриком. Сегодня дежурила девушка с третьего курса – её фамилию она так и не вспомнила. Поглядев на отварную картошку и кукурузную кашу, Жаклин выбрала печеные яблоки с корицей, попросив сварить чашку квана. Девушка, явно стеснявшаяся из-за поварского колпака, покрывавшего светлые волосы, уныло кивнула.

Жаклин устроилась у окна, выходившего на площадь с фонтаном – излюбленного места отдыха многих студентов. Она попивала прохладный кван – дежурная не стала варить новый, просто вылив ей в чашку то, что осталось в кофейнике. Зато яблоки были выше всяких похвал. Рассеяно глядя на улицу, девушка заметила Гарвея, вальяжно опёршегося о высокий бортик фонтана, явно поджидавшего кого-то. Вскоре к нему подошел Флабер, со своей вечной хитрой улыбочкой. Гарвей достал что-то из кармана, а потом поспешно спрятал, заметив идущего к ним магистра Кранца. Увидев его, сама Жаклин постаралась отодвинуться, чтобы скрыться за занавеской, украдкой выглядывая оттуда, будто мышь из норы, завидевшая кошку. Улыбки студентов погасли.

Кранц что-то говорил им, отвечал только Гарвей: Флабер жался к бортику фонтана у него за спиной. Разговор шел явно на повышенных тонах. Наконец Кранц наставил на Гарвея палец, грозя неизвестно чем – фонтан находился слишком далеко, до столовой не долетало ни звука. Принц спокойно отодвинулся и что-то сказал с таким презрением, что магистр побледнел. Гарвей развернулся и быстро пошёл по дорожке в сторону спального корпуса, увлекая Флабера за собой.

Заместитель ректора огляделся и вперился взглядом в окна столовой – девушка немедленно снова юркнула за занавеску. Повторно переходить дорогу вспыльчивому боевику не хотелось.

Зал для собраний Жаклин нашла с трудом: пришлось по дороге несколько раз спрашивать у проходящих мимо студентов и дворника, сметавшего листья у крыльца. Когда она наконец добралась, то её поразила… нет, не помпезность помещения, хотя оно было обставлено в лучших традициях столичных театров. К богатству университетских интерьеров она уже успела привыкнуть. У дверей стоял неимоверный гул гот множества голосов, спорящих друг с другом. Она с опаской заглянула за дверь – большая часть затянутого алым плюшем амфитеатра была занята студентами, яростно спорящими друг с другом. Улыбающийся Шален стоял у самой сцены, скрестив руки на груди, словно военачальник обозревающий своё войско. Рядом с ним, похожая на громадную статую святой Габриелы Мёртвой, стояла Рози Валенсо. На этот раз она навела такой густой макияж, что издали казалось, будто вместо глаз и рта у неё чёрные провалы. Патрик со скучающим видом сидел, свесив ноги, рядом с суфлёрской будкой. Гарвей что-то горячо доказывал, красавице, со жгуче-чёрными волосами, которая не менее пылко отвечала ему звонким голосом:

− «Прекрасная Ниневия» в прошлом году собрала все овации!

− Да это мерзкая слюнявая история и выеденного яйца не стоит! – возражал принц. – Кому охота ставить такую нудятину? Я сбежал после первого акта!

− Это легенда о любви!.. – не сдавалась девушка.

− Ага! Главная героиня проныла целых двадцать минут, да ещё в стихах, как она страдает по какому-то хлыщу, который появился только к концу! Нормальный человек не выдержит такое!

− В прессе были прекрасные отзывы! – поддержала подругу светловолосая девушка, в которой Жаклин узнала Айву.

− О-о-о! Все знают: импресарио платят им за рекламу!

В спор вступили ещё несколько студентов: кто-то поддерживал девушек, парни в основном поддерживали Гарвея. Дискуссия становилась всё громче, когда, наконец, Шален, одновременно с Патриком заметили Жаклин, стоящую на пороге.

− Наш куратор! Она нас рассудит! – от голоса Джейда, волшебным образом перекрывшего громкие возгласы спорщиков, немедленно воцарилась тишина. Рози обратила к ней своё лицо, на котором невозможно было прочесть ни одной эмоции из-за намалёванной на нём импровизированной «маски смерти».

− Сначала я бы хотела узнать, что подобрала для нас мадемуазель Валенсо, − осторожно начала Жаклин. – Всем, кого не видела, доброго вечера!

Студенты нестройно поздоровались. Патрик просто смотрел на неё: от его взгляда по коже расползались горячие дорожки. Девушка поняла, что вновь неудержимо краснеет. «Это можно будет списать на повышенное внимание аудитории» − попыталась она себя успокоить, но поймав кривую улыбку Шалена, стало ясно: с ним такой обман не пройдет.

− Я предлагаю «Саван из роз» Коринно Риордажио, − звонко произнесла Рози. – Понимаю, это не обычная сказка, но, во всяком случае, не нужно будет прописывать саму пьесу – сказки придётся раскладывать на роли… Это займёт время.