– Никакая я не герцогиня Найгерд. Что за сведения? 

Йоран фыркнул от смеха и сообщил:

– Пей нейтрализатор, и я всё расскажу. 

Я нашла в себе силы сесть. Протянутый Йораном пузырёк с голубоватой жидкостью я опустошила залпом. Универсальный нейтрализатор сразу прочистил голову, и я ощутила, как из тела уходит слабость. После этого я выпрямилась и требовательно посмотрела на Йорана. 

Глава 5. Некоторые последствия

Вестейн тоже внимательно смотрел в лицо своему старшему товарищу. Тот не спешил открывать нам тайны, а как будто тянул время. Йоран медленно опустился в кресло, довольно улыбаясь. Его явно забавлял наш интерес.

– Не тяни, – попросил куратор.

Тогда его друг сообщил:

– Как вы знаете, сразу после окончания соревнований в Лабиринте состоится весенний бал… 

Он сделал выразительную паузу. Вестейн осторожно притянул меня  к себе, а я не выдержала и положила голову ему на плечо. Йоран вздохнул и продолжил:

– Я узнал, в числе гостей будет посланник императора.

Он многозначительно посмотрел сначала на Веста, а потом на меня. Но его слова не произвели на нас должного впечатления.

– И…что? – не поняла я. 

– Четыре герцогства входят в состав Империи Сторон Света, – терпеливо напомнил он. – Государственное устройство тебе должны были объяснить еще до Академии.

Я оскорбленно произнесла:

– Разумеется, я знаю об этом. Вот только на местах власть принадлежит Правящим герцогам. Они отвечают за охрану границ. А император давно не покидает Пурпурный город. И знает о том, что происходить в его владениях, только по ежегодным отчетам. Говорят, что его больше интересуют вино и женщины, чем дела четырех герцогств.

Йоран хмыкнул:

– Интересно, кто вложил в твою хорошенькую головку такую кощунственную мысль? Может, сдадим его тайной службе?

– Сдавайте, – вздохнула я.

И скромно добавила:

– Хотя ему и так уже досталось. Думаю, хвост из зеленой слизи, который разросся на три этажа, ему будут долго припоминать… Как и мне.

На несколько мгновений страж потерял дар речи. А затем пробормотал:

– Талантливая…

Вестейн усмехнулся, как будто самолично учил меня алхимии. А Йоран продолжил:

– Ну так вот! Уже десять лет император не интересовался тем, что происходит в стране. Но в этом году все балы в честь начала весны, во всех четырех герцогствах, посетят его посланники.

– Допустим, – холодно сказал Вест. – Что это значит для нас?

Йоран понизил голос и заговорщицки произнес:

– Говорят, старик, как бы он ни был подвержен порокам, ужасно не любит, когда исчезает старая кровь. Ааберги… Найгерды. Анитра последняя из своего рода, и у нее нет детей. Точнее, считается, что нет. Возможно, этот бал – шанс Анны привлечь внимание Пурпурного города к тому, что происходит на Севере. 

Я покачала головой:

– Не думаю, что посланнику интересна судьба дважды незаконнорожденной дочери правителей.

– Я думаю, что этот выбор судьбы его как раз заинтересует, – возразил Йоран.

На этот раз его многозначительный взгляд был устремлен на запястье Веста.

– Найгаарды, Найгеды, Ааберги… – продолжил он. – Старейшие династии Севера. Официально у Найгаардов и Найгердов нет наследницы, Ааберги потеряли свое влияние после смерти отца Веста. И думаю, что сложившаяся ситуация императору будет очень интересна. Как и его посланнику.

Мне не нужно было смотреть на Вестейна. Я чувствовала, что его одолевают те же сомнения, что и меня. Наконец, он спросил:

– И что ты предлагаешь?

– Разумеется, раздобыть для твоей ученицы приглашение на бал, – серьезно ответил старший страж. – Может быть, кто-то из старых друзей твоего отца подсобит.

– У меня есть приглашение, – возразила я. – Мне его прислала Правящая герцогиня.

– Твоя мать, – внезапно поправил Вест, но я недовольно поджала губы.

А Йоран серьезно произнес:

– Тогда все, что нам остается – сделать так, чтобы на этом приеме ты сияла. 

Вестейн кивнул:

– Это я возьму на себя.

Йоран кивнул, но не ушел. Вместо этого он перевел разговор на какие-то ничего не значащие темы. Вестейн отвечал неохотно. Моя голова по-прежнему покоилась на его плече. 

Больше всего мне хотелось, чтобы мы остались вдвоем. Но такой возможности нам не дали. Оставалось довольствоваться тем, что можно сидеть рядом и открыто проявлять чувства. На задворках сознания шевельнулось смутное ощущение, что Йоран прав в своем желании следить за нашим благоразумием сегодня…

Возвращение в комнату прошло без сучка без задоринки. Правда, пришлось сначала взлететь на гору с помощью меча куратора. А затем лезть в окно, пока Йоран отвлекал Багрейна разговорами. Довершил картину Вест, который “вернулся” верхом на Свейте и прямо спросил, что им обоим нужно под дверями его ученицы.

Естественно, Багрейн тут же сообщил, что его ученица все еще не вернулась с праздника. Вестейн вместо ответа вошел в домик и постучал в мою комнату. Когда на пороге появилась я, взъерошенная и сонная, бешенство на лице Багрейна приятно согрело душу не только мне.

После того как учителя отправились восвояси, я уже по-настоящему легла спать.

Пару дней в Академии царила тишина. Четвертый курс вошел в Лабиринт, и преподаватели заняли места в ложах, чтобы наблюдать за состязаниями. Туда же отправилась часть родовитых адептов с других курсов. Я гуляла со Стужей и слушала истории о том, как парни обставили в лесу Крона и Сальверсона. А еще скучала по Весту.

Но увидела его только на третий день, когда вышла из корпуса после завтрака. На кураторе был черный летный костюм. Он явно только что слез со спины байланга. Вместо приветствия он сказал:

– Идем. Нас ждет ректор.

– Что случилось? – тут же напряглась я. 

– Ида, – коротко ответил Вестейн. – Стрэнд подтвердила, что на жребий и жемчужины было произведено воздействие. 

Я воспряла духом. Но в тот же момент увидела, что к учебному корпусу спланировал байланг. Упряжь собаки была такой же алой, как и костюм ее всадницы. Мегера явилась выгораживать дочь.

Пока мы шли к учебному корпусу, я думала только об одном – только бы отец ни о чем не узнал. Вестейн заметил мое напряжение и спросил:

– В чем дело? Правила на нашей стороне.

– Мегеру же это не остановит, верно? – ответила я.

А затем вздохнула и призналась:

– Не хочу видеть отца. Он снова будет недоволен тем, тем, что его вызвали. И принесет очередное письмо, которое я не хочу читать. А за прошлое неотвеченное меня ждет головомойка. 

– Может быть, прошлое неотвеченное даст ему понять, что настаивать не нужно, – попытался утешить меня Вестейн.

Но я почувствовала в его голосе едва уловимое напряжение и… ревность, да? Куратор огляделся. К корпусу мы шли одни, поэтому он тихо напомнил:

– Никому тебя не отдам.

От этих слов на сердце растекалось тепло, но тревога все равно не отступила до конца.

Четвертый курс только вернулся из Лабиринта, занятий не было. Поэтому коридоры встретили нас гулкой тишиной. Я был готова, что нас ждет очередной совет, на котором соберуться все преподаватели. Но Вестейн остановился перед массивной дверью. Золотая табличка сообщила, что это кабинет ректора. Пожилая секретарша с волосами, стянутыми в пучок на затылке, распахнула перед нами дверь и объявила:

– Господин Вестейн Ааберг и его ученица леди Анна Скау явились по вашему вызову.

Куратор посторонился, предлагая мне первой шагнуть в кабинет. Я старалась держать спину прямо. Вест вошел вслед за мной. Дверь хлопнула, я заученно приветствовала всех собравшихся. Их оказалось гораздо больше, чем я ожидала. 

Ректор восседал в огромном кожаном кресле за массивным столом из темного дерева. Он теребил короткую белую бороду и задумчиво смотрел на меня. В одном из кресел перед его столом восседал мой отец. Я старалась не смотреть на него, но непроницаемое лицо моего родителя сообщало знающим людям, что герцог Скау в бешенстве и сейчас полетят головы. Очень хотелось верить, что не моя…