Выбор Андрея Фурсова

© Волков В.Л., 2024

© ООО «Издательство «Вече», 2024

Мир, будучи единым целым, существует в большом числе туннелей реальности – как пространственных, так и временны́х. Иногда они идут параллельно, иногда пересекаются, создавая причудливые комбинации. Блестящий роман Виталия Волкова – о таких пересечениях: 1979 год и 2000 год; Россия, Афганистан, Кавказ, Германия. «Кабул – Кавказ» – это, на мой взгляд, философско-исторический роман в виде политического триллера и детектива. Как пишет сам автор, «исторический роман, написанный не в камне, а в слове, это детектив, прожитый в иллюзии объектива». Такой роман может написать только человек «внимательный к шорохам жизни» (я бы назвал это «формулой Волкова»).

Если переплавить всё богатство сюжетных ходов и материала «Кабул – Кавказ», то, прежде всего, это книга о том, как события в далёкой бедной периферийной стране, пусть даже лорд Керзон и назвал её «капитанским мостиком Азии», способны запустить цепь событий глобального масштаба и ударить по тем, кто выковал первое звено этой цепи – «Ступай, отравленная сталь, по назначенью» («Гамлет» в пастернаковском переводе). Причём, назначенье – не только СССР/Россия и Афганистан, но и мир в целом. В борьбе за «кольцо власти» над одной отдельно взятой страной, за её ресурсы (включая наркотрафик) генералы и политики ведущих стран мира влезли в Афганистан, и на первых порах казалось, все – Питовранов, де Маранш, Буш-старший и другие – выиграли, победили. Однако, как заметил по другому поводу поэт Наум Коржавин, «но их бедой была победа, за ней открылась пустота».

1979 год был одним из поворотно-судьбоносных годов ХХ века. Именно тогда окончательно восторжествовала запущенная Западом деградационно-деструктивная динамика, сначала проявившаяся на периферии, затем обернувшаяся разрушением СССР и в конечном счёте убившая сам Запад, превратив его в ублюдочное образование «Постзапад». Бездумные игры (в духе безумного dance macabre толкиеновского Голлума над Расщелиной Судьбы) на варварской периферии, будь таковая Римской и Британской империей или СССР и США, как правило, заканчиваются плохо: сначала варваризацией, а затем разрушением самих империй, даже если формально они назывались республиками. На примере США Чалмерс Джонсон, специалист по Японии и контрпартизанской войне, прекрасно показал это в своей трилогии-бестселлере («Отдача. Цена и последствия американской империи», «Печали империи. Милитаризм, секретность и конец республики», «Немезида. Последние дни американской республики»[1]).

Книга Виталия Волкова – не только о политике и новой Большой игре, она о людях с их страстями: о любви и ненависти, о геройстве и подлости, о чести и предательстве, о профессионализме и о системно обусловленных бездарности и низости. Эти люди действуют в условиях наступающего безвременья, вынужденно становясь имперскими структурами (нередко в одном лице) вопреки всё более безвольной империи. Лишившись имперской «скорлупы», они оказываются один на один с Историей, причём порой в положении социальных или, если угодно, геоисторических ассенизаторов. Роман и об этом.

Он вообще обо многом, в частности, о времени как таковом. Недаром в книге есть строки о том, что Родина – это детство, т. е. прошлое время по определению. Но время может свёртываться Листом Мёбиуса, и прошлое оборачивается настоящим, архаика – футуризмом. В романе, помимо прочего, автор чётко фиксирует черты наступающего футуроархаического мира, который едва ли вызывает у него личную симпатию. Кстати, во многих отношениях, как это и должно быть с большой литературой, роман Виталия Волкова – очень личная книга.

Я прочёл его взахлёб. Рекомендую всем.

Андрей Фурсов

Свобода для истории есть только выражение неизвестного остатка от того, что мы знаем о законах жизни человека.

Лев Толстой «Война и мир»

«Кабул – Кавказ» был закончен мной летом 2001 года. Тогда же он оказался в одном из московских издательств как самостоятельная книга, хотя, по замыслу, это была лишь первая часть большой работы «Век смертника». Да, наступал новый век, и его хребет уже проступал сквозь натянутую кожу уходящей натуры. Моим героям – писателю Балашову, журналистам Логинову и Войтович, старому спецназовцу Миронову – выпало на долю прощупать своими судьбами его хрящи и поспорить между собой, кто из них станет героем своего, а кто – нового, подступившего времени. 2000 год. Еще наяву не случилось колоссального теракта 11 сентября 2001 года, а им уже предстоит предотвратить большую, похожую беду, которой террористы задумали оглушить Европу в 2006 году. История своим долгим вдохом втягивает Балашова и его знакомых в свое чрево.

Справится ли писатель с мировоззренческим заданием – распознать свое место в утерянном строю строк, которые могут изменить мир? Захочет ли строптивый журналист, которого сегодня, в 2023 году, при первом знакомстве иной коллега назвал бы либералом, помогать ветерану КГБ СССР? Хватит ли верности новому государству у старого пенсионера и его товарищей-спецназовцев, получивших посвящение в особый рыцарский орден, которого больше нет? Да и хватит ли у Андрея Андреевича Миронова сил? Ведь из своих чертогов выбрался и зовет на схватку сам Змей Горыныч, злой гений террора!

В середине 2000-х я дописал всю книгу «Век смертника». Вернее, я счел, что закончил ее. В тексте, отразившем мой замысел, была поставлена точка. Действие закончилось в 2006 году. Новый век обрел свою инерцию. Моих героев разбросало по миру. Хотя разбросало ли? Разве случайным образом разводит по полюсам магнитное поле намагниченные частицы?

И вот 2023 год. Эти строки я пишу в июле. Кто-то из моих персонажей изрядно повзрослел, кто-то состарился, кого-то уже нет. Или иначе: кто-то отстал от времени, кто-то должен снова одолеть время, убедить меня, что он – его герой. Нет, не так. Он может помочь мне понять, кто есть новый герой. «Герой нашего времени». Ведь я не знаю, что будет завтра. Идет смута. Та мировая и внутрироссийская смута, о которой спорили и которой хотели избежать мои написанные пером люди из «Кабул – Кавказа». Из «Века смертника». Что будет с ними? Что останется после победы? Проклятые вопросы. Ведь нынче такие чудища выползли из чащи, что Змей Горыныч рядом с ними – безобидный ящер. У этих поди сперва разбери, где голова, а где… хвост! И отчего-то все равно было не очень страшно за то, что «будет с родиной и с нами».