− Доброе утро! – от этого нежного голоса, да ещё едва ощутимого прикосновения пальцев от шеи к щеке, тело прошил разряд молнии: лицо вновь покрылось кумачом.

− Доброе утро! – Жаклин возмущённо посмотрела на слегка улыбающегося Шульмана поверх чашки. – Мы же обговорили!..

Она не смогла продолжать, наткнувшись на ласкающий взгляд Патрика, лучившийся зеленым золотом.

− Никто же не видит! – прошептал он. – А я обещал соблюдать субординацию в аудитории – и только! Ну не виноват я, что ты так на меня действуешь: никак не выходит сдержаться!

− Патрик, пожалуйста! – Жаклин осеклась, когда ладонь парня накрыла её руку.

− Всё, что угодно! – он слегка наклонился через стол, приблизив к ней свое лицо. – Но только не проси прекратить! Это выше моих сил!

− Нас увидят!

− Тогда давай встретимся в городе, сегодня, после занятий. Во сколько у тебя заканчивается последняя лекция? А ещё лучше, пройдёмся до города пешком, через парк – сегодня прекрасная погода…

− Ты зовешь меня на свидание? – у Жаклин перехватило дыхание. Она не могла припомнить, чтобы раньше с кем-либо испытывала такое.

− Да. На свидание. Я буду галантен, обещаю! И руки буду держать при себе… Если только не позволишь себя обнять, вдали от чужих глаз. Мы сходим в рыбный ресторан, а потом погуляем по набережной. Ну же, соглашайся! Будет здорово!

Жаклин, кусая губы, помотала головой – улыбка Патрика увяла, а в глазах поселилось разочарование.

− Ну хорошо! – она мысленно кляла себя, обзывая распоследней дурой… Лицо Патрика озарила счастливая улыбка.

***

− Тогда давай встретимся в парке, за воротами в… Во сколько тебе удобно?

− В два у меня заканчивается лекция с первокурсниками. Но ещё нужно заглянуть к Шалену в больничное крыло и, наконец переговорить с доктором Тормвелом.

− Что с Джейдом? – с показным безразличием спросил Патрик.

− Предположительно, то же, что было с тобой! – Жаклин схватилась за голову. – Я ещё не договорила с ректором… − поймав колючий взгляд Шульмана, она тут же пояснила: − По работе. Давай увидимся в половине четвертого? Думаю, как раз успею.

Патрик вновь поймал её руку, обвел кружок большим пальцем на тыльной стороне ладони и нехотя отпустил.

− Отлично! Буду ждать с нетерпением!

Парень поднялся из-за стола и, сверкнув напоследок глазами, подмигнул и направился к выходу. Такое необъятное, какое-то диковатое счастье Жаклин испытывала только в детстве, когда её брали в путешествие на побережье, к морю. Девочке казалось, что там её ждут невероятные приключения и разнообразные чудеса. Пока взрослые отдыхали в шезлонгах, она бегала по пляжу, отыскивала красивые раковины и камешки с дырой; кружилась, глядя в яркое голубое небо, а потом со смехом валилась в мягкий белый песок.

Что-то быстро пронеслось перед лицом, прошуршало... На стол рядом с чашкой лёг червонный туз. Золотой обрез карты блеснул в солнечных лучах, медово сочащихся через окно. Девушка вздрогнула, осознавая, что уже некоторое время сидит с глупой улыбкой, уставившись перед собой. Остатки квана в чашке безнадёжно остыли, а заставить доесть надкушенный блинчик её теперь не смог бы сам король со всей своей свитой.

Она взяла карту – верный признак, что Гарвей где-то рядом. С принцем она столкнулась в дверях, при выходе из столовой.

− Возьмите, это ваше! – протянула она ему туза. – Вы также часто швыряетесь картами в других людей, или только в меня?

− Просто хотел дать понять, что жду вас, − спокойно ответил Гарвей, забирая карту. – В последнее время этот туз больше ваш, чем мой – так и рвется из рук, стоит оказаться где-нибудь поблизости!

− Не смешно! – отрезала Жаклин, заранее ожидая новой нападки.

− И мне не до смеха, − вздохнул парень. – Я вложил в эту колоду кучу энергии и средств, с риском заработать… − он кашлянул, дернул щекой, и продолжил, − очень большие неприятности! А теперь, одна из карт ведёт себя совершенно неподобающе, ластится, словно кошка к… вам.

− Знаете, сьер Гарвей, вы сами виноваты! Нечего было бросаться в меня ею. А теперь, когда настройка сбита, решили удариться в сожаления!

Внутренний голос кричал: «Что ты несешь? Пред тобой принц! Мало тебе других неприятностей?» Однако, Жаклин не желала его слушать.

− Опять нарываетесь на грубость? – синие глаза смеялись. – Да, признаю, действительно не сдержался. Хотел даже…Ай, что там говорить! Крепко вы меня задели! На самом деле, я ждал вас не за тем, чтобы ругаться. Хотел извиниться.

А вот теперь девушка окончательно растерялась. Она хотела что-то сказать, но Гарвей поднял руку:

− Не перебивайте!.. Пожалуйста. На самом деле, вы были во всём правы, кроме одного…

Он принялся закатывать рукав, Жаклин отступила на шаг, в замешательстве.

− Вот! – Гарвей окончательно задрал рубашку, оголив бицепс, на котором…бугрился заживший розовый рубец! – Вы сказали тогда, на причале…Что меня мало секли. Так в этом, как раз, ошиблись.

− Но кто? – девушка не смогла закончить мысль, однако принц её понял.

− Мой отец, − ровным голосом ответил он. – Если бы не…один мой близкий друг, шрамов осталось бы куда больше. А так, этот, да ещё пара на спине.

− Какое варварство! – тут Жаклин зажала себе рот рукой – ведь она только что осудила самого короля!

−Да, согласен, − пожал плечами Гарвей. – Ну, должен признать, я его хорошенько разозлил. Вы же сами смогли убедиться, какой у меня характер! – лукавая улыбка сделала его лицо ещё красивее. – Ну что, извинения принимаются?

− Принимаются, − кивнула девушка. – И вы меня простите! Я же не знала – иначе бы ни за что так не сказала бы.

− Мир? – он протянул руку ладонью вверх.

− Мир! – Жаклин пожала её, а потом усмехнулась. – Мы будто дети!

− А вот и нет! – он рывком притянул её к себе. – Мы вовсе не дети!

− Что вы делаете? – сдавленно проговорила девушка, не ожидавшая такого поворота. Она попыталась вырваться из стальных объятий, но ничего не вышло.

− А что такого? – от обаятельной улыбки Гарвея не осталось и следа. Нынешнюю глумливую гримасу можно было назвать улыбкой с большой натяжкой. – Ходят слухи, что вы совсем не прочь обниматься с учениками – в тишине аудитории! Почему бы не сделать этого на виду?

Жаклин в панике огляделась: примерно за двадцать шагов от них, усмехаясь, стояли Флабер и Риан Майвель – верная свита.

− Это очень мерзкая шутка, не достойная принца! – воскликнула девушка, стараясь вырваться изо всех сил.

− А, так вам известно…− на мгновение его лицо стало серьёзным. – Ну что ж, тем лучше! Значит, считайте себя польщённой вниманием августейшей особы, удостоившей вас поцелуя!

Жаклин хотела что-то сказать, но Гарвей только крепче прижал её к себе и поцеловал прямо в приоткрытые губы. Она не успела сжать зубы – его язык немедленно воспользовался этим, раздвигая их ещё сильнее, проникая глубже. В уши ворвался грубый насмешливый свист и аплодисменты – свита поощряла своего сюзерена. Девушка замерла на мгновенье – принц тут же воспользовался преимуществом, его поцелуи становились всё яростнее. У неё уже болели губы. Наконец, Гарвей отстранился, пьяно посмотрел ей в лицо и расплылся в бесшабашной улыбке.

− Ты не умеешь целоваться! – хрипло прошептал он. – Надо будет ещё как-нибудь поучить тебя, без свидетелей!

Жаклин размахнулась и залепила ему звонкую пощёчину. От неожиданности принц отпустил её, схватившись за щеку. Улыбка растаяла без следа.

− Оказывается, вы очень чёрствый и бесчувственный человек! – тихо сказала девушка. – Как жаль, что благородство оказалось вам чуждым!

Она отступила на пару шагов, бросила взгляд на Флабера, продолжавшего неуверенно улыбаться, Майвеля, значительно поскучневшего, и направилась прочь.

− Благородством не победишь в игре или пари, а я не люблю проигрывать! – донеслось ей в спину.

Жаклин обернулась – на лице Гарвея вновь проступила кривая улыбка.

− Когда-нибудь вы, наконец, повзрослеете и поймёте, что жизнь, как ваша, так и чужая, на самом деле − не игра! Главное, чтобы это не случилось слишком поздно.