В глубине темной камеры на грязной соломе неподвижно лежал Эдгард. Его глаза были открыты, а губы беззвучно шевелились в молитве, обращенной к тусклой полоске света, сочившейся сквозь узкое окно под самым потолком.

Запах гнили и крови витал в воздухе. Крысы, мерзко пища, сновали повсюду в поисках еды, кусая пальцы принца. После очередного допроса у него не осталось сил отбиваться от этих хвостатых тварей.

— Ставлю три златых, что это чучело самое большее через три дня либо во всем сознается, либо сдохнет, — глухо произнес один из стражей у решетки камеры.

— Готовь монеты. Он у меня сегодня же во всем сознается, — сказал другой страж и загоготал.

Озверевшие от собственной вседозволенности тюремщики с каждым разом придумывали все более изощренные способы экзекуции. Ежедневно они пытали принца в свое удовольствие, пока не надоест. Эдгарда постоянно держали в сознании за гранью болевого порога, добиваясь признания в преступлении, которого он не совершал. Стражи не давали ему даже заснуть. Но принц неизменно отрицал все обвинения. Единственное, что ему помогало пережить все ужасы застенков, — это воспоминания об Элис и клятва: отомстить за свою семью. А для этого во что бы то ни стало он должен выжить.

Принц отчетливо помнил последнюю ночь во дворце, которая изменила его жизнь на «до» и «после».

В ту ночь ему не спалось. В душе поселилась необъяснимая тревога. Погода за окном только способствовала такому настроению: уже несколько часов подряд шел дождь. Ближе к утру за дверью послышались шаги. Через мгновение люди в черном ворвались в покои наследника.

— Кто вы? И что вам нужно? — воскликнул Эдгард.

— Ваше Высочество, Вы обвиняетесь в государственном перевороте, убийстве государя Аскольда I, а так же в убийстве государыни-матери Аглаи! — сняв капюшон, с железом в голосе зачитал один из заговорщиков. — Прошу проследовать с нами!

Принц сразу узнал его. Это был Алан Дрей, адмирал, один из приближенных его отца.

— Что? Это не я! Я не виновен! — закричал Эдгард. Приспешники Дрея медленно окружили принца, оттесняя его в угол комнаты.

Словно загнанный волк, Эдгард оскалился и в последней отчаянной попытке спастись кинулся к двери. Завязалась драка. Принц без разбора наносил удары окружившим его солдатам, но силы были явно неравны. Вскоре его сбили с ног и навалились сверху, заламывая руки.

— Осторожно, олухи! — крикнул Дрей. — Не убейте щенка раньше времени.

— Авес, ты понимаешь, что ты говоришь? — кричал Алан Дрей. — Мы же обо всем договорились: Совет управляет государством, а тебя ставим во главе! И ты согласился! А теперь, когда дело сделано и назад дороги нет, ты хочешь «выйти из игры»?

— Нет. Конечно, нет. Я не отказываюсь и дальше возглавлять Совет, но на троне должен быть Эдгард,- ответил сквозь зубы маркиз Авес Бово. — Мы и так много дел натворили. Ты видел, что в городе происходит? Вся столица в волнении, а представь, что будет, если вся страна восстанет? Да голов нам не сносить! Разорвут нас на мелкие кусочки и не заметят. А если принц останется на своем месте, то всего этого можно будет избежать. Понимаешь?

— Недовольные властью всегда были, есть и будут. Восстания и мятежи нужно подавлять, жестко. Не такая уж это и великая проблема. А вот мальчишка все равно умрет. Рано или поздно он сознается в заговоре и убийстве. Мои люди умеют убеждать. Но главное, мы в этом не будем замешаны. Все будет по закону: преступление, признание, суд, казнь. Шелковый шнурок для принца уже приготовлен.

— Ну да, а если не получится по закону, то ты ему яд предложишь, как Аглае. Ночью. Один на один.

— Не забывайся, дорогой друг, твои руки тоже по локоть в крови. И на кону стоит жизнь твоих детей! А если этого магического выродка не устранить, то тогда все! — Дрей схватил бутылку вина и кинул в стену. — Тогда это мы будем болтаться на виселице, а птицы выклюют нам глаза. Не думай, что Эдгард простит нас за то, что мы сделали.

— Я все сказал. И на ближайшем заседании Совета повторю слово в слово. Эдгард должен быть на троне.

Маркиз только сейчас в полной мере осознал, что сделал собственными руками. С той ночи у него перед глазами постоянно стоял Аскольд в последние секунды жизни. Ему снилась Аглая, которая гордо и царственно выпила из кубка яд и напоследок произнесла: «Вы — звери, господа, и такая же у вас будет смерть». Она держалась изо всех сил за подлокотники кресла, чтобы не показать своей слабости даже, когда у нее начались судороги.

От мук совести Бово искал спасение на дне стакана. Он нередко напивался до беспамятства, бродил в одиночку по ночным улицам в алкогольном угаре, желая однажды просто не проснуться утром, но беда будто обходила его стороной. Авес чувствовал постоянное незримое присутствие Аскольда рядом, словно он стал его тенью и не давал пропасть, а может просто смеялся над ним. Это сводило маркиза с ума. В такие моменты он вспоминал свою первую жену, Беатрис, и больше не осуждал ее. Порой он даже думал, что она сделала единственно верный выбор, шагнув в открытое окно, и при нынешних обстоятельствах он должен последовать за ней, но не мог. У него осталось слишком много долгов, за которые еще предстояло рассчитаться.

Грегори Брук, один из самых старых членов Совета, прибыл на службу в привычное время, как он это делал уже много лет подряд. Он занимал пост военного советника и прекрасно справлялся со своими обязанностями, не взирая на свой весьма преклонный возраст. Многие его знали и уважали, другие были обязаны ему карьерой, а кто-то и жизнью, третьи просто боялись. Он — живая легенда: под его командованием армия Эльвии победила красирцев.

Опираясь на трость, Брук не спеша шел в курительный зал здания Совета. Сам он давно уже не курил, да и запах табачного дыма для него стал неприятен, но именно здесь всегда принимались самые важные решения и обменивались конфиденциальной информацией, а вовсе не на заседаниях и не в тайных комнатах. Посещение курительного зала было уже не просто традицией, а обязанностью любого государственного деятеля. И там, как обычно, его уже ожидал Томас, его личный секретарь.

Как только Брук перешагнул порог, через секунду к нему подошел молодой человек приятной внешности без камзола, в одной сорочке:

— Господин генерал, доброе утро. Ваши сигары и кресло ждут Вас.

— И тебе доброе утро, Томас. Благодарю,- сухим голосом произнес Грегори Брук. — Какие новости? Есть что-то по-настоящему интересное?

— Сейчас одна новость интересней другой. Сами знаете, время такое.

— Не ходи вокруг да около, — сказал Брук, вращая в руках сигару. — Говори что знаешь.

— Раскол. Маркиз Бово против Дреев пошел. Он хочет принца на трон вернуть, правда с оговорками. А Дреи убеждают всех, что только смерть наследнику уготована.

— Та-а-ак, — протянул Брук. — Это что-то новенькое. А по поводу моей просьбы, ты что-нибудь разузнал?

— Да, конечно, все как просили. — Томас положил на стол перед Бруком запечатанный конверт без адресата. — Если Авес сегодня вынесет на голосование Совета свое предложение в противовес Дреям, я бы его поддержал,. — громко добавил секретарь. — А Вы за кого будете голосовать, лорд Брук?

— А я, Томас, привык сначала выслушать все стороны. Подумать хорошенько и только потом принимать решения, а не кричать об этом во всеуслышание, не разобравшись, — ответил генерал нравоучительным тоном.

Обсудив еще несколько вопросов, Брук распрощался с Томасом, сунул сигару в карман камзола, медленно поднялся, взял со стола конверт и, даже не думая прятать его, вышел из курительного зала.

Заседание Совета длилось уже несколько часов к ряду. Решалась судьба принца, а равно и всего государства. Генерал Брук действительно так и не принял ни одну из споривших сторон, а только наблюдал за происходящим. В ранее сплоченных рядах Совета, как и говорил Томас, произошел раскол.