Элиза, кашляя и задыхаясь от горького дыма, волокла Фифину за собой по улице. Она наталкивалась на мечущихся в панике людей, которые пешком, верхом, в переполненных экипажах стремились любой ценой вырваться из туго сжимающегося огненного кольца. В этом сущем кошмаре все перемешалось. Какая-то женщина тащила огромную корзину с только что выстиранным бельем. Постояльцы гостиницы выбрасывали из окон свой багаж: тяжелые сундуки и чемоданы, падая на тротуар, разбивались, вещи вываливались, по ним бежали люди, мчались обезумевшие лошади. На глазах Элизы из той же гостиницы вслед за своими пожитками выпрыгнула женщина в одной ночной рубашке.

Элиза словно оцепенела, ее сердце и рассудок отказывались воспринимать происходящее и реагировать на него. Как зритель следит со стороны за спектаклем, так и Элиза наблюдала за тем, как, повинуясь дьявольскому желанию разрушить Богом созданный мир, мириады крохотных огоньков сбиваются в стаи и разносят пламя все дальше и дальше. Раскаленный воздух вызывал удушье, одежда накалялась и обжигала тело… Элиза вовремя опомнилась и в последний момент успела вытащить Фифину из-под копыт лошади, несущейся по мостовой.

Они побежали не разбирая дороги, ими овладела одна-единственная мысль: только бы успеть! Элизе с Фифиной по пути встретилась ватага пьяных мастеровых, громящих витрину магазина.

– О Господи… мы погибли… – бормотала француженка, скороговоркой повторяя одни и те же слова.

На площади перед зданием тюрьмы навстречу им неслась толпа заключенных, выпущенных на свободу. В маленьком полуподвальчике (Элиза на ходу увидела это через окно) владелец ювелирной лавки дрожащими руками выкладывал на стол перед человеком с ножом, в одежде каторжника драгоценности. Фифина тоже заметила происходящее и от страха остановилась как вкопанная. Элиза сильнее вцепилась ей в руку и закричала:

– Скорее! Бежим, иначе мы погибли!

Оказавшись на Стэйт-стрит, они шагу не могли ступить, чтобы не наткнуться на мародеров. А вдруг ее магазин тоже разорили!

Но вздох облегчения вырвался из груди Элизы: какое счастье, она обнаружили свой магазин целым и невредимым.

– Смотрите… смотрите. – Фифина показала куда-то вверх. Элиза подняла голову и увидела, как над медным орлом, с ледяным спокойствием взирающим на стихийное бедствие, тлеет и распадается на обожженные лохмотья некогда роскошная, с любовью придуманная Элизой вывеска. Элиза, не сказав ни слова, нащупала в кармане ключ и дрожащей рукой вставила его в замочную скважину. Обе женщины вошли внутрь.

Элиза с трудом сдержала подступивший к горлу стон. По стенам торгового зала прыгали оранжевые всполохи, в зеркалах отражались языки пламени, объявшего дом напротив.

С первого взгляда она поняла – магазин спасти не удастся. Всю противоположную сторону Стэйт-стрит уже охватил огонь. То, что пламя перекинется и на эту сторону, не вызывало сомнений и было делом считанных минут.

Не обращая внимания на рыдающую и бьющуюся в истерике Фифину, Элиза прошла в свой кабинет. Открыв тяжелую дверцу сейфа, она вытащила две коробки: одну с драгоценностями, а другую с деньгами.

Элиза сунула за пазуху пачку купюр. А когда собиралась положить туда же драгоценности, то в спешке уронила коробку, рассыпав великолепные украшения по полу.

– Господи Боже! – раздался вопль Фифины за спиной Элизы.

Элиза обернулась. В дверном проеме кабинета появился мародер.

Ему было на вид лет двадцать пять. Мелкие черты лица, оттопыренные уши и взлохмаченные волосы делали его еще моложе. Он походил на человека, всю жизнь проработавшего клерком в третьеразрядной страховой конторе.

Любая стихия, и пожар в том числе, пробуждает в человеке тайные стремления, обнажая тщательно скрываемые страсти и пороки. Вот и этот вполне безобидный ранее человек превратился в чудовище, жаждущее легкой наживы: его глаза сверкали сумасшедшим блеском, а через приоткрытый рот вырывалось жаркое, сиплое дыхание. Вне всякого сомнения, магазин Элизы не первое место, которое он посетил. Из-под ворота его черного сюртука свешивалась золотая цепочка часов, а карманы брюк заметно отяжелели.

– Я-то думал, что найду здесь одни только шляпки. Дорогие шляпки. – Грабитель ухмыльнулся, зачарованно глядя на жемчужную нитку.

– Убирайтесь из моего магазина! – закричала Элиза.

Она незаметно толкнула дверцу сейфа, и та, щелкнув, замкнулась. Засунув жемчуг за корсаж, Элиза уверенным шагом пошла к выходу, прямо на грабителя.

– Убирайтесь, и немедленно! – Но он даже не шевельнулся.

– Послушай, красавица. Все равно магазин сгорит дотла. Кстати, ты тоже можешь сгореть. Зачем тебе эти безделушки, детка? Сейчас очень опасно ходить по улицам с такими вещицами за пазухой. А у меня они будут в целости и сохранности. Давай их сюда. Мне они нужнее, чем тебе.

Мужчина шагнул ей навстречу и протянул руку. Вероятно, он ожидал, что Элиза испугается и добровольно отдаст ему драгоценности.

В душе Элизы все перевернулось от ярости и негодования. Целый год упорной работы прошел даром! Магазин не спасти! А этот наглец хочет забрать у нее последнее!

– Вы ничего не получите! – дрожа всем телом, воскликнула Элиза.

– Ошибаешься, детка, получу.

Элиза, наизусть зная свой магазин, начала медленно отступать от грабителя к груде коробок с искусственными цветами, сваленными в угол кабинета. Там всегда лежали ножницы, которыми Билли разрезал веревки!

Мародер с нескрываемым удовольствием наблюдал замешательство и испуг Элизы. Продолжая наступать на нее, он приговаривал:

– А ты, похоже, перетрусила, прекрасная модистка! И от этого стала совсем хорошенькой. Ну, детка, не тяни время, давай сюда жемчуг.

Он подошел совсем близко, Элиза на ощупь нашла ножницы и, резко выбросив вперед руку, воткнула их чуть выше локтя бандита.

– А-а-а! – Он дико закричал от боли, а Элиза, выдернув ножницы, снова заняла оборонительную позицию, всем своим видом показывая, что не собирается сдаваться. Хотя на самом деле Элиза боялась этого обезумевшего человека, у девушки вряд ли хватило бы решимости повторить удар.

– Сука! – прошипел мародер, но решительность и наглость слетели с его лица. Он резко развернулся и бросился вон из комнаты.

– Он… он хотел… – Дрожащая от страха Фифина показалась из-за двери. Она растерянно прижимала к груди шляпку – изумительное изделие из французского салатового шелка.

– Черт бы побрал этого гнусного вора! – сквозь зубы процедила Элиза. – И он не последний, уверяю тебя. В городе царит беззаконие. Пойдем, Фифина, нужно спасаться. – И Элиза, схватив упирающуюся и рыдающую подругу, потащила ее за руку вон из магазина. Фифина, казалось, обезумела от горя и отчаяния: она пыталась зацепиться за дверной косяк трясущейся рукой и, захлебываясь слезами, кричала:

– Шляпки, мои шляпки! Я ведь столько трудилась над ними… каждый стежок, каждая ленточка… мои шляпки!

Две несчастные, беспомощные женщины, оказавшись на пороге магазина, в ужасе прижались друг к другу. За недолгое время, что они пробыли внутри, пожар охватил всю улицу. Их окружала сплошная стена огня, которая неудержимо двигалась, поглощая все на своем пути. Гигантское, раздуваемое ветром пламя, словно фантастический дракон, изрыгающий снопы искр, оставляло позади себя мертвую пустыню, голое пепелище.

Ни одна пожарная машина не спасет город от катастрофы. Как им выбраться из этой ловушки? И куда они пойдут? По улице в панике метались люди. Никто не знал, в какую сторону бежать, где искать спасения, как угадать то место, куда не доберется всепожирающее чудовище.

– О Господи! Мы пропали, – причитала Фифина, не выпуская из рук шляпки.

– Успокойся, еще не все потеряно, – пыталась поддержать ее Элиза.

Поняв, что от Фифины толку мало, она решила действовать сама. Времени на раздумья не оставалось, и Элиза, схватив Фифину за руку, потащила ее за собой по тротуару.