Всем вновь прибывшим стало как-то не по себе.    А потом к вертолету пронесли еще трое носилок. И лежащие на них были плотно, с головой замотаны в плащпалатки,  и тоже с темными расплывающимися пятнами. Тут Кристи  и вовсе позеленел. Даже икнул. А Ольгу передернуло от ледяного озноба. Вот. Так. Одни сюда, другие отсюда. Здравствуй, реальность.

…А потом эта женщина-врач что-то возбужденно втолковывала одному из командиров, щуплому, седому, едва ли не меньше ее ростом.

А впереди – мешки. Первое, что в глаза бросилось. Много. В несколько длинных рядов наложенных друг на друга стенкой, слева и справа от КПП. Судя по неровностям – с камнями. Линия обороны. Здесь уже все всерьез.

***

 Ротный, майор Федорчук,  неофициально   –  дядя Федор, смотрел на взлетающий вертолет, когда его остановила врач   –  Ирина Александровна. Ее монументальную фигуру в белоснежном халате и такой же шапочке ни с кем спутать невозможно. Она была из вольнонаемных и, поэтому обращались к ней сугубо по-штатски. Ирина Александровна тоже называла всех по имени, иногда добавляя отчество, (это для старшего командного состава) и   неисправимо путалась в званиях. Совсем не признавала никаких ограничений в области своей врачебной деятельности и могла, если требовалось, жестко отчитать любого, хоть генерала. Но врач она была от Бога, ее все любили и уважали.

– Мне поговорить с вами нужно… э-э… Петр Макарович.

– Да, пожалуйста, Ирина Александровна.

– Я знаю, есть армейская дисциплина или что там еще… Пожалуйста, повлияйте, как-нибудь на вашего разведчика, на Кирилла Разгонкина.

– Что он еще натворил?

– Да вы же знаете, он простудился, еще полтора месяца назад. Двусторонняя пневмония. Вылечиться он вылечился, но в результате   –  осложнение на сердце. Его нужно эвакуировать и немедленно комиссовать. Он просто уже не в состоянии выполнять ту физическую нагрузку, какая приходится на ваших разведчиков. Он просто задохнется, ляжет и элементарно умрет от сердечно-сосудистой недостаточности на первом же марш-броске. Но каждый раз, как только приходит транспорт, чтоб отправить раненых в госпиталь, он прячется. Он просто исчезает и все. А потом появляется. Может быть хоть вы, как командир, сможете ему хоть что-то доказать. Мне он твердит лишь одно: я свою часть не брошу,  ребят   не оставлю. Вот и сегодня он к вертолету не явился. А я уже документы сопроводительные подготовила.

– Разгонкин   –  отличный боец. И я его вполне понимаю. Отправляться в госпиталь, даже не по ранению, а из-за какой-то болезни для разведчика   просто унизительно.

– Не из-за какой-то болезни, а всерьез грозящей его жизни!

– Хорошо. Я поговорю с ним, хотя положительных результатов и не гарантирую.

– Вы тоже в штаб идете?

…А потом… Они, навьюченные, с оружием, в разгрузках и касках, стояли в строю. И напротив местное начальство. Дв ое.

…А потом… один из них,  смуглый такой,  полноватый, скомандовал:

– Механики, трактористы, водители! Два шага вперед.

 Строй дрогнул. Из срочников вышли двое. Из контрактников  –   пятеро, причем двое из тех самых неопохмеленных опойков.

 …А потом… к их, вновь сомкнувшемуся   строю, подошли еще двое. Та самая женщина-врач, она почти не задержалась, пошла прочь, и еще один командир, тот самый. Худощавый, уже в годах, в застиранной, выгоревшей форме. Стриженный седым ежиком. Ольга выцепила его взглядом,   почему-то смутно знакомого. ( Точно, я его где-то видела. Но где?)  И все пыталась  безуспешно вспомнить. А тот самый подошедший  внимательно  так, оценивающе, осмотрел  пополнение. И скомандовал:

– По порядку номеров рассчитайсь!

Первый…второй…

 Кристи звонко выдал:

– Двенадцатый.

– Тринадцатый! –  не отстала она. Горло перехватило. Хотелось прокашляться, поэтому прозвучало это вовсе хрипло.

Отсчитались все.

С минуту оценивающая пауза. И потом приказ:

– Первый, второй,  пятый, седьмой девятый, десятый, тринадцатый … и дальше по строю …два шага вперед.

Ольга поняла, что  она сейчас уйдет, а Кристи останется. Без нее. И, шагнув по команде, сгребла Кристи за предплечье, резко выдернув за собой. И увидела, как дрогнула,  вскидываясь,  бровь командира.

( Майор? Вроде майор. Одна звездочка и большая.  Да! Точно. И он ничего не сказал в ответ на ее несанкционированное действие. И ничего не предпринял.)

…И следующей вспышкой как подошел к нему еще один военный  похожий то ли на башкира, то ли на татарина с бумагой в руках и что-то показал  пальцем  в нижней части листа. И еще большее,  теперь неприкрытое удивление на лице майора. И чуть прищуренный изучающий взгляд   вдоль теперь  уже трех шеренг.

Ольга уже поняла, кого он искал и не нашел с первого взгляда.  Еще бы нашел! Каска по брови и воротник свитера  до верхней губы. Набитая магазинами разгрузка. Ростом она в строю не самая мелкая.  Мальчишки-срочники все как минимум на четыре года моложе ее.  Многие весьма субтильны. Она судорожно попыталась сглотнуть. Во рту сразу стало  вовсе   пустынно-сухо. Еще до того как  грозно прозвучала ее фамилия.

– Ларионова!

– Я!

– Выйти из строя!

И она  шагнула вперед, не опуская вызывающе-дерзкого взгляда.

Все пока шло хорошо. Теперь только достойно предстать перед местным начальством.

 …А потом… она стояла перед этим самым командиром в помещении штаба. Та самая  женщина-врач тоже была тут. Сидела у  соседнего стола и что-то диктовала с листа  худенькому мелкому парнишке  за компьютером. Он быстро щелкал клавиатурой, набирая текст.

– Ирина, Александровна, –  позвали ее. –   Отвлекитесь, пожалуйста. Тут  пополнение прибыло и, кажется,  к вам.

Внушительных размеров дама лет сорока пяти,   облаченная в тщательно отглаженный халат, с фонендоскопом на шее, спрятанным в левый нагрудный кармашек, подошла, рассмотрела сначала Ольгу, затем ее документы.

– Я что-то не помню, чтоб посылала заявку на санитарок. У меня все укомплектовано.

– В Моздоке, наверное, перепутали. Куда ее теперь девать? Разве секретаршей… Печатать  на компьютере умеешь?

– Д-да… э… ум…,   –  Ольга растерянно пытаясь вспомнить звание вопрошающего. Невысокий плотноватый темноволосый офицер с большими залысинами. (Четыре звездочки  –  это капитан? Блин!)

– Да, товарищ капитан! (Не засмеялся. Не выругал. Значит, угадала. Ведь учила же звания! И надо же было так  мозги перемкнуть! Спокойно!)

А взгляд   круглых, мышиных, глубоко посаженных глаз у этого командира весьма неприятный. Сальный какой-то и липнущий.

 Похоже, пришло время оборваться ее прочной, но  такой тоненькой ниточке затяжного везения. Ее везения! И так больше двух суток везло.  Что теперь? (Это, наверное, от того, что  порядковый номер  в строю получился тринадцатый? Или не номер  виноват, а еще что-то…?)

 И опять тот командир, что вызвал ее из строя. Вот, ведь до чего сама себя запугала. Сначала взгляд на погоны, потом на ежик седых волос, а потом уже в обветренное лицо.  Я его точно где-то видела! И когда, тоже вспышкой, вспомнила, вдруг заморгала часто-часто и улыбнулась радостно, во все тридцать два зуба.

А майор держал в руках ее документы и не на шутку злился:

– Совсем свихнулись. Мало, мальчишек необстрелянных привезли, так еще и девчонку прислали. Куда ее теперь? Обратно отправлять? Мне сейчас снайперы позарез нужны, радисты, саперы, а шлют неизвестно кого!

И Ольга поняла. Вот он, момент.  Отчаянно глядя в глаза майору, она звонко и четко выпалила:

– Товарищ майор, возьмите меня снайпером!

Возмутились одновременно все присутствующие:

– Да ты с ума сошла! Видано ли дело. Где ты девок-снайперов видела? Это тебе не  посуду мыть и не повязки крутить.

– Я умею… Товарищ майор, я, действительно, умею стрелять.

– Мало только стрелять. Много других тонкостей. Для этого специальные курсы есть, бойцов полгода обучают.

– Я все умею. На самом деле.