– Уходи!

Марта дернула меня за руку, и мы побежали. Пока мы неслись по лестнице, прыгая через ступеньку, я слышала внизу ругань и голоса. Неужели… герцогиня пытается задержать преследователей? 

Узкую лестничную площадку наверху мы преодолели одним прыжком и оказались в комнате Марты. Девочка тут же захлопнула дверь и начала щелкать пальцами, пробуждая охранные заклинания. Когда с этим было покончено, она для верности подперла дверь парой стульев. 

Комната оказалась просторной и уютной. Кровать под балдахином цвета пыльной розы, такие же занавески на окнах, уютные кресла. Кроме окна здесь был аккуратный балкончик, дверь которого Марта загородила чайным столиком. Магии на нем было навешано чуть меньше. Правда, я хорошо понимала, что старшие стражи вместе с моим отцом вынесут все это в два счета. Оставалось надеяться, что сначала попробуют договориться, и мне снова удастся потянуть время. В надежде, что появится Вест, и у него будет хоть какой-нибудь план. Как же все не вовремя...

Тут мои мысли переметнулись к матери. Стало проще называть герцогиню именно так. То, что произошло внизу, вышло за рамки ее обычного поведения. Неужели Вестейн прав, и Найгаард каким-то образом подавляет ее волю? И что мне со всем этим делать?

Я застонала в голос и рухнула на кровать. В этот момент в дверь постучали. Марта села рядом со мной и прижала палец к губам. Стук повторился. Ситуация была глупой донельзя. Мы прятались, как маленькие дети. Наконец, мой отец не выдержал и громко произнес:

– Анна, открывай! Я знаю, что ты здесь! Что еще за выходки, ты позоришь свой род! Я приехал, чтобы поговорить с тобой. 

Я не выдержала и крикнула:

– Оставь меня в покое! Я хочу вернуться в Академию!

– Выйди немедленно! Господин Гольдберг скажет тебе пару слов, и можешь быть свободна. 

– Не нужны мне от него никакие слова! И кольцо не нужно! Замуж не пойду!

Меня начало колотить от волнения. Никогда в жизни я не разговаривала в таком тоне с отцом. Да и сейчас только дверь, которая разделяла нас, придавала мне храбрости. Если бы он стоял передо мной и сверлил недовольным взглядом, вероятно, я не смогла бы выдавить ни слова. 

Гольдберг подал голос:

– Анна, милая, ты не в себе. Выйди, и мы спокойно поговорим…

– Я-то как раз в себе, а вот вы!..

Слова у меня закончились. Марта стояла рядом и гладила меня по плечу, пытаясь успокоить. Холод внутри медленно угасал. Инстинктивно я пыталась уцепиться за эту магию, но ничего не вышло. В этот момент кольцо на пальце потеплело, и я накрыла его другой рукой. Что это? Попытка матери поддержать?

– Анна, открой немедленно, или я выломаю дверь, – потребовал отец. – Герцог Найгаард любезно простит мне эту оплошность.

– И даже помогу вам, – ядовито добавил хозяин замка.

Я закусила костяшку пальца, пытаясь придумать выход. Но в этот момент за дверью раздался ледяной голос:

– Что здесь происходит?

Вест… Ох, сможем ли мы выкрутиться и не раскрыть себя?

Вестейн

Головы присутствующих одна за другой поворачивались к Весту. Эта ситуация со стороны могла показаться смешной. Четыре взрослых человека, имеющих немалую власть, толпились на узенькой площадке перед входом в комнату четырнадцатилетней девчонки. 

Но на этот раз причиной этому была не очередная выходка Марты. Если Тира сказала правду, то сейчас там скрывалась Анна.

На лица этой компании было приятно смотреть. Все как на подбор злые и раздосадованные. Анитра кусала губы и мяла подол жемчужного платья. Ее дочь в подобном смотрелась настоящей королевой, а она сама… безвольная марионетка, которой управляет муж. Сегодня это злило как никогда.

Найгаард был мрачен, от лица правящего герцога Запада веяло холодом. Вестейн успел понять, что в этом они с герцогом похожи. Чем сильнее Альбин Скау злился, тем спокойнее и холоднее выглядело его лицо.

Незнакомец рядом с ним Весту не был знаком. Куратор внимательно оглядел суровое лицо, острый нос и плотно сжатые губы. Тоже недоволен, вот только чем? В этот момент среди жестких узловатых пальцев чужака мелькнула маленькая квадратная шкатулка с гербом. 

Осознание пронзило молнией. Это и есть Роден Гольдберг? Самым трудным было удержать лицо. И Свейта, потому что там, в загоне, пес встрепенулся и взвыл. 

“Она наша!” – прозвучал в голове у Веста яростный голос байланга. 

“Наша, – мысленно согласился куратор, пытаясь успокоить пса. – Не отдам!”

Осталось придумать, как. 

– Что здесь происходит? – повторил куратор.

– Боюсь, вас это не касается, господин Ааберг, – процедил Найгаард.

– Все, что касается моих учеников. касается и меня тоже, – парировал Вест. – Анна там? Что вам нужно от нее?

– У меня важный разговор к дочери, – заявил герцог Скау. – И она никогда не вела себя настолько неподобающе. Вы не справляетесь со своими обязанностями! У вас под носом моя дочь крутит шашни с каким-то северным мальчишкой. Я не вижу других причин для такого. Вы должны немедленно это прекратить. У меня на ее будущее другие планы.

Вестейн и сам не знал, как ему удалось сохранить самообладание.

– Исключено, – холодно произнес он. – В моем отряде не может быть ничего подобного. Ваша дочь живет отдельно от парней и заниматься глупостями ей некогда. 

– Тогда заставьте ее открыть дверь и выслушать меня.

Ярость требовала выхода, но Вестейн заговорил спокойно:

– Вы сейчас заставляете переживать девушку, которая связана с байлангом. Анна еще неопытна и может не удержать собаку. Это создаст проблемы для всех, и для нее самой в первую очередь. 

– Связана с байлангом? – озадаченно переспросил Гольдберг.

– Да, – охотно подтвердил Вест. – Анна смогла приручить очень опасного байланга. Ее собака десять лет прожила в Лабиринте Стужи, раньше мы звали ее Бешеная. Но управлять взрослым байлангом сложнее, Анне пока не хватает опыта. Чувства вашей дочери ударяют по байлангу. Они стайные животные, и она будоражит остальных псов. Скоро на ушах будет стоять вся Академия Севера.

Вестейн намеренно преувеличивал, любуясь тем, как вытягивается лицо Гольдберга. Похоже, о наличии у будущей “невесты” боевой собаки стражей бедолагу никто не предупредил. А судя по тому, как помрачней Найгаард, он тоже сбросил этот факт со счетов. И теперь на узкой лестничной площадке воцарилась тишина. Мужчины пытались, каждый по своему, переварить эту новость.

Внимание куратора привлекла Анитра. Герцогиня стояла совсем рядом с дверью, опустив голову. Но когда она заговорила, в ее голосе прозвучала неожиданная сила:

– Возможно, нужно дать ей немного времени. Девушка переволновалась. Юные леди ветрены и не умеют думать о будущем…

– Поэтому за них это делают родители, – твердо сказал герцог Скау.

– И ей нужно время, чтобы это понять, – снова повторила герцогиня. – Вестейн, уведи ее в Академию. Продолжим этот разговор через несколько дней.

Найгаард снова воззрился на свою супругу так, будто при нем заговорила стена. А герцог Скау хмыкнул и скептически произнес:

– Для начала ему придется заставить ее выйти из комнаты. А с этим у нас некоторые проблемы. Хотя мы уже собирались вынести дверь…

– Не нужно ничего выносить, – спокойно произнес Вест. – Мне она откроет.

На лице герцога Запада отразились сомнения. Но мужчины, наконец, отошли в сторону и спустились на пару шагов по лестнице, уступая место Вестейну. Последней отошла Анитра. Перед этим она заглянула Вестейну в глаза. И он еще раз уверился в своих подозрениях. Похоже, рядом с дочерью герцогиня находит в себе силы противостоять… чему-то. Нужно понять, что происходит. И для этого потянуть время. 

Вестейн остановился перед дверью и мягко сказал:

– Анна, пусти меня. Я один. Мы всего лишь поговорим.

Какое-то время за дверью царила тишина. Затем раздался скрип отодвигаемой мебели, и дверь приоткрылась. Вестейн проскользнул внутрь и поспешно захлопнул ее за собой. А в следующий миг он вынужден был опереться спиной на дверное полотно, потому что Анна бросилась ему на шею.