Стоило ей ступить на поляну, как и в тот раз, из-за куста жимолости появился улли, что забрал её сердце. Радостно принял он на руки младенца, начертил пальцем, обмакнутым в воду источника на лобике ребенка неизвестные знаки, а потом затянул песнопения, которым вторили звери, птицы, сам лес, и дитя, что спокойно лежало в его руках. Не спешил зеленоволосый отдавать девочку матери, счастливо глядя в маленькое личико, шепча что-то, известное лишь ему одному.

− Верни моё сердце! – попросила графиня. – Не могу без него ответить на любовь мужа!

Помрачнел улли, прижал к себе младенца, который уснул спокойно, помолчал немного, а потом ответил:

− Не могу! Сердце твоё бьётся в груди дочери – невозможно ведь сотворить что-то из ничего! Прости меня за ложь.

Молчала женщина, но из глаз её, бессердечной, медленно стекли две слезы. Ещё сильнее помрачнел мужчина, а потом сказал:

− Не могу отдать тебе твоё сердце, но у меня есть моё. Я отдам его, если ты пообещаешь, что через годы, когда у дочери твоей родятся дети, а у них их дети, у одной из потомков, также как у тебя, будет трое сыновей. Та женщина, как и ты, пойдёт к источнику со своей просьбой. У неё родится четвертый сын, в котором будет биться моё сердце, он будет отмечен, и примет дар, который хоть и тяжел, но должен оставаться в мире.

Лишь мгновение подумала графиня, а потом согласилась. Положил улли спящую девочку на траву, а потом раскрыл свою грудь, вынул оттуда трепещущее сердце, отдал его графине, а сам упал замертво. Тело его превратилось в черный туман, который взмыл в небо дымной птицей, а графиня, новое сердце которой переполняла любовь к дочери и печаль о странном зеленоволосом мужчине, который не пожалел себя ради неё, отправилась домой.

***

Из уголка глаза Жаклин скатилась непрошенная слеза. Патрик оказался великолепным рассказчиком: его голос звучал тихо и размеренно, рисуя волшебные картины. Когда он замолчал, девушка будто очнулась ото сна.

− Почему ты носишь булавку ректора? Он так дорог тебе? – прошептал Шульман.

− Это артефакт для раскрытия моих способностей, − ответила Жаклин, хлюпнув носом. В эту минуту она не могла и не хотела врать или юлить. – Сьер Вайс просто помог проявить мой дар, а булавка была под рукой.

Улыбка Шульмана засияла как солнце, а лицо его вдруг оказалось близко-близко.

− Ты... и ректор…

Жаклин лишь покачала головой, не в силах оторваться от зелёных глаз, в которых вспыхивали яркие искры.

− Аудитории задуманы для других занятий! – раздался совсем рядом сварливый старческий голос. – Превратили университет непонятно во что! Студенты обжимаются с преподавателями – где это видано?

Жаклин и Патрик одновременно подскочили, и начали озираться. Прень крепко схватил её за руку, оттесняя себе за спину. Однако, в помещении никого кроме них не было.

− Похоже, призрак лорда Скрига! – возбуждённо сказал Шульман. – А я думал, что это сказки!

− Сегодня, наверно, день такой, − ответила Жаклин, успевшая прийти в себя. – По-моему, я уже слышала раньше этот голос.

Момент был упущен, но ей стало так интересно...

− А что было дальше с графиней и её дочерью? – шепотом спросила девушка.

Патрик, продолжая озираться, всё-таки ответил:

− Официально об этом в сказке не говорится, однако, бабушка, когда я её допёк, сказала что все жили долго и счастливо, а потом…

Он осёкся, удивлённо посмотрел на свою руку, стиснувшую пальцы девушки, отпустил её и закончил:

− Родился я.

***

− Ты потомок улли! А я всё думала: зачем ты красишь волосы?

− Вот ещё не хватало! От их цвета столько проблем! Кроме того: стриги − не стриги мои космы, они всё равно утром оказываются ниже лопаток. В пять лет меня обрили наголо из-за… кхм. Прошу прощения, я подхватил вшей от деревенских детей, с которыми убегал играть, как не пытались запретить. Утром шевелюра была на месте. Это фокус повторяли ещё дважды, пока бабушка не решила, что насекомых извели. Потом, в шестнадцать, ради бала, личный цирюльник отца трудился надо мной больше двух часов – первый и единственный раз он попытался выкрасить мою прическу в приемлемый цвет. Угадай, что получилось?

− Наверно ничего не вышло? – предположила Жаклин.

− Вышло! Ещё как вышло − огромный конфуз! Мало того, что в разгар бала сквозь тёмные пряди стала пробиваться возмутительная зелень, так ещё аккуратная стрижка сначала превратилась в бесформенную копну, а потом прямо на глазах удивлённых гостей, вновь отросла до пояса. Все были шокированы, − он засмеялся. – А больше других я сам. Иностранные гости, сильно впечатлились, но не они волновали меня: на том балу была одна девушка… Она потом стала шарахаться, стоило мне показаться где-нибудь поблизости. Это сейчас понимаю, что всё к лучшему, а тогда, для мальчишки это была настоящая трагедия… В общем, с тех пор мои волосы оставили в покое, а я раз и навсегда разлюбил балы.

− Никогда не была на балу, − сказала Жаклин, вдруг осознав, какая на самом деле огромная пропасть между нею и этим необычным парнем. Заурядная девушка, с обыкновенными родителями, ходившая в простую провинциальную школу. Он хорошо знаком с Гарвеем – принцем! Выходит, Патрик сын какого-то графа, возможно, даже короля встречал не раз! Кем она для него может быть вне университетских стен? Не к месту вспомнились презрительные взгляды его двоюродной сестры, местных модниц... Она не его круга, и никогда не сможет соответствовать людям, к которым он привык. Ей не хотелось становиться предметом насмешек, или быть для окружающих «серой мышкой».

Сказка закончилась, оставив после себя привкус горечи. Девушка вспомнила, зачем на самом деле звала Патрика. Он тут же почувствовал её настроение.

− Что случилось?

− Нет, ничего! – ответила девушка. – Вы настоящий мастер отвлекать от темы.

− Мы вновь на «вы»? – его губы были в опасной близости от её. − Я тут рассказываю семейные предания, изливаю душу, а ты мне пытаешься «выкать»?

− Прав был призрак лорда Скрига – негоже студентам и преподавателям переходить границы…

− Со всем уважением, но он всего лишь призрак! – Патрик и не думал сдавать позиций, − Я не собираюсь нарушать субординацию… на занятиях!

− На самом деле я вызвала вас для того, чтобы прояснить, зачем вы…пытались достать гримуар Шарангра?

− А я уже ответил: не скажу! Но ты можешь догадаться! – он придвинулся ещё ближе – Жаклин почувствовала его дыхание на своих губах.

− Патрик, пожалуйста! Не шутите!

− Даже не собирался, − его рука нежно обхватила её затылок, взгляд затуманился…

− Магистр Тризо! Я переговорил с ребятами…− стукнула дверь, Джейд Шален замер на пороге, в нерешительности.

− В чём дело? – спокойно спросил Патрик.

− Э-э-э, − похоже, наступил тот небывалый случай, когда дар красноречия Джейда подвёл его. – Мы с ребятами из нашего… театрального кружка… В общем Рози отобрала несколько пьес…

− Театральный кружок? – поднял бровь Шульман.

− Я буду вести…Мы организовали…Точнее, собираемся организовать, − Жаклин от растерянности и стыда тоже одолело косноязычие.

− В таком случае меня тоже запишите – я буду участвовать, − Патрик быстрым шагом направился к двери. Поравнявшись с Шаленом он тихо сказал, но девушка всё равно услышала:

− Будешь болтать, я найду способ укоротить твой длинный язык!

Шален лишь развёл руками, и расплылся в улыбке:

− Боюсь-боюсь! Ты сам, надеюсь, знаешь, что делаешь?

− Не волнуйся, − Патрик прошел мимо него едва не задев плечом.

− Так что вы хотели, Джейд? – спросила Жаклин, пытаясь скрасить неловкость.

− В общем-то я уже всё сказал: Рози отобрала сказки, осталось выбрать, потом назначить роли…С ректором надо будет поговорить по поводу костюмов и декораций, раз он обещал финансирование.

− Хорошо, я буду через десять минут.

− У многих ещё идут уроки. Лучше встретиться около шести часов в зале – тогда все подтянутся. Шульмана звать, или вы сами?