— Возможно. Но почему это проблема?

Она вздыхает, ее плечи опускаются.

— Если это так, то я должна знать, чтобы избежать плохого пиара и держать это в тайне. У него много поклонниц.

В ее голосе звучит беспокойство, она хмурится, пожевывая губу.

Я познакомилась с Камари четыре года назад, когда Рауль снимался с моделью, которая носила вещи из моей линии одежды для съемки обложки журнала моего отца. Камари все время болтала со мной без умолку, потом каким-то образом узнала мой номер телефона и сказала, что скоро позвонит мне, потому что ей понравилось, как легко мы нашли общий язык. В глубине души мне тоже нравилось с ней общаться. Она ничего обо мне не знала, а я чувствовала себя такой любимой и особенной. Я не придавала этому значения до тех пор, пока она действительно не позвонила мне.

Теперь она здесь, все еще болтает, но я не возражаю против ее разговора. Она не направляет на меня свой гнев или что-то обидное.

Мой телефон снова пикает, и я опускаю взгляд на него. Моя улыбка становится натянутой.

Папа: Не забудь. Не надевай больше белое.

2

Тихий вдох.

Дверь домашнего кабинета передо мной закрыта. Ожидая, когда я постучу.

Пустой коридор и тишина в доме заставляют меня прислушиваться к каждому скрипу, каждому шороху и тихому шепоту в доме. Тишина поглощает меня целиком, и в ней появляются чудовища, живущие в самых темных уголках моего сознания, с которыми я не хочу больше никогда сталкиваться. Причины, которые заставили меня покинуть этот дом.

Одернув рукав розовой рубашки, я смотрю на черные кожаные брюки и туфли на шпильках розового цвета. Я готова войти в офис, чистая и хорошо одетая. Я не люблю носить черное, но для такого случая это необходимо. Любопытство внутри меня разгорается, но я подавляю его, зная, что выйду отсюда через десять минут.

Я дважды стучу в дверь, откидывая волосы на плечо. Будем надеяться, что локоны не испортились под дождем. У меня ушло слишком много времени на укладку волос.

— Войди.

Сильный голос отца учащает мое сердцебиение.

Я снова делаю глубокий вдох, слыша, как колотится сердце в ушах. Повернув ручку, я с храбрым сердцем вхожу внутрь, готовясь к любой абсурдной лекции, которую он собирается мне прочитать.

Я останавливаюсь на пороге, заметив, что перед ним сидит гость.

— Закрой дверь, Аврора.

Я тихонько закрываю ее за собой и иду к столу. Мои каблуки щелкают по деревянному полу, но все мое внимание сосредоточено на мужчине, сидящем перед отцом. Я не узнаю его по затылку.

Он сидит высокий, строгий, как на совещании, несмотря на то, что находится в доме моего отца; формально он находится в офисе. Отглаженный черный костюм натянут на широкие плечи, одна его рука лежит на боковине кресла, а другая слегка приподнята, и он проводит пальцем по челюсти, которая становится видна, когда я подхожу ближе.

Мой взгляд скользит между отцом и мужчиной, и я понимаю, насколько маленьким выглядит мой отец по сравнению с этим человеком.

То, как сидит неизвестный мужчина, такой уверенный, такой уверенный, заставляет меня слегка нервничать. Мой желудок скручивается, когда мужчина опускает руку, и я вижу блеск бриллиантово-золотых часов на его толстом, но мужественном запястье.

— Присядь. Я должен тебе кое-что сказать. — Отец указывает на стул.

Я медленно сажусь, избегая встречаться глазами с мужчиной, который вдруг стал мне невероятно интересен.

Я киваю отцу и откидываюсь в кресле, положив левую ногу на правую. Сидя со скрещенными ногами, я чувствую себя сильным. Я никогда не могу позволить себе показаться слабой. Даже если сердце дрогнет, когда меня принизит собственный отец, прикрываясь ненужным мне "советом" или "наставлением".

Мужчина рядом со мной не сдвинулся с места ни на дюйм, но внезапный запах его сильного одеколона окружил меня мягкими объятиями, которые шепчут, чтобы я получила все, что пожелает мое сердце.

Кожа, мужественность и темный дым.

— Я слушаю.

Отец улыбается мне, и это заставляет меня вздрогнуть. Он определенно чего-то хочет.

— Что тебе нужно? — спрашиваю я, прежде чем он успевает заговорить.

Мужчина рядом со мной поднимает ногу, чтобы положить лодыжку на колено.

— Если бы ты позволила мне говорить… — Отец сужает глаза в молчаливом предупреждении. — Ну, для начала познакомьтесь с моим новым деловым партнером.

Он указывает на человека, сидящего рядом со мной.

Одно это предложение заставляет меня выпрямиться. Нелепость этого предложения заставляет меня быть предельно внимательным ко всему происходящему.

— Ремо Кэйн. Господин Кэйн, это моя дочь, Аврора Торре.

Я чувствую на себе его пристальный взгляд еще до того, как поворачиваю голову.

Первое, на чем останавливается мой взгляд, — это призрачные темные глаза мужчины.

Я замечаю его острые скулы, красивое сильное строение лица. Четко очерченные брови и темные ресницы, расходящиеся веером по его темно-черным глазам, которые в данный момент сфокусированы на мне, вводят меня в транс, из которого я не могу выйти. Его лицо словно высечено из гладкого камня, греческая статуя стоит под грозовым дождем, молнии сверкают на самом прекрасном изваянии, известном человечеству. Ремо Кэйн обладает той самой красотой, которую археологи используют для описания самых потрясающих греческих статуй.

Я сама удивленно вскидываю глаза, когда замечаю его губы, ведь они у него румяно-розового цвета, моего любимого, и не говоря уже о том, как восхитительно они выглядят.

Благодаря его осанке и большому телу кресло кажется маленьким. Судя по резким чертам лица, строению его черт и широким плечам, ему, наверное, около тридцати лет.

Единственное, от чего я не могу оторвать взгляд, — это то, насколько красивым, зрелым и сильным выглядит этот мужчина. Даже если бы не костюм, подчеркивающий его мускулы, я бы знала, что он много тренируется, потому что под одеждой видны мышцы.

Его глаза смотрят на меня так, словно сжимают мое сердце в своих жестоких объятиях и не хотят отпускать. Чернильно-черные волосы, зачесанные назад, подчеркивают его красивые черты.

Ремо Кэйн похож на чудовище, скрытое под всей его красотой.

— Приятно познакомиться, — предлагаю я, поскольку он, похоже, не хочет разговаривать.

Его челюсть дергается, но лицо выражает безразличие.

Хорошо.

Обернувшись к отцу, я вижу, как он моргает, словно пытаясь разрядить неловкое молчание между нами, и кивает мне с профессиональной и хорошо отрепетированной улыбкой.

— Поскольку он является моим деловым партнером, я хочу предложить ему одну идею. Думаю, это будет хорошая возможность не только для нас обоих, но и для тебя. У тебя ведь есть линия одежды?

Я медленно киваю. Ничего из того, что говорит мой отец, не имеет смысла.

— Я предлагаю заключить брак по расчету между вами. Мы сможем извлечь выгоду из этого рекламного трюка, а также сохранить наш бизнес объединенным, — он говорит это на одном дыхании, одновременно отнимая у меня руку. Он выпрямляется, как будто это лучшая идея, которая пришла ему в голову за всю его жалкую шестидесятилетнюю жизнь.

— Что? — Я отключилась, думаю, или, может быть, мне что-то заложило в ухо.

Что он сказал?

Брак? Между мной и мужчиной рядом со мной?

— Кажется, я не расслышала.

— Мы организуем брак между тобой и Ремо Кэйном, чтобы обезопасить наши активы, — говорит отец.

Я моргаю.

Мой мир на мгновение остановился. Или, может быть, я просто не расслышала его правильно.

— У тебя достаточно денег, папа. Конечно, продажи твоего бизнеса упали за последние несколько месяцев…

— Следи за своим…

— Но это не значит, что ты можешь бросить меня на произвол судьбы, чтобы спасти себя. У меня вся жизнь впереди. Я не спешу выходить замуж, и я уверена, что Ремо Кэйн, который здесь, тоже не в восторге от этого. Ты думаешь, брак — это такая простая вещь?