Кто-то окликнул снизу. Незнакомый язык, полный отрывистых, жёстких согласных. Но интонация показалась Тавиру не злой, скорее весёлой и удивлённой – ещё бы, мечется тут кто-то по крышам, пока все вокруг пьют и гудят. Мальчишка подёргал ботинок, но тот застрял крепко. Плюнул, выскользнул из предательской обуви и подобрался к краю. Оторопел.

Прямо под ним стояли двое мужчин в красных плащах и меховых шапках с гербами. Один прижимал к груди тугой кошель, другой, широко ухмыляясь, упёр руки в бока. Прохожие повторили свой окрик. Тавир покачал головой и спрыгнул. Да, это были радонасцы. Они-то ему и нужны. Но эти, судя по всему, мелкие служки, а ему нужен капитан корабля или кто там у них главный.

Ухмылка мужчины стала ещё шире, он, подняв брови, глянул на босые ноги всклокоченного мальчишки, затем на крышу и сказал, но уже на местном наречии, тщательно подбирая слова:

– Тебе помощь нужна?

«Да! Да! Отведите меня на свой корабль!» – мысленно кричал Тавир, но вслух этого сказать не мог. Он покачал головой, отступил, оглянулся на улицу, где уже разбредалась толпа, решил сделать вид, что уходит, а сам украдкой последует за радонасцами к кораблю. Они – его последний шанс. Нельзя не выполнить главный приказ!

– Нет, благодарю.

Другой мужчина, видимо не владеющий местным языком, что-то отрывисто бросил. Первый кивнул и спросил:

– Ты видел когда-нибудь человека с красными волосами?

– Нет! Точно нет! – выдохнул Тавир, уверенно помотал головой. Он знал легенду Радонаса о престолонаследии и беглом принце Цевере, но и подумать не мог, что кто-то в неё до сих пор верит.

Мужчины обменялись парой фраз и быстро пошли к кораблю. Мальчишка выждал пару секунд и, пригнувшись, двинулся следом, согревая зябнущие ноги внутренним огнём.

Северный ветер трепал Лагенфорд, как голодный пёс пойманную дичь. Ливень гулким басом ревел страшную песнь. Градины размером с голубиное яйцо долбили по городу, будто наказывали его за всевозможные грехи, которых только известных было немало.

«Дзынь-дзынь», – серебряная ложечка закружилась в фарфоровой чашечке. Стук шагов по паркету. Голова посыльного в дверном проёме.

– Госпожа, повозку смогут подать, как чуть поутихнет на улице. Кони боятся грозы.

– Хорошо. Обсушитесь и выпейте горячего чаю с мёдом. И закройте за собой эту дверь.

Нолан вздохнул. Он так желал поскорее покинуть дом второго советника после тяжёлой беседы, что был буквально оглушён, когда в дверях его под руку схватила молодая леди и увлекла в гостевую кухню. «Обождите! Не убегайте в непогоду. Я давно хотела поговорить с легендарным напарником Урмё Эрштаха – вами, Ноланом Фениксом! Знаете, я изучаю ваше племя. Уделите мне немного времени, будьте любезны. А я приглашу экипаж!» – заявила незнакомка, и мужчина остался.

– Знаете, мне всегда было любопытно, как это – быть женой Феникса, – сказала девушка, когда шаги за закрывшейся дверью утихли.

Нолан взглянул на собеседницу и отвёл взгляд. Она очень походила на Олли, только моложе, волосы чуть темнее, глаза не синие, а ближе к чёрному, и губы потоньше, изогнутые в застывшей улыбке. Это сходство было приятным и неприятным одновременно – всё же жена и эта девушка, назвавшаяся Ксенией, оказались двоюродными сёстрами. А вот чего от неё ждать – непонятно, учитывая нелюбовь её родичей к племени Фениксов.

Мужчина молчал, сжимая в ладонях кружку с горячим нетронутым чаем. Девушка хмыкнула и, отложив серебряную ложечку, отпила свой.

– Скажите, женщина неФеникс в любом случае погибнет при родах, если отец ребёнка будет из вашего племени?

Нолан медленно кивнул, скользнув взглядом по девушке. Он гадал об истинных мотивах, но всё ещё в ушах отдавались слова Луиджи и мысли отказывались собираться воедино. Собеседница вызнавала тем временем дальше:

– А бывает, что женщины Фениксы тоже умирают во время родов?

Нолан поймал взгляд Ксении, отражённый в начищенном боку кастрюли. Помолчал, подбирая слова. С каждой секундой тишины девушка хмурилась всё сильнее и задирала подбородок, будто готовилась принять страшную весть с достоинством.

– Редко, но бывает, – наконец произнёс мужчина. Он не видел смысла утаивать правду. А собеседница, казалось, была очень заинтересована в ней.

– А дети всегда рождаются живыми? – продолжала допрос Ксения, покусывая губы.

– Скажем так, один из сотни окажется менее счастливым.

Нолан знал это точно и искренне радовался, что шансов на жизнь у крошечных Фениксов так много. Девушка взяла из вазочки печенье, макнула в чай, вопросительно улыбнулась.

– Откуда такая уверенность? Почему так?

– Моя мать – Смотрительница Дома Матерей. Она принимает все роды вот уже на протяжении последних пятидесяти пяти лет и ежегодно сообщает, кого мы потеряли. А ещё так проявляется одно из свойств нашей силы: в момент рождения сила Феникса направлена на защиту младенца, она напоминает яйцо, скорлупа которого отсекает помехи для выживания. Благодаря этому так мало плохих исходов, – Нолан говорил и чувствовал горячую нежность бога Феникса внутри себя, его благодарность к этой девушке-человеку, желающей его понять.

Ксения закусила губу, начертила что-то на столе пальцем, задумалась, притопывая ногой. Затем, будто решившись, спросила:

– А если роженица из Фениксов больна и умирает, то что с младенцем? Жив ли, здоров ли?

– Удивительно, но да, – кивнул Нолан. – Но так же одному из сотни может не повезти.

– Хм-м, вот как… – Девушка смотрела в стол и улыбалась, ресницы чуть подрагивали, на круглых щёчках выступил румянец. – Мне кажется, быть женой Феникса романтично.

Нолан не ожидал такого вердикта и закашлялся. Чего только не доводилось слышать ему про браки в родном племени, но такое было впервые. Неожиданно. Лестно.

– Простите? – пожелал уточнить он.

– Прощаю, – усмехнулась девушка, откинулась на спинку стула, сжимая на столе чашку и чуть склонив голову к плечу. Глядя мужчине в глаза, заговорила: – Я на самом деле так думаю. Это не издёвка и не шутка, поверьте. Я много размышляла об этом. Посудите сами, Нолан, наша медицина порой ошибается. И, будем честны, она далеко не совершенна. Наши лекари, не из Детей богов, делают всё, что могут для помощи больным. Однако многое не в их власти, например, особые лекарства, которые не приживаются даже в самых лучших теплицах, или сложнейшие операции, на которые способен один из сотни. И не факт, не факт, Нолан, что пациент выживет, особенно если это ребёнок. Знаете, наше общество до сих пор не нашло лекарства от редких болезней, а уж от тех, что живут в человеке годами, никак не проявляясь, и подавно. И конечно, мы не можем позволить себе отказаться от способностей Детей богов. Мы доверяем Чародеям, но всё меньше и меньше, да и в наших краях их поразительно мало. Мы всё ждём великих открытий, как это было с пенициллином, каких-то новшеств и волшебных лекарств от всех болезней. Мы ждём, ждём, ждём и даже что-то делаем. Но этого недостаточно! Люди умирают. Умирают внезапно, умирают долго, умирают подчас не пойми от чего. Но неприятнее всего то, что каждый год во время родов у нас очень высокая смертность среди младенцев и рожениц. Я знаю это, поскольку посещала медицинский лекторий, а также читала изыскания врачей, практикующих в других городах. Поверьте, Нолан, чем меньше город, тем меньше шансов у детей хотя бы на рождение. Вы улавливаете мою мысль, или стоит повторить?

– Вы говорите верно. Медицина не справляется с нуждами людей, – чуть сдвинув брови, подтвердил Нолан.

Девушка ложечкой выудила хлопья разбухшего печенья из чашки, отправила в рот и, запив, продолжила:

– Если ваши слова правдивы, а мне кажется, что да, то существование Фениксов очень важно для нас всех в плане поддержания численности населения. Получается, у вас наши женщины меняют одну свою жизнь на жизнь ребёнка, который выживет с гарантией в девяносто девять процентов. Так?