– Голодная?

Мотаю головой и отвечаю честное:

– Нет, – голос все такой же хриплый.

– Голова болит?

Опять мотаю.

– Пока нет.

Поверить сложно, но когда смотрю на него – вижу, что чуточку улыбается.

Произносит:

– Хотя бы так… – И скрывается в одной из комнат.

Я не иду следом. Стою в коридоре, как когда-то, только без лужи под ногами.

Тарнавский возвращается довольно быстро. Останавливается и смотрит.

– Юля, – зовет. Я киваю подбородком. Мол, услышала. Качает на волнах усталости. Я в машине чуть не уснула.

А еще мне сложно думать, но я пытаюсь. Если конверт у него, значит, я просто так обвинила в воровстве Лизу. Значит, я правда хуевая подруга. Помощница хуевая. Предательница тоже.

Хочется поплакать, но судья не дает.

Подходит. Берет за руку. Ведет дальше.

Вжимает ладонь в поясницу и подталкивает в спальню. Вид широкой, аккуратно застеленной кровати, смущает до порозовевших щек.

Вспоминаю доносившийся отсюда смех. Жмурюсь.

– Зачем я вам здесь?

Вместо нормального ответа Тарнавский взглядом указывает на еще одну дверь:

– Ванная там. Чистые полотенца под раковиной. Футболку сейчас дам. Новую. Не бойся.

Мотаю головой. Дело не в том. Я не боюсь. Я не понимаю.

Взгляд ловлю.

Мы с ним снова стоим близко. Когда пересекаемся – стреляет разрядами. Сейчас в нас обоих уже нет столько сил, поэтому те самые разряды совсем безобидные. Лопаются безболезненными искорками. Но… Завтра будет новый день. И, возможно, новый бой.

– Зачем я тебе здесь? – Спрашиваю еще раз, и не отвожу взгляд. Впитываю его внимание и мысли. Не знаю их, но принимаю все без смущения. Поздно как-то смущаться, мне кажется.

– Для спокойствия.

Он не объяснит доходчивее. Вздыхаю прерывисто и смотрю вокруг. Пусть будет так.

Даже про «я могу на диване поспать» не заикнусь. Тем более не скажу, что не хочу находиться в спальне, в которой он переебал пол города. Подозреваю, может и не переебал. Нам бы заново познакомиться. Или наоборот даже знакомиться уже не надо?

– Иди, Юль, – он дает мне футболку и снова кивает на ванную.

На мое:

– А ты? – отвечает долгим взглядом. Поздно смущаться, да? Соврала. Осознаю, как двузначно спросила, и краснею.

– Я не то имела в вид…

– Я схожу в гостевой душ.

Кивнув, сбегаю в ванную. Закрываю дверь на замок и испытываю временное облегчение.

Дальше – снова апатия. Заставляю себя снять одежду. Оглядываю тело. Крови на бедрах значительно меньше, чем мне казалось.

Ступаю под упругие струи, подставляю им лицо. Под веками закрытых глаз крутится волнительное кино. Как он в другой душевой смывает с себя такие же следы нашего секса. Тоже, возможно, кровь, хотя большая часть осталась на презервативе, который он выбросил еще в випке. Мои прикосновения. Мои поцелуи. Царапины.

Выдавливаю на ладонь насыщенный мужской гель для душа, и вместо того, чтобы смыть с себя его запах, повышаю концентрацию. Расслабляюсь. Успокаиваюсь. Думать легче, но меньше хочется.

Боюсь оставить господина судью совсем без воды, только поэтому и вылезаю из-за створки. Полотенце нахожу без проблем. Сушу тело и слегка влажные волосы. В зеркальном отражении кажется, что выгляжу лучше. Цвет кожи свежее. Взгляд не такой обреченный.

В слив смыты не только кровь, пот, грязь, но еще и хотя бы частично тяжесть этого вечера.

Наверное, все же хорошо, что он меня выдернул с танцпола. Альтернативный сценарий был бы куда ужасней.

Его футболка оказывается ожидаемо большой. Рукава закрывают руки до локтей. Подол – ноги почти до колен.

О том, чтобы снова надеть свое белье, не хочу думать. Застирываю его, хорошо выжимаю и вешаю так, чтобы не бросалось в глаза.

Я не знаю, как это все правильно делается. Я впервые ночую у мужчины.

Чищу зубы пальцем.

Выйдя, застаю Тарнавского в собственной спальне. Он переоделся – на нем теперь домашние штаны. В руках – футболка, которую надеть он не успел, а еще телефон. Наверное, отвлекся.

Интересно, он в инстаграм еще заходит?

Сейчас смотрит на экран, замерев у изножья уже расстеленной кровати. Отрывается и поворачивает голову на меня.

А я пока учусь заново дышать, смотря, как мелкие капельки бликуют на его шее и плечах.

Вспоминаю темп толчков и сметающую силу мужского желания.

Возможно, его для меня действительно слишком много. Возможно, я просто создана для чего-то… Меньшего?

Свои же вопросы бьют в грудь тупой болью.

– Постель чистая. Можешь не переживать.

– Я не пережив… – Не договариваю, потому что внутренние ощущения продолжают обретать яркие цвета. Он проезжается по укрытому его футболкой голому телу и вниз – по ногам.

Делаю шаг в сторону кровати. Прячу ноги за ней. Возвращаю тем самым взгляд к лицу.

– Ты мне веришь? – Задаю вопрос, который не нужно задавать. Я уверена, что сегодня ответ будет честным. Не уверена, что готова его услышать.

– Мне нужно подумать, Юля. Но сначала – нам обоим поспать. Ложись.

Не спорю. Сажусь на кровать к нему спиной. Зачем-то глажу приятные наощупь простыню и подушку. Слышу, что он тоже двигается, но не слежу за тем, что делает.

Ложусь на бок, подбираю выше колени, накрываюсь одеялом и складываю руки лодочкой под щекой.

Неотрывно смотрю на дверь в ванную. Немного дергаюсь, когда со щелчком гаснет верхний свет. Вместо него включается свет интересных ночников над тумбами. Мое внимание переключается на тот, который с моей стороны.

За спиной тем временем прогибается матрас. Одеялом шуршит уже Тарнавский.

Нужно закрыть глаза и выровнять дыхание. Организм устал. Он быстро заснет. Но…

Вместо этого я разворачиваюсь и упираюсь взглядом в мужской профиль.

Он забросил руку за голову и смотрит в потолок. Кажется, что даже не моргает. Я снова фиксирую этот его странный стеклянный взгляд. Когда вокруг – пиздец, а он в себе.

Меня никто не спрашивал. Мне четко дали понять: моя задача сейчас – заткнуться и спать. Но я глубоко, громко вдыхаю и говорю на контрасте тихо:

– Я хотела тебя. Если бы я не хотела – ничего не случилось бы. Я влюбилась еще тогда. В тебя сложно было не влюбиться, – неуместно улыбаюсь. – Да и сейчас… – А потом становлюсь серьезной. Тоскливо. Он никак не реагирует. Даже не понимаю, слушает ли. Но говорю. – Я в тебе сильно разочаровалась. Мне было больно. Но от чувств избавиться не смогла. Пока. Я когда-то мечтала, что моим первым станешь ты… Получается, мечта сбылась…

Я снова мягко улыбаюсь. Смотрю на него и не жду ответа. Первой закрываю глаза. Слышу, как щелкает выключатель. Вокруг становится темно-темно, мне — легче. Я засыпаю.

***

А просыпаюсь не из-за яркого слепящего солнца, не от головной боли или желания попить, а потому, что чувствую взгляд и легкие касания.

Сердце осознает происходящее раньше, чем мозг. Уже взводится. Я не пугаюсь. Открываю глаза и вижу его.

Внимательный, направленный в мое лицо, взгляд. Пальцы касаются кожи. Он очерчивает мой подбородок, скулу. Дальше – губы.

Держит голову на руке и совершенно не смущается тому, что я больше не сплю.

– Который час? – Спрашиваю глухо. Он ведет плечом.

– Не знаю. – Не врет, и не напрягается тем, чтобы выяснить. Внимательно следит за тем, как сам же исследует контур моих губ.

Сам дышит ровно, спокойно, а мое дыхание ускоряется.

Ты уже подумал? Ты уже что-то решил? Что?

Пальцы по подбородку спускаются к шее. Гладят ее.

Едут по футболке вниз. Я замираю, а Слава поднимает глаза к моим.

Через ткань задевает сжавшийся горошиной сосок. Спускается под грудь. Ведет по ребрам, животу. Ниже. добравшись до голого бедра – начинает поглаживать.

Мы смотрим друг другу в глаза. Мне не страшно, но непонятно. Он совсем не такой. Не холодный, но очень спокойный и сосредоточенный.

Поддевает мою ногу под коленом и тянет вверх, сгибая. Дальше – отводит в сторону и ведет подушечками по внутренней стороне бедра.