Я встал лицом к стене, вытянув руки за спиной. За несколько дней меня быстро приучили к этому порядку. В первый раз, когда я решил не подчиниться, роботы избили меня так, что я не мог дышать. В неподчинение тут не поиграешь, тебя физически поломают. Пока морально им меня не сломить. Но лишь пока.
— Не твое дело, негражданин, — проговорил робот гуманоидного типа, блестящий металлом в форме, обыкновенной даже для моего времени, в шапке из синтетики и с красными глазами. — На выход, шагом марш.
На моих руках защелкнули наручники и повели по коридорам. Остановился я лишь у винтовой лестницы, что уходила куда-то вниз, казалось, на сотни метров в глубину. Там было темно, и я знал, чем глубже я буду спускаться по лестнице, тем более худшее ожидает меня.
— Быстрее, — толкнул меня робот в спину.
— Да пошел, ты легавый! — огрызнулся я.
— Поговори мне, — ответил отечественный робот, лишь слегка меня тронув, и по моей спине пошли разряды электричества, после чего робот тихо, вкрадчиво добавил. — Будешь мне мешать, я отправлю тебя в карцер, где раз в полчаса круглые сутки проходит удар электричества триста восемьдесят через все, что есть в камере. Ты меня понял?
— Понял, — ответил я через зубы. — Сучий искусственный интеллект…
— Вперед пшел, — толкнул меня робот.
Вот так я и шел вниз, огрызаясь, по винтовой лестнице, пытаясь расслабиться и думать не о том, что меня ждет, а о том, как создавали это место. Было даже немного забавно изучать юмор программистов, которые создавали разум этой штуки позади меня, что явно копировала каких-то сотрудников в поведении и морали. И таких роботов тут было немало, ну а почему нет, если это работает? Тюрьма это место, где любой должен рассказать все, что на духу, это не санаторий, а методы…
— Зачем менять то, что и так работает… — выдохнул я, смотря на серую металлическую дверь допросной. — Интересно, что на этот раз? Пытки, допросы, может, опять поставят мне укол правды?
И вот он, конечный пункт, серый невысокий затхлый бетонный коридор, на глубине в паре десятков метров. Серая, неприметная и очень неприятная камера начала двадцатого века. Железный стол две лавки, лысоватый мужчина в сером пиджаке напротив, сидящий за столом и держащий толстую кожаную папку двумя руками, словно там что-то жизненно важное для него.
— Присаживайтесь, агент Ауф, — указал рукой напротив себя мужчина.
— Наручники-то снимете?
— Ну что вы, агент, вы слишком опасны, чтобы снимать с Вас наручники, — усмехнулся мужчина, кладя на стол кожаную папку. — Итак, начнем. Вы присаживайтесь, присаживайтесь.
— И что опять? — выдохнул я. — Будете бить, допрашивать, сыворотку правды вколете или будете топить по-американски, не давая мне задохнуться?
— Ну что вы все о плохом да о плохом? Вдруг я с хорошими новостями… Вы на нас, кстати, не держите зла, — проговорил мужчина в сером пиджаке. — Мы не со злости такое творим, работа у нас такая.
— Ваши сотрудники мне пять зубов выбили и ногу сломали, — оскалился я. — Работа у вас такая, говоришь?
— Агент Ауф, ну нам же надо было удостовериться, что в вашем личном деле не сделал ошибок агент Иннокентий, что он нигде не соврал, да и хотелось испробовать вашу удачу на практике.
— А его допрашивать вы не можете? Лишь пытать меня?
— Не можем, потому допрашивали вас с особым пристрастием. И теперь точно знаем, что вы были честны, особенно когда вам вырывали третий зуб, но все же не раскололись полностью.
— А ведь нам обещали свободу, — усмехнулся я заместо ответа. — Надо было уезжать в Египет,
— Мало ли кому что обещано, Ауф, еще раз вас спрашиваю, имя, фамилия, год рождения?
— Отвечу как и всегда, — ответил я. — Иди нахер.
— Ну ты и сука, агент Ауф, — улыбнулся мне мужчина в сером пиджаке.
— Как и вы тут все, а насчет свободы… Рано или поздно я получу ее или добьюсь, я же фартовый.
— Так наш разговор с вами это и есть путь к свободе, гражданин Ауф. Я вас поздравляю, вы теперь гражданин, — вытащил мужчина из папки пластиковый паспорт. — Вы теперь обязаны пройти армию, отказ невозможен. Также вы должны оплатить налоги и к вам применима смертная казнь, также вы должны государству теперь свою жизнь за гражданство, эта великая честь…
— А мне-то чем-нибудь обязана помочь Россия? Хоть чем-то?
— Ну, мы обязаны выпустить вас из тюрьмы и залечить вам шесть зубов, но только после подписания контракта эспера. Вы же понимаете, что вы немного особенный гражданин, — подвинул ко мне бумаги мужчина в сером пиджаке.
— Пять зубов. У меня нет пятерых зубов, а не шести.
— Не подпишешь и через минуту выбью еще один, — улыбнулся мужчина. — А не подпишешь сегодня — меня убьют, а затем тебя.
— А тебя-то зачем убивать? — усмехнулся я.
— За пытки, тебя, за которые я сегодня наверняка сяду в ту же камеру, в которой сидел ты, — вздохнул мужчина. — Мне вот сейчас интересно, почему мне никто не сказал, что вам обоим пообещали свободу, не просто какой-то начальник, а, как я понимаю САМ? И какой гребаный идиот, не взирая на это, направил вас на полную проверку к нам?
— Понятия не имею. И что вам сообщила полная проверка?
— Что ты чист, тебя не за что осудить. Ты ничего плохого не совершил, просто гражданин, каких миллионы, — вздохнул мужчина и подвинул мне папку. — Вот, читай, все что есть на тебя, и давай уже подписывай соглашение на помощь государству в исключительных случаях как незаменимый агент-эспер. Без этого тебе не выйти.
— Я там в камере постель не заправил, а под подушкой корочка хлеба на ночь лежит. Если попадешь в мою камеру — погрызи, кормят тут не очень.
— Ну, погрызу значит, вечером, — невесело ухмыльнулся мужчина. — Ознакомься со своим личным делом и тем, что мы нарыли на тебя. Я обязан тебе его дать на прочтение как гражданину.
— Ну, давай посмотрим, — улыбнулся я. — А потом почитаем, что вы там написали в договоре на мое рабство.
А почитать было что, в моем деле описывалось то, как я появился тут, но новой информации почти не добавилось. Перевернули весь многомиллионный город, но ничего не нашли. Ищут теперь таких же как я эсперов по всей стране, ищут моих клонов, которые могут быть. Но, как бы они ни старались, найти ничего не могут.
Также проверили тот мой первый боевой выход, когда убили Сенатора, искали зацепки, что могли указать на то, что я двойной агент. Искали хоть что-то, за что меня можно было посадить, но за неделю не нашли ничего. И настала пора меня отпустить.
Иннокентий меня не сдал, а написанное и незаконченное полное досье, хранящееся в сейфе его квартиры в комплексе зданий КГБ, никто не осмелился тронуть. Доступа у них соответствующего нет. Лишь краткое досье им доступно, которое он написал в нашу первую встречу.
Все полные досье хранятся в сейфе, а там тысячи дел, так что сейф открывать нельзя, даже Кеша мог его лишь дополнять листами, которые он передавал сейфу. Открыть же сейф могло лишь ограниченное число людей.
Та ситуация, которая образовалась, была странной, мы с Кешей выполнили невозможное задание и нас, по идее, должны отпустить. А система на свободу не заточена, систему корежит, она думает что мы предатели, она не может отпустить нас просто так на свободу.
— Никто и никогда так просто из системы не уходит, — улыбнулся я безымянному, как и я, лысоватому человеку в сером, слегка потертом пиджаке. — Вы отвратительно сработали, нет ни совпадений по геному, ни ближайших родственников.
— Вы более чем правы, но мы старались. Вы словно появились из ниоткуда, а с такими мы еще не работали. Вы бы сильно упростили нам задачу, если бы больше рассказали о себе, — развел руками мужчина в сером пиджаке. — Придется вас отпустить, нет оснований на ваше дальнейшее содержание здесь.
— Система к подобному не готова. Свобода, ха, как я мог в это поверить? — рассмеялся я. — Свобода мне обещана, да, гнида? Но система сопротивляется?
— Из КГБ не уходят, это закон. Ты третий за последнее столетие, Иннокентий второй, — ответил мне оскалом на оскал мужчина в сером пиджаке.
