Независимо от того, был истребитель поврежден или нет, его боезапас доводился до полного, пневматическая система пополнялась сжатым воздухом, масло доливалось в маслобак – все делалось одновременно. Иначе было с горючим: «Чапаев», жестоко лимитированный в водоизмещении, имел топливо лишь на пять боевых вылетов полной авиагруппы, поэтому ценность каждой лишней заправки была неимоверной. Считалось, что в случае самой крайней необходимости поврежденные истребители уйдут в бой над палубой своего авианосца с теми остатками топлива, которые у них есть, в любом случае они будут сбиты в первую очередь: поврежденный самолет – лакомая добыча.
Петр Покрышев, стоя на взлетной палубе среди растянувшихся на ней офицеров-летчиков истребительных эскадрилий, размахивал кулаком. Никто не стеснялся лежать перед стоящим командиром авиагруппы – летчики авианосца знали себе цену, а самому командиру на субординацию было просто наплевать, большинство своих подчиненных он знал не первый год, по крайней мере заочно.
– Амет-Хан, так тебя! Ты что делал?! Что делал, спрашиваю?!
Молодой смуглолицый капитан с красивым тонким лицом приподнял густые брови, не изменив спокойно-безмятежного выражения лица.
– Вцепился в истребителей, в горло прямо, вырезал их со своими желтококими! А бомберов кто есть будет, я?! Я буду?!
– Ну люблю я их, командир, люблю!
Слова молодого летчика вызвали хохот среди офицеров, но Покрышев сбить себя с тона не дал.
– Кто ж не любит! Как же, американский истребитель на вкус попробовать, белую звездочку нарисовать! А вот Иван Никитич не увлекся и своим увлечься не дал! Нас здесь для чего собрали – «хеллкэтам» хвосты трепать? Мы просрали линкор, понимаете?! Просрали в первом же бою!
– Сам-то… – буркнул невысокий мрачный летчик с орденом Александра Невского на гимнастерке.
– Что?! Что ты сказал?! Ты, герой Четвертой пунической, думаешь, я тебя не видел? Я всех вас видел! И как ты один пикировщик десять минут трепал, я тоже видел!
– Брось, Петро, не ругай ребят, они полностью выложились…
Кряхтя, здоровенный двадцатичетырехлетний мужик, один из самых удачливых асов военно-воздушных сил, поднялся на ноги и ухватил командира за плечо. Тот стряхнул его руку.
– Вот кто выложился, Иван, а кто и нет – не надо! Вторая – так точно нет, и все мы тут это знаем. Александр Иванович, разъясни нам, убогим, как ты с дюжиной «колод» справиться не мог?
Обалдевший от такого вопроса Покрышкин вскочил на ноги одним рывком, скуластый, с отеками под глазами.
– Что-то я не понял, командир… – Начало было тихое, но все знали, что взорваться комэск-два способен от малейшего толчка; в нем как будто всегда плавала капля гремучей ртути, подвешенная на тонкой проволочке. – Если я помню верно, то ни одна бомба в «Чапай» не попала, иначе бы мы тут не сидели… И если «колод» мы сбили не особо много, то и сами никого не потеряли, а вот жопу им надрали вполне по правилам. А что у тебя было, может, расскажешь нам?
– Живучие, суки, – в голосе комэска-пять была тоска: свой первый бой над океаном он представлял себе совсем иначе. – Я таких еще не видел, «юнкерс» ему в подметки не годится, а уж на что крепкая машина. И парень мой погиб. Совсем худо.
– В пятой было хуже всех, – подтвердил худой, высокий офицер, только что подошедший к собравшимся и утирающий лицо шлемофоном. – Все крылья в дырках, во такие! – показал он.
– Не в вашу пользу счет. – Покрышев помрачнел, гнев на его лице уступил место решимости. – Потерять машину и летчика… Всем табуном же его били… Ладно, хватит. Глупо скулить дальше. Скоро вылетаем опять, через минут тридцать-сорок, если от шестой что-то будет. Идут первая, остатки пятой… – Он взглянул на Покрышкина, но тот ничего не сказал. – Остальные в зависимости от дистанции. Но вторая уж точно.
Летчики второй эскадрильи застонали, изобразив преувеличенное страдание на лицах. Несмотря на фактически проигранный «по очкам» бой, настроение у них было хорошее – американцы на деле оказались не самыми страшными противниками, в характеристиках их самолетов не было ничего особо неожиданного. Впрочем, силу батареи крупнокалиберных пулеметов «хеллкэта» или «корсара» недооценивать никто не собирался – для легких «яков» даже несколько полудюймовых пуль могли представлять смертельную опасность. По этому поводу летчики кстати и некстати употребляли дурацкую присказку «А кому сейчас легко?», каждый раз почему-то вызывавшую смех.
Кормовой самолетоподъемник выкатил на палубу первый бомбардировщик – выкрашенный в три матовые краски Су-6 полковника Ракова. В отличие от машин истребительных эскадрилий, на самолетах первой не было опознавательных вертикальных или косых полос на фюзеляже, да и вообще ярких цветовых пятен на бортах было гораздо меньше. Не распластывались по носу орлы, как на всех без исключения самолетах четвертой, не скалились морды львов и барсов (отличительные признаки машин Шипова из пятой и Покровского из третьей), не было устрашающих рядов звездочек на фюзеляжах. Даже тактические номера были не белыми, а желтыми – для управления эскадрильей в бою их яркости хватало, а выдерживать по ним ракурс прицеливания было несколько сложнее.
Техники опустили поднятые сегменты крыльев в горизонтальное положение и откатили машину вперед; через мгновение подъемник снова ушел вниз. Из блистера стрелковой точки махал руками сержант – не менее знаменитый, чем сам Раков, стрелок с торпедоносцев Северного флота. Перегнувшись через ограждения зенитных гнезд, матросы, обслуживающие 37-миллиметровые автоматы, махали ему в ответ, выкрикивая пожелания. Между собранным на борту «Чапаева» созвездием асов и ими зияла пропасть, сержант же был свой.
Восьмерка пикировщиков выстроилась в шахматном порядке на корме авианосца и застыла в неподвижности. Над закрытыми створками бомболюков на замках висели пятисоткилограммовые бронебойные бомбы, способные проткнуть что угодно, патронные ящики были забиты до отказа, высокооктановый бензин залит «по пробку» – что еще надо?
Несмотря на отсутствие какой-либо информации от разведчиков, взлет бомбардировочной эскадрильи все-таки состоялся ровно в 10:30. Через десять минут ее догнали 2-я и 5-я истребительные, в составе которых теперь насчитывалось двенадцать боеспособных «яков» – на бортах почти всех за рядами красных звездочек уже красовалось по одной-две белых, и это впечатляло.
Сопровождение бомбардировщиков не слишком почетная задача для асов их уровня, но над морем все меняется. Если удар по американскому авианосцу удастся, это оправдает любые жертвы. Сумеют ли они найти противника, справятся ли с его охранением, сумеют ли потом найти свой авианосец – эти вопросы по очереди возникнут перед тремя эскадрильями в ближайшие часы.
Вторая эскадрилья покинет своих товарищей немедленно после прохода «точки поворота», то есть использования половины горючего; после этого защита пикировщиков будет возложена на плечи пяти Як-9Д – дело, как показал утренний бой, не полностью безнадежное, но сложное невероятно. Вылет шел практически в никуда – найти авианосец должны были сами бомбардировщики, и очень маловероятно, что это удастся сделать на первой сотне километров пути.
Выручило везение – искать цель, мотаясь зигзагами над водой, не пришлось, за них это сделал истребитель-разведчик из шестой эскадрильи, способный держаться в воздухе втрое дольше. Идя в редких облаках на шестикилометровой высоте, пилот кренил машину то вправо, то влево, осматривая океан на десяток миль в обе стороны, и во время очередного полуразворота ему открылся веер белых кильватерных следов. Мгновенно развернувшись, натасканный на морскую разведку капитан-североморец, помнивший еще охоту на «Тирпиц», ушел в ближайшее облако, изменил курс и передал на эскадру сообщение о координатах группы кораблей.
Около пяти минут он шел по компасу, а затем вывалился из облака практически над серединой ордера. По нему уже стреляли, серые пятна рвущихся зенитных снарядов крупного калибра негусто вспухали под плоскостями. Заложив крутой вираж, капитан увидел и висящую над кораблями четверку истребителей боевого воздушного патруля. На главный вопрос он ответить сумел – один из кораблей явно был авианосцем, – остальное его в данной ситуации не слишком волновало. На максимальной скорости снизившись до четырех тысяч метров, «як» прошел над корабельным ордером, внимательно считая корабли эскорта. Сразу после этого он вышел в эфир.
