Тобиас подвинулся, взяв мою вторую ногу в свою руку, и, пока его пальцы скользили по моей коже, он рассказал мне о своих идеях для дома своего брата. От планировки до элементов дизайна и самых современных элементов, которые сделают дом шедевром. Кино-комната. Бассейн. Гостевой дом.

Тобиас излучал волнение, когда говорил. Его энергия была заразительной, и я повернулась, чтобы увидеть его лицо. Это был человек, который искренне любил свою работу. Он любил свою семью.

— Все это звучит потрясающе. — Может быть, у меня даже будет шанс это увидеть.

— Я, эм… когда Мэддокс вчера пришел в офис, я рассказал ему. О ребенке.

— О. — Я обхватила живот руками. Это был только вопрос времени. Люди должны были узнать. Думаю, я не планировала никому рассказывать, пока не получу лучшего представления о том, что происходит.

— Я могу попросить его держать это в секрете.

— Все в порядке. — Я пожала плечами. — Это недолго будет секретом.

— Ты расскажешь своим родителям или Елене?

Папа был бы в восторге. Елена немедленно начала бы планировать вечеринку по случаю рождения ребенка. И они оба ожидали бы, что я останусь.

— Вероятно, не в эту поездку. Я позвоню и скажу им, как только устроюсь в Лондоне.

Руки Тобиаса перестали двигаться. Он уставился на меня с тем же непроницаемым выражением, что и утром.

— Что? — прошептала я.

— Ничего. — Он выскользнул из-под моих ног и кивнул на воду. — Я буду в кабинете дальше по коридору, если тебе что-нибудь понадобится.

Я моргнула, и он ушел, оставив меня одну. Холодок пробежал по моим костям, оставленный мужчиной, шагающим по коридору. Что я должна была сказать? Мне нужно было переехать. Моя работа начиналась на следующей неделе. У меня были обязанности, и я взяла на себя обязательства.

Возможно, ему было удобно сразу рассказать об этом, но я все еще пыталась осмыслить предстоящее материнство.

Я оттолкнулась и встала, готовая ретироваться в свою спальню и открыть ноутбук. Но в тот момент, когда я оказалась на ногах, накатила новая волна тошноты, и вместо того, чтобы идти, я побежала в ванную, успев как раз вовремя, чтобы выблевать остатки своего завтрака и воду. Я думала, что после первого раунда там ничего не осталось.

Было ли это утреннее недомогание? Или беспокойство? Это был не первый раз, когда я доводила себя до эмоционального расстройства. Мои первые недели в Нью-Йорке прошли в состоянии постоянного раздражения.

Головные боли. Бессонница. Головокружение. Каждый день был борьбой. Каждый день я хотела все бросить. Но я держалась на чистом упрямстве. Я так сильно скучала по Тобиасу и дому, что это было невыносимо, но я продолжала упрямствовать. Продолжала идти. День за днем, пока сердечная боль не утихла. Пока слезы не прекратились.

Я пережила Нью-Йорк. И это тоже переживу.

— Привет. — Тобиас появился в дверях с моим стаканом воды в руке.

— Привет, — пробормотала я.

Он отставил стакан в сторону, затем достал из ящика мочалку и намочил ее в теплой воде в раковине.

— Спасибо. — Я взяла его у него, ожидая, что он оставит меня наедине с моими страданиями. Но он подошел ближе, заняв место позади меня. Затем эти чудесные руки начали водить кругами вдоль моей спины.

Рано или поздно мне придется научиться справляться с этим и всеми другими неприятностями беременности в одиночку. Но мне слишком нравились его прикосновения, чтобы выгнать его. Так что я прижалась к унитазу, меня стошнило еще дважды, а Тобиас держал меня за волосы, пока, наконец, мой желудок не опустел и не перестал бурлить.

— Я дам тебе минутку. — Тобиас встал, осторожно закрыв за собой дверь.

Я умылась и почистила зубы, а когда вышла на кухню, Тобиас достал коробку соленых крекеров.

— Это мне?

— Я сбегаю в город и куплю имбирного эля. Взять еще что-нибудь вкусненького?

— Яблочный соус (прим. ред.: яблочный соус — это пюре (не обязательно подаваемое как настоящий соус) из яблок).

— Хорошо. Скоро вернусь.

— Тобиас? — позвала я, когда он направился в холл.

Он остановился и обернулся.

— Да?

— Ты будешь хорошим отцом.

Он грустно улыбнулся мне, затем исчез в гараже. Его молчание звенело в доме. Я ожидала услышать «спасибо». Или «я надеюсь на это». Возможно, на самом деле я хотела, чтобы он сказал мне, что я буду хорошей мамой.

Но я давным-давно поняла, что Тобиас не всегда говорил мне то, что я хотела услышать.

Думаю, это не изменилось.

Тобиас

Ева стояла голая в душе. Несколько минут назад она вернулась домой с ужина у сестры, жалуясь, что запах чизбургеров с беконом застрял у нее в волосах. Поэтому, она удалилась в свою ванную принять душ, пока я неподвижно сидел на диване, рассеянно уставившись в телевизор, потому что мое внимание было приковано к женщине, занимающей другой конец моего дома.

Я взглянул на часы. Восемь семнадцать. За те два дня, что прошли с тех пор, как она приехала погостить сюда, я наблюдал, как слишком быстро пролетают минуты.

Она уезжала через четыре дня, а нам еще предстояло поговорить о ребенке. Или о поцелуе. Эти темы, возможно, и не заслуживали озвучивания, но витали в воздухе, тяжелым грузом ложась на наши плечи.

Я не хотел поднимать эту тему вчера, когда она обнималась с унитазом и ее, черт возьми, выворачивало наизнанку. Сегодня Еве не было плохо, но прежде чем я смог затронуть тему ребенка, она ушла на работу и навестить своего отца за обедом.

Нам нужно было поговорить. Вот только я не был уверен, что сказать.

Останься? Не переезжай? Я не просил ее остаться после предложения. В этом не было смысла. Тогда она приняла решение, как, я подозревал, и сейчас.

Нет, наш разговор должен был касаться опеки. Каждый раз, когда это слово звучало в моей голове, я съеживался. Я собирался настаивать на том, чтобы ребенок жил здесь. Жить в Монтане полный день, в окружении не только моей семьи, но и ее тоже.

Это был единственный вариант. Она должна была знать, что это был единственный вариант.

— Что за хрень, — пробормотал я.

— Что?

Я резко обернулся и увидел Еву на полпути между прихожей и гостиной. Ее волосы были мокрыми и скручены в узел. Ее стройное тело было обтянуто мешковатыми серыми спортивными штанами.

— Ничего. — Я кивнул на телевизор, где «И-эс-пи-эн» показывал основные моменты футбола. — Моя команда проиграла, — солгал я.

— О. — Она вздохнула и обошла диван, свернувшись калачиком на том же конце, где дремала вчера.

— Как прошел ужин?

— Хорошо. — Она пожала плечами. — Елена сосредоточилась на своих девочках и готовке. Мы с ее мужем отвечали на вопросы мамы. Ты знаешь, какая она. И, кажется, она переехала.

— Переехала? Куда?

— Солт-Лейк. Хорошо, что я не отправила рождественский подарок на ее старое место жительства во Флориде.

Я покачал головой. Эдди Уильямс был чертовски хорошим человеком. Елена была милой и доброй. Но я мог бы обойтись без Мишель.

Ева проявляла терпение к своей матери, больше, чем заслуживала Мишель. За четыре года учебы в колледже она однажды навестила Еву. Мы пошли поужинать, и Мишель задала так много вопросов, что мне показалось, будто это был допрос. Как будто она хотела втиснуть годы пропущенных разговоров в один прием пищи. Один ужин, затем она улетела, погрузившись в свою жизнь в небесах, а потом время от времени отправляла Еве сообщения, чтобы проверить, как дела.

Судя по всему, ничего не изменилось. Мишель жила своей жизнью. Все остальное было второстепенно.

— Мы с Еленой решили не говорить папе, что она в городе. Это беспокоит его.

— Они разговаривают?

— Я так не думаю. Она звонила ему после инсульта, но в остальном… насколько я знаю, нет.

— Вы часто разговариваете? Ты и твой папа?

Она кивнула.

— Почти каждый день. Обычно я переписываюсь с Еленой несколько раз в неделю, а по воскресеньям общаюсь с ней и девочками по ФейсТайм.