– Я не могу отрицать очевидное, мистер Райс, – спокойно заговорила Элиза. – Я действительно имею деловые связи с кирпичным заводом мистера Огдена в Индиане и вот уже несколько месяцев продаю в Чикаго его продукцию по вполне выгодным для себя ценам. Пока еще мне принадлежит лишь небольшая часть этого завода, но со временем я намерена купить его целиком.

– Это интересно, продолжайте.

– Мне необходима помощь, мистер Райс. Мой бизнес разрастается, такое количество дел не под силу вести одному человеку. Поэтому я подумываю о том, чтобы пригласить партнера.

– Вот как?

– А вас могло бы заинтересовать подобное предложение?

Произнося эти слова, Элиза изо всех сил старалась не терять самообладания. То, что она предлагала Уиллу, было очевидным предательством по отношению к Риордану: они оба его служащие, а значит, он вправе рассчитывать на их преданность. Элиза пристально вглядывалась в лицо Уилла, прекрасно понимая, что, хотя бы из приличия, сразу отказать ей он не сможет.

– Вы отдаете себе отчет в том, что вы мне предлагаете, мисс Эмсел? Риордан Дэниелс требует от своих подчиненных полной отдачи и преданности своим интересам. Если же этого не происходит… – Уилл на мгновение замолчал и продолжил совершенно в ином ключе: – С другой стороны, у меня семья, жена больна чахоткой. Врачи рекомендуют отправить ее в круиз и нанять побольше домашней прислуги.

– Вот оно что. – Элиза испугалась не на шутку. Значит, Уилл хочет шантажировать ее! Собрав всю свою волю в кулак, Элиза с неистовой силой сжала вожжи, так что побелели пальцы, и презрительно процедила сквозь зубы:

– Я никому не позволю шантажировать себя, мистер Райс.

– А разве я сказал что-нибудь о шантаже?

– Нет, но вы прозрачно намекнули на это. С точки зрения закона я не делаю ничего предосудительного. Я по двенадцать часов в день работаю в конторе Риордана. Я не преступница и не мошенница, и самое большее, что мне грозит, так это потерять работу. Но уверяю вас, найти другую мне, мягко говоря, по силам.

Выражение лица Уилла изменилось.

– Я знаю это, мисс Эмсел. Я наблюдаю за вами с того самого дня, как вы впервые появились в конторе Дэниелса. Вы умеете работать на совесть. Уверен, что вы человек честный и порядочный. Такие люди мне по душе. На прошлой неделе, когда вы ездили в Индиану, я выследил вас. Таким образом, мне стало известно о заводе Огдена. Меня заинтересовало ваше предложение. К тому же у меня есть кое-какие сбережения.

Элиза почувствовала невероятное облегчение, как будто гора свалилась с ее плеч. Чтобы сдержаться и не закричать от радости, она пустила лошадь в галоп. Так, значит, Уилл Райс хочет быть ее партнером, а не вымогателем! Более того, он собирается вложить в это дело деньги. А с его поддержкой, финансовой и профессиональной, она сможет добиться очень многого.

– Ну что ж, прекрасно, – сказала Элиза. – Возможно, из нашего компаньонства получится что-нибудь путное. Но учтите, во главе предприятия буду стоять я. Если вы примете мои условия с самого начала, уверена, что мы сможем плодотворно работать вместе.

Поздно вечером того же дня, едва передвигая ноги от усталости, Элиза поднималась по лестнице в свою спальню. День выдался очень трудным. После разговора с Уиллом Райсом, который отнял у нее много душевных и физических сил, Элизе пришлось вынести утомительные препирательства с клерком Бошаром по поводу неправильной записи в конторской книге. В довершение всего Риордан весь день был мрачнее тучи – в последнее время он часто, без видимой причины, находился в угрюмо-недовольном расположении духа.

Оказавшись в своей спальне, Элиза начала было раздеваться, но вспомнила, что у нее осталось одно неотложное дело – написать письмо Пэтсу Огдену.

Тяжело вздохнув, она опустилась в кресло. Знакомая, привычная обстановка комнаты действовала на нее успокаивающе: столик, заваленный деловыми бумагами, висевший на стене дагерротип отца. Несколько месяцев назад Элиза случайно увидела его в витрине фотоателье, владелец которого во время Великого Пожара успел, покидав все без разбора фотографические пластинки в фургон, пробиться через мост в безопасную часть города. Элиза сняла платье и положила его на кресло. И тут она вдруг почувствовала неладное: в комнате стоял нестерпимый мускусный запах, настолько сильный, что его с трудом можно было выносить. Элиза нахмурилась. Фифина пользовалась легким цветочным одеколоном, ее горничная Нелла вовсе обходилась без духов. И к тому же – вряд ли она ошибается – портрет ее отца висит не так, как обычно, а несколько криво. В ее комнате была другая женщина!

С каждой секундой уверенность Элизы в этом росла. Накинув поверх нижнего белья халат, она направилась к Фифине.

Несмотря на поздний час, Фифина сразу же открыла. Элиза ворвалась в комнату с криком:

– Почему в мое отсутствие ты пускаешь ко мне в комнату своих клиенток? Там невозможно продохнуть от запаха каких-то отвратительных духов…

Элиза застыла посреди комнаты, когда увидела двух женщин, склонившихся над шитьем. Одна из них была Фифина – она пришивала к новой шляпке атласную ленту, другая – добродушная вдова-немка, горничная Элизы.

– Нелла, что ты здесь делаешь?

– Я… Фифине нужно было помочь… – Нелла явно смутилась.

– У Неллы есть своя работа, – обратилась Элиза к Фифине. – Она моя горничная, и я не давала ей разрешения шить для тебя шляпки.

– Я застала ее на кухне попивающей кофе. Между прочим, за ваш счет, – самоуверенно возразила Фифина. – А у меня есть срочный заказ от одной актрисы из нашей оперы. Вот я и подумала: почему бы не привлечь Неллу к работе, раз она все равно бездельничает? Но не думайте, она трудится не задаром. Я обещала ей новую шляпку и платье, если мы поспеем в срок.

На исходе долгого утомительного дня любая мелочь могла вывести Элизу из терпения:

– Нелла служит у меня, а не у тебя, Фифина. Я плачу ей жалованье и предоставляю тебе возможность работать в моем доме!

– Премного благодарна вам за это! – вспыхнула Фифина, сверкая темными глазами. – Вы очень великодушны, мисс, как и ваш покойный отец. А я умею ценить великодушие. – Фифина повертела в руках шляпку. – Как она вам нравится? Я шью ее для Линетт Маркис.

– Линетт?! – воскликнула Элиза. – Так, значит, это она была в моей комнате, пока меня не было?

– Нет, она ни разу не заходила на этой неделе. Правда, Нелла? – В поисках поддержки Фифина обернулась к горничной, но та лишь покраснела и уставилась на свой передник.

– Нелла, я прошу вас вернуться к своим обязанностям, – сурово заявила Элиза. – Если вы будете заниматься посторонними делами, считайте себя уволенной.

– Да… мисс. – Нелла испуганно взглянула на Элизу и опрометью бросилась вон из комнаты. Фифина сосредоточенно прилаживала цветок к шляпке, но ее лицо выражало крайнее недовольство и готовность каждую секунду вступить в ожесточенный спор.

– Я не хочу, чтобы Линетт Маркис приходила в мой дом, – строго потребовала Элиза.

– Но она моя клиентка! Куда же ей еще приходить, если моя мастерская находится у вас в доме?

– Повторяю, чтобы ноги ее здесь больше не было.

– Но какая вам разница? Все мои клиентки приходят в то время, когда вы на работе. Это порядочные женщины, и на ваше имущество никто посягать не станет. Что касается Линетт, то она расскажет о моих шляпках подругам в театре, и у меня прибавится заказов. Вы же не станете из зависти мешать мне?

– Нет, Фифина, не стану. Но это мой дом, не забывай об этом.

– Ну что ж, хорошо. Раз вы так несговорчивы, я буду сама ездить к Линетт в театр.

Элиза круто развернулась и вышла из комнаты, расстроенная и злая сама на себя. Как можно быть такой несдержанной? Стоило ей почувствовать ненавистный запах у себя в комнате, как она сразу же набросилась на Фифину и, что совсем несправедливо, на абсолютно невиновную Неллу. Так в чем же истинная причина ее гнева?

На самом деле она злилась на Риордана за его многочисленные романы, за то, что он вынуждает ее к постоянной, унизительной лжи.