— Таковы рекомендации безопасности, в материальной форме информацию сложнее украсть. А вот через интернет, через дронов… Так, будет две копии, одна экспресс для твоего начальства, Тамары Сергеевны, а одна в мой архив… Да твою мать, а что с подготовкой у тебя⁈ — Иннокентий откинулся на стул и посмотрел на меня раздраженно — Ты ебанутый? Я не буду писать о тебе целую книгу!

— И не надо, — почувствовал я себя не на своем месте.

— Ну, тогда так и запишем, очень сообразительный, — пробурчал Иннокентий. — Но в твоем расширенном личном деле книге о тебе будет написано все, также она будет абсолютно секретной лишь при одном условии…

— Каком?

— Ты будешь меня навещать, а я буду обновлять данные о тебе.

— Ты сказал про начальство…

— С одним из них ты разговариваешь, — ухмыльнулся Иннокентий. — Я член легендарной боевой судебной выездной тройки из-за своих уникальных способностей. Так, это записал, и это записал… а что будем делать с владением огнестрелом? Как запишем?

— Ну, Калашников я могу разобрать, — улыбнулся я несмело.

— Так и запишем, годен для штурма защищенных позиций, но лично я рекомендую высылать в стан врага. Он у нас такой сообразительный, что все поймет и голыми руками завалит полк… нет, бригаду. А может и целую армию прибить с помощью своих шуток, — записывал в дело Иннокентий. — Интересно, а какой номер придумать тебе?

— Ноль-ноль-семь.

— Не смешно, — сурово проговорил Иннокентий. — Не шути так.

— А твои способности могут быть боевыми?

— Да, лови демонстрацию, — поднял бровь Иннокентий.

Я кричал. Я был в абсолютной тьме, вокруг меня не было ничего и это был ужас во плоти. Ты один, в вечности без звуков, запахов, в абсолютной тишине, которая просто невозможна. И это причиняло мне настоящую, еще непознанную, новую боль, к которой я был не готов. И также, как я попал сюда, неожиданно, так и вернулся в реальный мир.

— Это называется Тюрьма Разума, это тебе за номер вражеского, пусть и вымышленного агента разведки, — проговорил спокойно Иннокентий, заполняющий дело. — Ну что, понимаешь теперь, почему у меня такая прочная дверь?

— Боятся, что у тебя развито чувство справедливости? И тебе может не понравиться содержимое голов некоторых начальников?

— Правильно, многим и правда есть, что скрывать, и их очень нервирует то, что я могу узнать о них почти все. А мне надоело общение с преступниками, ну и да, ты прав, у меня обострённо чувство справедливости и законности, — вздохнул наигранно Иннокентий. — Ты еще не знаком с биотерроризмом?

— Ну, Тамара мне рассказывала о пологормонах.

— Ну так это меньшее зло. Тебе, конечно запретили интернет, пока что, но Альтушки, это еще ерунда, мне даже сложно назвать их злом, но прав у них и вправду почти не будет. Впрочем, есть более серьезные проблемы.

— Война?

— Не такая, как ты думаешь, но все же близко к этому. Да, мир изменился, рядовой, России повезло удержаться на верху пищевой цепочки, не превратившись в дикие территории или в пищу для других стран.

— Я заметил, проблемы с мигрантами?

— Проблемы со всем в нашем мире, мигрантами, экономикой, гражданами. У всех стран начались безумные проблемы после ядерных войн и изобретения искусственных солдат. Цифровые войны, психологические войны, массовые самоубийства от прослушивания трех песен, непонимание, какого ты пола и пищевые добавки. Какому богу верить, если ты живешь больше сотни лет? Как показать свое богатство, как испытать все удовольствия? Ну и торговля информацией, и ты не представляешь, какая может быть информация. Можно вырастить человека, украв слепок его мозга и тела, да, это очень дорого, но представь полк таких, как я.

— А восстание искусственного интеллекта уже было? Заселение иных планет?

— Рядовой Ауф, ну не расстраиваете меня, ты же сообразительный. Человечество пошло по пути внутрь себя, а не в ширину вселенной, нам интереснее в играх и симуляторах исследовать космос и заселять игровые миры, — рассмеялся Иннокентий. — Зачем заселять скучные реальные миры, до которых лететь годы? Ну нет во вселенной полногрудых похотливых эльфиек, а в играх есть, и не только эльфийки.

— Но проблемы остались, как я понимаю смотря на вас, Кеша. Некоторые проблемы у человечества космического масштаба, — грустно проговорил я.

— Рядовой, — встал со стула Иннокентий, ставя печать на моем деле и закрыв корочку. А затем, поправил розовый халат и протянул мне дело, такое же желтоватое, как и века назад. — Проблемы всегда одни и те же, люди пытаются убить других людей, но ты в комитете государственной безопасности, Фсб, Свр, выбирай сам подходящее название. Именно здесь мы работаем, чтобы простого человека эти огромные проблемы не касались, и если человек не знает о этих проблемах, то это значит, что мы хорошо работаем.

— Ясно, — открыл я дело и сразу же закрыл глаза. В моих ушах забили колокола — в моем деле стояла печать, красная, ЛИКВИДИРОВАТЬ. — Ну ты и пидорас, Кеша, это галлюцинация?

— А ты зачем открыл дело? Оно не для тебя, вот отнесешь Тамаре Сергеевне, и только тогда узнаешь мое настоящее решение по тебе, — проговорил Иннокентий и я открыл глаза, а человек в розовом халате помешивал кофе в белой фарфоровой чашке. — Иди уже, Ауф, ко мне ведут нового допрашиваемого. Было приятно начать свой рабочий день с тебя.

— Но какой же ты все таки пи… — проговорил я, закрывая дело и поняв, что он меня обманул, возможно обманул.

— Ровно такой же, как и ты, — постучал по виску пальцем Иннокентий. — Я был в твоей голове, мне виднее…

Я открыл дверь и застыл, не ожидав увидеть перед собой моих роботов, ощетинившихся оружием, которые окружили высокого мужчину в строгом, абсолютно черном костюме и идеально уложенными волосами. А также с бледным лицом, которое портил слишком большой рот, который хищно улыбался.

— Привет, пища, — проговорил мне незнакомец.

— Тебе пиздец, — машинально ответил я, еще не осознавая, почему я так ответил, а незнакомца подтолкнул штык-ножом на автомате штурмовик в полной сплошной броне, в которой не было видно даже лица, а на плече был установлен короткий автоматический дробовик.

Незнакомец в пиджаке, белой рубашке с красным галстуком и в ржавых кандалах смело шагнул к двери. И я услышал строгий и пугающий голос Иннокентия.

— Ну здравствуй, гнида каннибальная, — я обернулся — дверь автоматически закрывалась за незнакомцем.

— А-а-а-а! — истошно кричал незнакомец, кинувшись ко мне, но дверь закрылась перед ним.

До того как закрылась дверь, я успел лишь увидеть ощерившуюся пасть с заостренными зубами незнакомца. За его спиной стоял Иннокентий в черном военном костюме, а в его руках был железный молоток с шипами, как тот, которым отбивают мясо.

— Теперь я понял тебя. Конечно, приятней начать свое утро со мной, а не с ним, — пробормотал я, идя за штурмовиком, который вел меня к Тамаре, и прижимал к груди свое личное дело.

Я всеми внутренностями чувствовал, что тому человеку, если, конечно, это человек, придется несладко. Это все заставило меня взглянуть по иному на шутку Иннокентия. Там, за стальной дверью, идет допрос чудовищем чудовища, и кто из них более страшен вопрос даже не стоит, понятно, что это Иннокентий.

Но он за справедливость, он за законность, и пусть он немного меня пугает, но каков мир, такие и методы работы с преступниками.

Меня привели в кабинет, где сидел робот гуманоидного типа со стальным телом, не прикрытым кожей или одеждой. Его руки были сделаны так, чтобы он мог использовать человеческое огнестрельное оружие. И он явно бронирован, а также несет кроме секретарских функций и охранные.

— У Тамары Сергеевны совещание, — заговорил динамик на роботе. — Ауф, я прошу вас подождать окончания совещания и вызова в кабинет. Кофе, чай не желаете?

— Кофе.

— Вам как у Иннокентия?

— Вы не робот? — тихо спросил я, прижимая к груди папку со своим личным делом. — Если с вами общается Иннокентий и передает мысли, то я сомневаюсь, что вы просто робот.