Ей еще не нужно было это видеть.

— Это… — начала она, и я знал, что она спросит о татуировке на моем левом предплечье.

— Увидимся позже. Оставайся со Шрамом, — приказала я, кивнув другому мужчине, и убежала из дома.

Это был неподходящий момент для объяснения татуировки, которую я сделал в тот же день, когда разбил ей сердце.

✽✽✽

Дом Адриана представлял собой каменное чудовище прямо посреди города. Полное и полностью привлекающее внимание заявление, как будто человек думал, что владение домом в нем означает, что он владеет городом.

Он не сделал, потому что это было мое.

Я подошел к двери с пистолетом в руке и не заботился о том, кто меня увидит. Этот город был моим, и в нем не было человека, который был бы настолько глуп, чтобы трахаться со мной, когда я имел в виду дело.

Никто, кроме Адриана Риччи. Глупый ебарь.

Даже его охрана не посмел меня застрелить, не без прямого указания их босса. Даже в том маловероятном случае, если меня убьют, мои люди восстанут, и город погрузится в полный хаос. Никто этого не хотел.

Дверь открылась до того, как я успел постучать, и я широко толкнул ее и оттолкнул дворецкого плечом с дороги. — Где он?

— Мистер Белланди, возможно…

Я направил пистолет ему в лоб, глядя на него ледяными глазами, которые показывали, как мало меня будет волновать, если я застрелю его. — Где, черт возьми, Адриан?

— Офис в конце коридора, — захныкал мужчина. — Не могли бы вы убрать свое оружие в кобуру? Нет причин, по которым это должно быть насильственным делом.

— Я не согласен. — Я ворвался в обшитые деревянными панелями холлы — обман со стороны Адриана, который пытался убедить своих деловых партнеров в иллюзии, что он пришел из старых денег.

Но Адриан Риччи был не чем иным, как целеустремленным головорезом, который думал, что, поскольку он зарабатывает деньги на страданиях других, это каким-то образом дает ему право на роскошь, которой наслаждались старые люди.

Но мы все знали правду.

Он был ничем. Он жил как ничто, и однажды он умрет как ничто.

Я распахнул дверь его офиса, гадая, как красиво будут смотреться его классические кремовые стены, покрытые его кровью. — Маттео, — сказал он, стоя с улыбкой, даже когда я навела на него пистолет. — Ну же, что бы, по-твоему, я ни сделал…

— Держись подальше от моей женщины. Я думал, что ясно дал понять, что она не существует для тебя.

— Ах, я вижу, Айвори рассказала тебе о моем маленьком подарке. Какое разочарование, — вздохнул он. — Но правда, Маттео. Можешь ли ты винить меня? В любви и на войне все прекрасно, а женщина прямо очаровательна. Какой огонь! — воскликнул он.

— Интересно, какой она будет, когда сломается. Какими красивыми будут эти глаза, когда они пусты. Как у красивой маленькой куколки.

Я преодолела дистанцию между нами, чтобы прижать Адриана к стене и прижать руку к его горлу.

— Ты никогда не прикоснешься к ней.

Он ухмыльнулся мне, с прямым вызовом в его взгляде. Отдернув руку, в которой был пистолет, я сломал ему нос.

— Блядь, — простонал он, снова улыбаясь сквозь окровавленные зубы.

— Мистер Риччи? — спросил от двери один охранник, который, несомненно, следовал за мной.

— Все в порядке, Джесси, — заверил его Адриан. — У нас с Маттео просто разошлись мнения. Женщины. Эта ловушка между их ног сводит всех нас с ума, не так ли?

С рычанием я повторила удар, не оставив ни одной части лица Адриана чистой. Когда мой пистолет прижался к нижней стороне его подбородка, я понял, что убить его будет лучше всего для Айвори. Я могу не уйти, но она все равно будет в безопасности, и спокойствие в его глазах, даже когда они опухли, говорило мне, что он не оставит ее одну, если я не заставлю ее. Опустив револьвер, я выстрелил ему в правую руку, в ту самую, которая коснулась Айвори без ее разрешения.

— Прикоснись к ней еще раз, и в следующий раз я прострелю тебе член. Без него моя женщина тебе не понадобится.

Он расхохотался, покачнувшись, когда я отпустил его горло, и глубоко и беспрепятственно вдохнул.

— Я всегда знал, что ты мне нравишься, Белланди! — крикнул он, когда я повернулась и вышла из его офиса и дома, не сказав больше ни слова.

Я набрал Шрама, как только сел в машину. — Она не ускользает из твоего поля зрения, если ее нет в этом доме. Понял?

— Да, Босс. Думаю, все прошло не очень хорошо.

Это было преуменьшение.

Айвори

Когда Маттео ушел, я постаралась не обращать внимания на присутствие Шрама, предпочитая готовить. Когда он понял, что заставляет меня чувствовать себя неловко, аудиенция, о которой я не просила, он извинился, чтобы пойти на экскурсию по дому, бормоча что-то о том, что ему нужно быть готовым и знать, где все находится.

Потому что это не было зловещим.

Я принялась раскатывать тесто, позволяя себе размять его немного тоньше, чем обычно для липких булочек. Мне нужен был выход, и я просто использовала эту партию, чтобы проверить вкус этой копии. Я бездумно катала их, пихая в духовку.

Я никогда не оставляла кухню в беспорядке. Это была одна из немногих вещей, которые остались со мной со времен кулинарной школы и последующих дней работы в ресторане. Я бунтовала почти по-другому, потому что, если я не была настоящим поваром, то кому какое дело? Но с уборкой на кухне я была невротиком.

Итак, когда я плюхнулся на стул в своем уголке для завтрака, я поняла, что меня трясет еще до того, как мои дрожащие руки коснулись моего лица. Я потеряла счет тому, как долго я сидела там, потерял счет всему вокруг меня. Только когда раздался звонок в дверь, я вырвалась из оцепенения, нервно взглянув на нее. Когда я уже собиралась встать, из коридора появился Шрам и покачал головой. Я вспомнила, что мне нельзя открывать дверь, и плюхнулась обратно на свое место в каком-то пустом разочаровании. Я выбрала точку на своей стене, зачарованно глядя на нее, когда обнаружил малейшую трещинку в краске.

— Это мистер Брэдли. Хотите, я открою дверь? — легкомысленно спросил Шрам. Я кивнул ему, услышав голос Дюка, как только дверь открылась.

— Какого черта ты все еще здесь делаешь? — он спросил.

Шрам хмыкнул, звук странно лишен перегиба. Хотя он мог показаться суровым человеком, он был не более чем вежлив и даже тепл со мной. Он казался странно способным предвидеть мое настроение и справляться с ним, как будто я была больше, чем неприятностью, его босс приказал ему присматривать, пока он не закончит играть со мной.

— Господи, Айвори, — сказал Дюк, проходя мимо меня и открывая мою духовку. Он выругался, отыскивая прихватку и бросив липкие булочки на плиту с еще одним проклятием. — Что это должно было быть?

— Липкие булочки, — прошептала я.

— Ну, теперь они подгоревшие булочки. — Я, должно быть, забыла установить таймер. Он встал передо мной после того, как звук выключающейся духовки заполнил слишком тихое пространство.

— Ты в порядке? — спросил он, вставая на колени так, что его лицо заполнило мое поле зрения.

Я кивнула, слегка улыбнувшись ему. Руки Дюка легли на мои голые бедра чуть выше колен, чувствуя себя слишком теплыми на моей прохладной коже.

— Ты замерзаешь, — прошептал он.

— Мисс Торрес, боюсь, я должен предположить, что мистер Белланди не оценит руки мистера Брэдли на вас, — вмешался Шрам, приподняв бровь. Я взглянула на руки Дюка, меня охватило замешательство.

— Он мой друг, — сказала я, и Шрам вздохнул и кивнул. Выражение его лица говорило о том, что он все еще не верит, что Маттео будет терпеть это, но в тот момент мне было все равно. Дюк, похоже, тоже не стал этого делать, вместо этого он начал тереть свои грубые руки художника о мою холодную кожу, чтобы согреть меня.

— Я в порядке, — успокоила я его.

— Это действительно вывело тебя из себя, — прошептал он. — Почему бы тебе не остаться со мной?

Лицо Шрама скривилось от раздражения, но я позаботилась об этом, когда ответил Дюку.