Маттео не трахал меня; он никогда не трахал меня.

Он занимался со мной любовью, все время глядя мне в глаза. Не было никаких сомнений, кто был внутри меня. Без сомнения, кто владел мной в тот момент.

Маттео был вокруг меня, продолжением меня самого.

Другая половина меня.

Слезы снова защипали мои глаза, и я уткнулась головой ему в плечо, пытаясь скрыть их.

Он обхватил мою щеку, притянув меня так, чтобы он мог видеть меня. Его лицо скривилось от боли.

— Я уже здесь, — пробормотал он, казалось, успокаивающим голосом.

Но это было просто еще одно напоминание.

Сейчас он здесь, но придет день, когда его не будет. Еще один день, когда он сломал меня и отшвырнул в сторону.

Я улыбнулась ему и кивнула, решив оградить свое сердце от всего, что мое тело, казалось, не могло отрицать.

Я любила Маттео именно таким, каким он был.

Но он никогда не будет моим.

Похоже, почувствовав мое растущее расстояние, Маттео потянулся между нами, прижимая пальцы к моему клитору, чтобы вернуть меня туда, где я сосредоточилась на ощущениях между нами. Я застонала, даже не пытаясь сопротивляться тому, что он мне предложил. Откинув голову назад, я кончила еще одним криком, сжимаясь вокруг него, как будто моя жизнь зависела от того, чтобы удержать его внутри меня.

Маттео надо мной застонал, впиваясь зубами мне в плечо, заливая меня жаром. Мы лежали там несколько мгновений, ни один из нас не пытался отключиться. Потому что кто знал, что произойдет, когда мы это сделаем, и реальность рухнет.

В конце концов, у него не было другого выбора, кроме как вырваться из меня, и последовавшая за этим утечка жидкости заставила меня в ужасе оглядеть свое тело. — Ты не надел презерватив, — прошептала я. Я не могла поверить, что была такой глупой. Я просто верила, что такой человек, как Маттео, будет достаточно умен, чтобы покончить с этим.

— Нет, — просто сказал он, ничуть не обеспокоенный, когда встал и направился в ванную. Я лежала там, чувствуя себя потерянной, пока он не вернулся.

Используя мокрую тряпку, он вычистил между моих ног, его глаза были прикованы к действию.

— Что не так с тобой? — Я прошептала. — Почему ты не надел презерватив?

Он посмотрел на меня, на мгновение удивившись, как будто я была идиоткой, ожидая, что он наденет ее.

— Ничего между нами. Никогда, — проворчал он, отбрасывая тряпку в сторону комнаты. — Я чист. Я знаю, что ты чиста.

Я зажмурилась, надеясь, что он не лжет. Принимая противозачаточные таблетки, мне не о чем было беспокоиться, если бы он был действительно чист.

— Правда, Айвори. Ты единственная, с кем я когда-либо был без презерватива. Ты в безопасности. Я бы никогда не стал так рисковать тобой.

Я тупо кивнула и встала.

— Куда ты направляешься?

— Ванная, — сказала я, и только отчасти потому, что мне нужно было немного побыть одному. Как ни странно приятно было ему мыть меня, я не могла не воспользоваться ванной после секса.

Это был удобный предлог, чтобы ненавидеть себя наедине.

Маттео

Мне потребовалось слишком много времени, чтобы Айвори выключила свой мозг и погрузилась в сон. Я мог сказать, потому что она была неподвижна. Я провел с этой женщиной всего одну ночь, но не сомневался, что то, как она бьется во сне, было обычным явлением. Даже во сне она почувствовала облегчение, когда мое тело прижало ее к кровати, удерживая неподвижно. Это ее красивое лицо успокоилось после стрессового, напряженного состояния, в котором оно было, когда я вошел в ее комнату.

Учитывая, как мирно она спала под моим весом, я не решался оставить ее, но мне нужно было взять ее телефон на случай, если во время нашего свидания возникнет чрезвычайная ситуация, а солнце уже поднимается над горизонтом. Я не возился со шторами, обычно я вставал до восхода солнца. Я удалился от тела Айвори, молча надеясь, что ее мирный сон продолжится и без меня. Однажды я пойму причину, но я знал, что лучше не давить слишком сильно и слишком быстро.

Мой Ангел был упрям.

И по какой-то чертовой причине я нашел это чертовски сексуальным.

Я тихо задернула шторы, надела трусы-боксеры и вышла из спальни. Спустившись вниз, я направился в свой кабинет. Я положил ее телефон на тумбочку, прежде чем проскользнуть в душ. Я знал, что это утешит ее, заставит ее думать, что это дает ей хоть какую-то защиту от меня.

Правда заключалась в том, что я мог делать с Айвори все, что хотел, и не было на этой Земле человека, который осмелился бы остановить меня. Ее бесконечный мешок с дерьмом валялся на моем столе, и быстрый взгляд подтвердил, что ее телефон рядом с ним лежит не очень удобно. У меня не было выбора, кроме как копаться в чудовище. Для меня это было впервые, но я слышала ужасные истории о том, что мужчины находили в своих женских сумочках.

Как только я открыл его, я понял, что он не был на вершине кучи дерьма.

Это было бы слишком просто.

Порывшись, моя рука схватила пакетик с лекарством. Мое сердце подскочило к горлу. В ее деле не было выявлено никаких заболеваний, поэтому я вытащил его с растущим ужасом. Я должен был бы испытать облегчение, увидев противозачаточные средства. От любой другой женщины я бы потребовал этого. Но знание того, что Айвори защищена от беременности, не принесло мне никакого облегчения.

Беременность была еще одним способом убедиться, что она полностью моя.

Так, как ни у кого никогда не было бы с ней.

Я подняла свой телефон, сфотографировала пакет спереди и сзади, прежде чем положить его в ее сумочку. Не имело значения, что это сжигало меня, чтобы сделать это. Когда я нашел ее телефон, я повернулся и вернулся к своей спящей женщине, внезапно решив испытать свой первый утренний секс.

Айвори

Я была в оцепенении все утро. После того, как Маттео разбудил меня своим ртом между моих ног, он трахал меня до тех пор, пока все, чего я хотела, это свернуться калачиком в его постели и спать до конца дня. С чертовски сексуальным смешком он напомнил мне, что у меня, вероятно, есть работа. Хотя он ясно дал понять, что не возражает против того, чтобы я оставалась в его постели весь день.

Я хотела шлепнуть себя. Я бы позволила ему прикасаться ко мне, позволила бы ему снова завладеть мной, позволила бы ему кончить в меня без презерватива. Я не понимала, что такого было в Маттео, что превратило меня в бессвязную кашу, которая не могла связать две буквы, чтобы сказать «нет».

Я так отвлеклась, что мне пришлось выключить плиту и уйти, потому что я не получил бы ничего достаточно красивого, чтобы сфотографировать, если бы сначала не нашла выход. Я стала обниматься со Смаугом, водя пальцем по его чешуе и с удовольствием наблюдая, как он удовлетворенно закрывал глаза. Он действительно был самой странной и ласковой ящерицей, которую я когда-либо видела. Хотя я никогда не считала себя человеком-рептилией, я растаяла, как только увидела его в зоомагазине, и принесла домой.

Даже если он ел мучных червей и сверчков.

Стук в дверь показался долгожданной передышкой, хотя я и гадала, кто заглянет. Дюк был зол, что я снова встречалась с Маттео и не отвечала на звонки почти двенадцать часов, а я не могла больше беспокоить Сэди своими неотложными делами, пока она работала в спортзале. Итак, я еще не рассказала ей о своей ночевке.

Курьер, стоящий на моем крыльце, не был тем, от кого я когда-либо раньше получала посылки, и я прищурилась, глядя на него на ярком солнце.

— Чем я могу вам помочь?

— Мисс Торрес? — спросил он, и я кивнула. — Подпишите здесь.

Я взял блокнот, быстро нацарапал свою подпись, а затем взял маленькую коробочку. Неся его на свой верный остров, я пожала плечами на любопытный взгляд Смауга, когда он смотрел на коробку. Со вздохом я оторвала золотую оберточную бумагу.

Сверху лежала записка, и я подняла ее, читая рукописные слова с нарастающим ужасом.